— Артём Бреус. Добрый вечер, — говорит человек-монстр. — Сергей и Степан Герундовы, присоединяйтесь. Присаживайтесь.
Возле стола покоятся три мягких кресла, видимо специально для нас. Внезапно мой недавно раненый затылок, который почти успокоился, вновь начинает пульсировать болью.
Я думал, что влечу в кабинет доктора Вечности с громкими криками и мольбой вернуть Андрюшку, но я лишь робко произношу:
— Здрасьте.
А потом прохожу и сажусь в кресло. За столом раздаются посторонние звуки. То ли там кто-то ремонтирует компьютер, то ли сама машина издаёт громкие щелчки. В воздухе разливается мерное гудение.
— Вижу, вы позаботились о нашем Глобусе, — говорит существо, вытаскивая из карманов руки, обтянутые той же противной кожей, и похлопывая в ладоши. На соседние кресла садятся Стёпка и Серый. У друга лицо хмурое, серьёзное, он глядит на тварей из-под кустистых бровей, а в голове, наверное, соединяются и разрушаются за секунду тысячи логических цепей. А вот у Серёги вид ошеломлённый и очень испуганный.
— Не против, если я возьму у вас столь важный артефакт? — просит существо и протягивает руки.
— Сначала отдайте Андрюшку! — я стараюсь, чтобы голос не дрожал и прижимаю Глобус к себе покрепче.
Монстр вздыхает, и я замечаю во рту ряд остреньких жёлтых клыков.
— Прежде чем вы решите, что мы должны вернуть вам брата, я должен многое рассказать, — говорит существо. — А потом спросить ещё раз.
Внезапно из-за стола появляется второй монстр, точь-в-точь похожий на первого.
— Вроде сделал. База данных снова не слетит, надеюсь. — Монстр вытирает руки шёлковой тряпицей, а потом его слепое лицо оглядывает нас.
— Видите, какие сложности у нас возникают без Глобуса Эфира, — говорит первый, виновато пожимая плечами. — Артефакт вы отдадите, и сей факт уже не обсуждается. Мы никогда не врём и сдерживаем обещания, а также награждаем героев, которые оказали нам важные услуги.
И первое существо вновь протягивает ко мне руки. Не знаю почему, но я им доверяю, однако бросаю отчаянный взгляд на Стёпку и Серого, но те увлечены монстрами и даже не смотрят в мою сторону. Смирившись, отдаю артефакт в руки первому существу, радуясь, что наши пальцы не соприкоснулись при этом.
Монстр бережно перенимает Глобус и ставит на стол рядом с монитором. Второе существо с обожанием гладит артефакт.
— Вы… доктор Вечность? — спрашиваю.
— Нет, — качает головой первый и медленно переводит на меня слепой взгляд. — Доктор Вечность — это компьютерная программа нашего разума. Мы же… не люди, нет. Поэтому можете называть нас существами, монстрами, тварями.
Мне кажется, что слово тварь подходит как нельзя лучше.
— И мы живём вне времени, — дополняет второй.
— Как это?
— Это так, что мы им управляем. Или, скорее, направляем. Но это не то, о чём вы подумали. Мы не можем обратить время вспять. Когда понадобится, оно сделает это само. Мы можем путешествовать по времени любой шизогонической реальности, а здесь, — Первая Тварь обводит руками павильон, в котором мы оказались. — Времени нет. Сейчас никто из вас не стареет и не молодеет. Вы находитесь в абсолютном нуле.
— Абсолютный нуль времени невозможен, — вдруг говорит Стёпка.
Твари переглядываются и кивают, а затем Первая легонько кивает рукой в сторону Стёпки, и тот безвольно роняет голову на грудь. Очки кривенько съезжают на кончик носа. Проделать тот же трюк с Серёгой не удаётся. Он всё ещё ошарашено смотрит на Тварей. Они вновь переглядываются и указывают на него двумя руками. Серый хватается за подлокотники кресла и мотает головой.
— Что вы пытаетесь со мной сделать? — плаксивым голосом произносит он.
Твари вновь переглядываются и пожимают плечами.
— Семёрка, — произносит Вторая.
Их внимание сосредотачивается на мне.
— Последняя беседа касается только нас и вас, господин Артём. Но, коли ваш старший друг обладает сильной седьмой аурой, мы позволим ему поприсутствовать. Что же касается Степана, не пугайтесь, его телом завладел спокойный здоровый сон.
— Ага, — отрешённо киваю я, теряясь в происходящем. — Так, где же Андрюшка?
Первая Тварь вздыхает и направляется к доске.
— Чем серьёзнее ты нас сейчас выслушаешь, тем быстрее разберёшься в происходящем.
Взяв тряпку, Первая Тварь стирает с доски все иероглифы.
— Возможно, вы слышали, что однажды Вселенная образовалась из Большого Взрыва. Когда всё сущее сжалось до размера молекулы и взорвалось, образовывая пространство и время. — Тварь рисует на доске кружочек. — Но в тот момент образовывается не одна Вселенная, а несколько. Они существуют на одном и том же месте, но в разных пространствах, так сказать. Все Вселенные я нарисовал в виде кружочка. С того самого момента, у каждой Вселенной началось своё развитие. И потекло в разных направлениях. — От кружка Тварь рисует лучики, как у солнышка. — В разных направлениях, — повторяет он и оборачивается. — Смею отметить, что рост цивилизации ускоряет течение каждой Вселенной. Видите, в начале времён все лучи находились достаточно близко друг к другу, понимаете, Артём?
— Угу, — киваю я, сосредоточенный, как на уроке истории.
— Они удалялись друг от друга медленно, но потом человечество начинает развиваться, и течение ускоряется. К примеру, ваша цивилизация за вторую половину двадцатого века сделала скачок в очках в три раза превзошедший всё развитие до этого. Жизнь на вашей планете существует уже около восьми тысячи лет.
— Восемь тысяч семьсот сорок один год, если быть точным, — информирует Вторая Тварь.
— Да. Представьте, за пятьдесят лет вы обошли развитие науки за предыдущие восемь тысяч шестьсот девяносто один год в три раза. Разница велика?
— Да, — кивая я, ожидая, когда наконец появится Андрюшка. Напоминает повествование истории одного мальчика со слов: в начале было Слово.
— Соответственно и скорость развития увеличилась в три раза. За пятьдесят лет все вселенные отлетели друг от друга на огромное количество внепространственных километров. Впервые этот факт дал о себе знать в средневековье. Разрушение, катаклизмы. И тогда появились мы. Твари-вне-времени. Те, кто следят за существованием миров. И нашей главной функцией является бифуркация.
— Как? — морщусь я.
— Обратите внимание сюда, — Вторая Тварь делит один из лучей на равные отрезки. — Это дни. Дело в том, что для нас прошлого или будущего не существует. Для нас существуют лишь такие отрезки времени. Возьмём к примеру любой день. Двадцать третье июля. — Я вздрагиваю и сжимаю губы. — Вы жили в двадцать третьем июля. Но точно такой же вы жили и в двадцать втором, и в двадцать четвёртом. На следующую ночь вы переходили в двадцать четвёртое июля, а ваш предшественник в двадцать третье. Если бы вы могли вдруг астрально, так сказать, заглянуть назад, то смогли бы пожать руку самому себе. При этом перед вами стояла бы не ваша копия, а такой же Артём Бреус. Убей его, вы бы обрекли его окружающих людей на жизнь без любимого человека. Вы бы вернулись в двадцать третье и продолжили бы жизнь с родителями, а во вчерашнем дне жили бы другие родители, которые оплакивали бы смерть своего сына, понимаете? Вы бы внесли изменение в существование вашей системы всего в одном дне и создали бы параллельный мир. Новую шизогоническую реальность.
