— Мистер Клевер почтит нас своим присутствием? Приятная новость, — отчего-то обрадовался посыльный. Только его улыбка была недолгой.
Услышав знакомое имя, я сделал неосмотрительное движение рукой и опрокинул стоявшую на высоком постаменте фарфоровую фигурку сигарообразного дирижабля. Возможно, она являлась самой ценной в коллекции леприхуна. Я даже не исключаю возможности, что она стала для него бесценной, но в тот самый миг, когда летательный аппарат соскользнул не вверх, а вниз, я не испытал и капли сожаления. Оказавшись в нужном месте, в нужное время, я ощущал упоительный вкус победы, предвкушая удивление капитана. Моя новость наверняка придется ему по душе. Теперь Хрому и его друзьям точно не ускользнуть от нас.
— А ты все еще здесь?!
Возмущению леприхуна не было предела. В срочном порядке покидая его кабинет, я слышал в свой адрес топот, крик и сотню добротных проклятий, которым позавидовали бы летуны с самой Дырявой скверны. По-моему он даже зашвырнул мне вслед ботинком. Но главного у меня уже было не отнять: подписанная купчая и бесценная информация. О большем я не мог и мечтать.
Глава 18 Несостоявшаяся встреча и секрет подземного воя
Проверив оружие, я отложил его в сторону и потянулся, распрямляя затекшую спину, а чуть погодя вновь притянул к себе трехзарядную винтовку. Только теперь я окончательно успокоился.
Ожидание встречи затягивалось. Наш осведомитель, так сильно желавший получить вознаграждение за обещанную информацию, не торопился забирать два увесистых мешка с полноценными золотыми монетами.
— А что, если он не придет? — поинтересовался я у Луцлафа и осторожно выглянул из-за укрытия.
Капитан выбрал для нас идеальное место. С пологого холма открывался весьма удобный вид: слева обрушенный корпус артели, справа старый, заколоченный досками цех, а прямо, как на ладони — широкая дорога, разделенная рельсовой полосой. Отсюда можно стрелять не целясь. И даже если мы встанем в полный рост, нас будут продолжать скрывать от внешнего мира ряды старых остовов. По сути дела с этой позиции мы вдвоем могли бы противостоять хорошо вооруженному взводу рубежников. А менее опытных воинов мы и вовсе смели бы за пару минут.
— Никуда они не денутся, — откликнулся циклоп, когда я уже и забыл про свой вопрос. — Этот тип, Джи, из разряда таких, что никогда не упустят своей выгоды. Поверь, Сти, если он посчитает сделку прибыльной, он собственную мать продаст с потрохами.
— Тогда ему выгоднее нас обмануть, — вслух рассудил я. — Допустим, обратится он к тому же Хрому и скажет, мол, мы разыскиваем его. А нам, наоборот, поведает, где того искать, и мы угодим прямиком в ловушку. Но при этом осведомитель останется при своем. Сдерет и с нас, и с нашего врага.
— Для одного из возможных вариантов вполне сойдет, — согласился Луцлаф.
Я хотел сказать, что подобное поведение бесчестно, но вовремя дернул себя за язык. А кто сейчас рассуждал о честности! Вокруг существовала только корысть, обман и другие вещи, присущие треклятому Итару.
— Раньше я встречал таких, как Джи, довольно редко, — честно признался я.
— Просто ты жил слишком далеко от Рифта, — грустно улыбнувшись, объяснил циклоп. — Здесь все происходит иначе. Есть Ржавый город, округа и остальной мир. Понимаешь?
Я быстро кивнул:
— Кажется, да.
Взглянув на очертания полуразрушенной наблюдательной башни, преграждающей дорогу в город, Луцлаф неожиданно для меня начал рассказывать:
— Все с самого начала пошло неправильно. Люди еще не успели обустроиться на новом месте, наладить быт, привыкнуть к изнурительным условиям работы, а серый дух Рифта уже проник в их сердца. С каждым вдохом, случайным словом, неаккуратным движением. Мы приехали сюда в поисках чего-то нового, опасного, и знаешь, кажется, мы это нашли. Не слушай тех, кто расскажет тебе, что вокруг царило настоящее благоденствие. Что все трудились, добывали пар, получали за работу полноценные монеты, отчеканенные при дворе Верхушки, и были счастливы. Нет, все было совсем не так. Город рос стремительно, а вместе с ним росли и проблемы. Необоснованная агрессия, жадность, обман. Приезжие торговцы, прознав о хороших доходах рабочих Рифта, повышали цены, норовя подсунуть им некачественный товар. Одни относились к этому снисходительно, другие устраивали стычки. Город быстро поделился на первых поселенцев и остальных. Невидимые границы, обозначенные старостами кланов, стали непреодолимым препятствием для любого, кто поселился в Ржавом городе. Ни власти, поставленные Верхушкой, ни рубежники — никто не мог изменить установленных правил.
— Но зачем? — не выдержав, перебил я рассказчика.
— Наличие денег порождает борьбу за власть, а та, в свою очередь, не приемлет единства. И тем, кто встал во главе пусть даже крохотной горстки людей, необходим соперник. Им неинтересно барахтаться в пределах собственного муравейника, иначе необходимость в лидере отпадет сама собой.
— Хотите сказать, бунт был задуман как способ удержать власть? — я едва ухватил смысл слов.
— Освободиться из-под одного гнета, чтобы попасть в другой. Такой уж принцип у любого общества, — уклончиво ответил циклоп и, потянувшись, скривился от боли. Обхватив забинтованную лапу, он едва не потерял сознание. Лицо окаменело, и Луцлаф расширившимся глазом слепо уставился в небо.
— Больно?! — я испуганно вцепился в плечо циклопа, не зная, чем ему помочь.
Он ответил не сразу. Вначале были долгие минуты, когда беспокоивший его недуг прошел по всему телу. Мелкая дрожь сменилась резкими ударами изнутри, и лишь потом на лбу выступила обильная испарина. С лица спало напряжение, и острые черты расплылись. Обвислые щеки приобрели естественный вид, а взгляд — былую осмысленность. Еще никогда я не видел циклопа таким измученным и потерянным.
— Рука? Ноет? — попытался я задать еще парочку бессмысленных вопросов.
Подтянув повисшую плетью руку поближе, Луцлаф прижал ее к груди, словно пытался согреть. Бинты немного ослабли, и я смог разглядеть потемневшую кожу, которая теперь больше напоминала потрескавшуюся от жары землю или склеенную из мелких черепков вазу. Длинные, извилистые швы имели более темный оттенок, поэтому заметно выделялись на серой поверхности. Но это оказалось лишь первым впечатлением. При повторном взгляде я сумел различить, что неведомая мне болезнь прогрессирует куда сильнее и кое-где уже имеются глубокие рытвины язв, сквозь которые проступает мясная корка.
Отпрянув, я едва не сморщился. Только как бы я ни пытался скрыть свои эмоции, циклоп заметил возникшее на моем лице отвращение, смешанное со страхом.
