Не помню уже…
Настроение было замечательным - в здоровом теле здоровый дух. Хотелось хулиганить и веселиться - на глупости тянуло, на движение. Тоскливо здесь.
На меня, должно быть, косо смотрели - я шагал по лагерю улыбаясь, будто клоун. Только клоунам такую улыбку рисуют, а у меня она натуральная.
Быстро оседлал лошадь - сноровка потрясающая, если учесть, что этим всегда занимался Тук.
Взлетел в седло, не касаясь стремян, - это вообще для меня фантастика. Тут же пришпорил коня, заставляя с места сорваться в галоп. Тот, ошеломленный странностью моего поведения, заржал, но подчинился. Тяжелое боевое животное на удивление быстро набрало скорость. По сторонам, будто патроны пожираемой скорострельным пулеметом ленты, замелькали стволы сосен. Под копытами сверкнула вода - ручей пересекли в прыжке.
Дальше! Быстрее! Еще быстрее!
То, что седло мне мозолей не натирало, еще не делало меня полноценным кавалеристом - я ездил тихо, не стремясь к большему. Справедливо подозревал, что к большему стремиться вообще-то рановато - не с моим нулевым опытом.
А теперь во мне проснулся профессиональный жокей - я будто сросся с лошадью. До мелочей понимал, куда и когда отклониться, в какой момент пришпорить, а в какой придержать. Ногами мягко сдавливал бока, нажимом внося мелкие корректировки в направление движения. Когда надо, давал коню полную свободу выбора маневра, когда доверять ему не стоило - перехватывал управление на себя.
Да я действительно величайший наездник! А ну-ка! Раз! Поднимаюсь - встаю во весь рост, ловко уклоняясь от налетающих веток. Два! Прыгаю назад в седло, одновременно заваливаюсь вбок, одной рукой ухватываюсь за стремя, другой зачерпываю горсть сухой хвои с земли. Три! Опять в седле. Четыре!…
Стоп!
С трудом подавив адреналиновое буйство, начал замедлять ход. Хотелось продолжать гонку, но я не безвольный наркоман, готовый на все ради удовольствия, я - чужак, в чужом мире: нельзя идти на поводу у своих примитивных желаний, к тому же возникших столь странным образом.
Что со мной вообще такое? Я еще могу смириться с загадочной болезнью, после которой наступила эйфория, - наконец-то, судя по ощущениям, информационная матрица прижилась полностью. Но при чем здесь умение верховой езды? Или прежний владелец был виртуозом-кавалеристом, и мне достались его навыки? Лучше бы он был мастером меча или лука… Э, нет! А сны тогда при чем? Сны про лошадей и всадников. Пробудившаяся генная память добралась уже до реальности, подарив мне багаж навыков от предков? Бред - все мои гены на Земле остались: ни при чем они. Неведомый ни науке, ни шарлатанам побочный результат смерти, перехода между мирами и последующей метаморфозы?
Без понятия - я просто столкнулся с результатом непонятного мне явления и могу лишь теории разводить на тему его причин.
Лошадь, тяжело дыша, перешла, наконец, на простой шаг - будто с обозом плетется. Вовремя остановился - мог загнать неразогревшееся животное.
За спиной знакомо захлопали крылья, на плечо приземлился Зеленый, тут же начав возмущаться:
- Ты что - дочь городского палача обрюхатил?! От самых ворот скачешь будто ошпаренный!
- Птиц, я просто немного прокатился. Не обижайся.
- Тебя следует наказать - чтобы неповадно было!
- Жестокость тебе не к лицу. Зеленый, ты же в душе сама доброта: не злись.
- Без меня на помойке подохнешь, - буркнул попугай и, сочтя, что воспитательная беседа окончена, занялся перьями.
* * *На полпути к лагерю увидел впереди одинокого всадника - он, нахлестывая лошадь, мчался по моим следам.
Ба, да это же его светлость еретический епископ! Первый раз вижу, чтобы он так торопился, - обычно сама степенность.
Поравнявшись со мной, Конфидус с удивительным проворством осадил лошадь, развернув ее на обратный курс. В итоге через миг мы с ним ехали к лагерю уже бок о бок.
- Доброе утро, Дан.
- И вам добра, Конфидус.
- Что, прогуляться захотелось?
- Ага. Погодка ведь чудесная. Что-то не так?
- Да ничего - все в порядке, просто мы в центре враждебной земли; нас окружают шайки погани и, возможно, демов; неподалеку граница королевства; вы валялись два дня трупом, а затем, с поразительной скоростью оседлав лошадь, умчались вдаль не менее стремительно - за вами ветки с деревьев посыпались.
- Просто захотелось промчаться с ветерком.
- Я бы даже сказал: с ураганным ветерком… Скажите, Дан, с вами все в порядке? Может, из-за болезни…
- Нет - я в полном порядке. Поднялся на ноги, и жизнь бурлит - вот и подурачился немного.
- Ох, уж эта молодость - напугали вы нас, и продолжаете пугать…
- Боялись, что я умру? Но это не так уж печально - свидетели перед королем поклянутся, что слышали мой приказ уходить из Талля, и ничего вам король за это не сделает. Так ведь?
- Разве только в этом дело… До короля еще добраться надо…
- Доберемся - недолго уже осталось до границы.
- Дан, скажите: а вам не кажется странным, что нас никто не трогает?
- Вы о чем? О погани? Не так просто атаковать обоз на переходе - у них могут возникнуть проблемы с убежищами на ночь, да и сил у нас достаточно: три десятка дружинников конных, и ополченцев умелых около двух с половиной сотен. Да и неумелые на что-нибудь сгодятся - у бакайцев даже женщины при необходимости могут за копья взяться.
- Дан, это земли погибели. Убежищ здесь хватает - на нашем пути обязательно должно несколько оказаться. Мы оставляем за собой такой след, что его даже лесной бездарь без труда разглядит, - они прекрасно знают, где мы. Но почему-то не трогают. А ведь мы не за стенами - даже в лагере очень уязвимы. Должны напасть - просто обязаны!
- Вы хотите сказать, что их устраивает наше поведение?
- Это не я говорю - это и без слов уже всем понятно. Их устраивает то, что мы направляемся к броду, - ждут нас там. Люди волнуются из-за этого. Если это и тайна, то не доводите дело до бунта: скажите - может, нам навстречу выйдет помощь? Вы каким-то образом связались с офицерами короля? На что вы вообще рассчитываете? Пока не дошло до беды, хоть как-то поясните свою беспечность - ведь пятнадцать сотен народа в западню ведете. Простите за прямоту, но так многие думают.
Да уж… Пожалуй, придется мне начать колоться… Нет - полной правды даже одному человеку не скажу. Страшно очень - вдруг не сможет себя сдержать, и тогда мой план провалится из-за одного болтуна.
А если я умру? Если опять болезнь эта накинется и доведет дело до конца? Они ведь все погибнут или, если повезет, отделаются большими потерями. Женщины в длинных, путающихся в ногах юбках; грудные дети, рожденные в надежде на спокойную жизнь; древние старики, которых сумели спасти во время бегства с Бакая. Вряд ли им удастся пережить подобное вновь…
