Что касается изменений внешних – они должны проявляться во внешней структуре пространства, в изменении окружающей обстановки. И, несомненно, изменять форму человека индиго , возможно, красоту его лица, тела. Изменять свечение кожи, насыщать или обесцвечивать цвет волос, глаз, губ.
Повторюсь, к сожалению, мы ничего не знаем об этой энергии. И я предполагаю, точнее чувствую, что все загадки и разгадки видимого и невидимого миров сгруппированы в векторе движения этой энергии . И в том и в другом случае, подчёркиваю, миров материальных. Вполне возможно, что движение мнимое, но вектор?! Именно в векторе корень всех изменений и человека, и мира. Да, никаких подтверждений моим словам нет, но я убеждён и настаиваю, что всё дело в наличии энергии и векторе её движения, даже при отсутствии самого движения. И тут я не хочу и, главное, не могу повторять вслед за великим Исааком Ньютоном: «Hypotheses non fingo» – «Гипотез не измышляю» – увы, увы!..
Воодушевлённый своей мыслью, Богдан Бонифатьевич произнёс заключительные слова с торжественной приподнятостью вещающего оракула, но Агапий Агафонович находился в несколько ином состоянии, хотя тоже был порядком взволнован.
– Вы, дорогой коллега, говорите, что никаких подтверждений вашим словам нет. Пре-крас-но, пре-крас-но!
Он медленно встал из-за стола и, подойдя к заведующему лабораторией, мягко взял его за руку.
– Теперь прошу вас, послушайте и вы меня.
Он не спеша усадил Богдана Бонифатьевича в своё кресло, а сам стал расхаживать не от стола к окну, а от окна к двери, так, что получалось, будто он расхаживает сам по себе, только для того, чтобы наиболее полно использовать свободное пространство. И его слова, так сказать, всего лишь мысли вслух.
– Удивительное совпадение! Ожидая вас, я тоже размечтался и в мечтах представил себя на вашем месте. И тоже первым пунктом своего плана обозначил вербовку в агенты СОИС всех экстрасенсов. И, представьте, по второму пункту тоже произошло удивительное совпадение – спланировал ускорение.
Здесь полковник подошёл к столу и, раскрыв зелёную папку, подал Богдану Бонифатьевичу лист стандартной бумаги, на которой был отпечатан приказ, передающий в его ведение так называемую дублирующую лабораторию – «с целью ускорения экстрасенсорных опытов».
– И что же, с этим приказом я могу ознакомить всех своих аспирантов и технических работников? – в изумлении только и нашёлся спросить профессор.
– Разумеется, – преувеличенно обыденным тоном подтвердил полковник и сообщил, что сегодня же текст приказа будет вывешен на главной университетской доске объявлений и на доске в их лаборатории.
Насладившись эффектом неожиданности, произведённым на профессора, а точнее, оценив силу воздействия внезапной информации, полковник решил: надо ковать железо, пока горячо.
– Кажется, третьим пунктом вы бы усилили наблюдение за экстрасенсами. Потому что как-то же надо вам подтвердить свою гипотезу о том, что с изменением силы и напряжения этой непознанной энергии её обладатель, или, как вы говорите, носитель, тоже видоизменяется. Более того, вы утверждаете, что в изменениях носителя (и внутренних, и внешних) главную роль играет не количество накопленной энергии (её объём), а вектор накопления объёма. Ничего не скажешь, очень смелая идея. Очень. Только вот незадача – у вас нет этому свидетельств. Никаких. Абсолютно!
Агапий Агафонович направлялся к двери, прошёл уже более половины пространства и вдруг вернулся (быстро-быстро подбежал к столу, за которым сидел Богдан Бонифатьевич).
– А у меня есть, есть неопровержимые свидетельства! Да-да, есть! – объявил он с торжеством победителя, который более уже не в силах обуздывать своё торжество.
Объявил и опять, как ни в чём не бывало, пошёл по направлению к двери. Он уже почти подошёл к ней, когда его настиг Богдан Бонифатьевич.
– Извините, я не ослышался – у вас есть неопровержимые доказательства?!
– Не доказательства, а свидетельства, – поправил полковник.
Здесь состоялся разговор, суть которого сводилась к тому, что Агапий Агафонович пообещал буквально на днях познакомить Богдана Бонифатьевича с этими уникальными свидетельствами. При этом несколько раз подчеркнул, что взамен ему ничего не нужно, он радеет о развитии отечественной науки, о её приоритете. Единственное, на что он рассчитывает со стороны профессора, – на его дружеское расположение к себе, позволяющее надеяться, что во время научных открытий он не забудет о нём, преданном почитателе его талантов. И, среди других почитателей, одним из первых ознакомит и его со своими выдающимися открытиями.
Снедаемый любопытством, профессор не мог и не желал противиться, как ему показалось, мелкому тщеславию полковника и сейчас же заверил его, что непременно всё так и будет.
На том они расстались.
Агапий Агафонович ещё несколько раз прошёлся от стола к двери и обратно, перегнулся через стол и, отодвинув средний ящик, решительно нажал на «плавающую» кнопку, расположенную под столешницей. И только после этого, потерев руки, приподнято и громко, словно с трибуны, возвестил:
– Сдаётся, что генеральские погоны теперь у меня в кармане.
После встречи Агапия Агафоновича с профессором Бреусом прошло всего несколько дней, а казалось, минул месяц. А всё потому, что чересчур напряжёнными выдались дни. Постоянные встречи, причём не с простыми людьми, а с экстрасенсами – поневоле голова пойдёт кругом. Впрочем, в напряжённости сам виноват, стал подгребать под себя всё, даже то, что прежде исполняли Наумов и Кимкурякин. А как было не подгребать, если, ознакомившись с донесениями психотерапевта Бэмсика и так называемых врачей: (зубопротезиста) Диониса и (фельдшера) Сатира, профессор Бреус изъявил желание с ними встретиться лично.
Хорошенькое желание! Отказать? Равносильно, что вынуть генеральские погоны из своего кармана и переложить их обратно в карман профессора. А пойти на поводу – можно всех информаторов лишиться. Гораздо безопаснее было бы познакомить его со своей докладной и докладными Наумова и Кимкурякина.
Полковник невесело усмехнулся, но не содержанию известных докладных, а тому, что в их свидетельства никто бы не поверил. Нашли бы умысел. Уж такая у них служба. И, что примечательно, чем глупее выглядит в такой докладной сотрудник СОИС, тем меньше ей доверия, мол, это дезинформация.
Полковник самодовольно ухмыльнулся – пожалуй, единственное преимущество соишников перед другими людьми. И, надо признать, преимущество не малое. Он опять ухмыльнулся – к сожалению, это ума не прибавляет.
