Садитесь, полковник Акиндин, и запомните – государство дало вам карт-бланш. И вы давайте реальную работу, а не бумажки. Не дай бог, рухнут земля и небо, останутся одни бумажки».
Здесь послышались реплики петербуржцев: «Хорошо хоть бумажки! А то вообще ничего не останется. Нечего будет почитать на досуге».
Аудитория весело зашевелилась, а председатель сделал вид, что ничего не услышал. Умный мужик! Проповедуешь свободу – получи. В советское время (по свидетельствам ветеранов) категорически возбранялось обмениваться репликами, тем более подавать их в адрес председателя, такого даже в самых живых фантазиях представить было невозможно.
Полковник невольно стал думать о председателе.
Поклонник восточных единоборств – мастер спорта по борьбе дзюдо. Правда, в жизни, говорят, отдаёт предпочтение боевому самбо. Моложе Агапия Агафоновича, а уже Председатель главной службы страны. Тёртый, тёртый калач и по-хорошему головастый!
Агапий Агафонович с удовольствием вспомнил, как впервые попал на приём к Председателю. Как тот удивился, что он недоволен службой заместителя проректора по международным вопросам. Выразил недоумение.
«Что так, подполковник? Тёплое, престижное местечко, многие за него с удовольствием уступили бы вам свою генеральскую должность, а вы? Непонятно».
Агапий Агафонович улыбнулся, ему нравилось, как он рубанул Председателю: «Возможно, что должностью поменялись бы, но только не погонами».
«Выходит, амбиции не позволяют?»
«Так точно, господин Председатель».
В ответ коротко взглянул и опять погрузился в чтение его личного дела.
«Должно быть, вам неизвестна фраза Овидия: Bene qui latuit, bene vixit – Хорошо прожил тот, кто прожил незаметно ». И опять он рубанул, что да, в крылатой латыни не силён, но фразу понимает так: если наполнишь свою жизнь интересной, увлекательной работой, то жизнь пролетит незаметно, и это хорошо.
Председатель вскинул брови, задумчиво закрыл папку. Как будто машинально назвал по имени-отчеству и, пообещав подобрать достойную должность (на которой не соскучишься), неторопливо, всё ещё в задумчивости, проводил до двери.
Три месяца Агапий Агафонович ждал вызова, уже думал, что председатель позабыл о нём. Но такие люди, как председатель, ничего не забывают. Пятью иностранными языками владеет – башковитый!
Вызвали на День защитника Отечества в Колонный зал. Ректор загодя сообщил, что документы на него подписал, если не зарубят где-нибудь там, наверху, то наградят его орденом «За военные заслуги».
Так и получилось. Вручая орден, председатель сказал: «За высокие личные показатели в служебной деятельности». Впервые Агапий Агафонович увидел Председателя улыбающимся. (У него, оказывается, щербинка на левом верхнем зубе.) Озорная улыбка у Председателя. В детстве пацанов с такой улыбкой очень уважают, в ней ощущается дерзкое бесстрашие и удаль. Ничего не скажешь – хорошая улыбка у Председателя, но мало, очень мало он улыбается. Держит всех на дистанции вытянутой руки. Такая работа и такой народ вокруг, наподобие Наумовых и Кимкурякиных, чуть дашь слабину – не преминут воспользоваться.
Ещё Председатель улыбнулся, когда ему, Агапию Агафоновичу, звание полковника присвоили.
Зашли в кабинет, налил полный фужер шампанского, себе чуть-чуть плеснул. «Ну, что, полковник-философ, за твою новую должность психоаналитика в нашем несокрушимом ведомстве, то бишь за начальника СОИС МГУ!» Вот тогда-то, чокаясь, и улыбнулся.
Недолго разговаривали, но ёмко. Сказал, чтобы не беспокоился о финансировании – изыскания профессора Бреуса и его подопечных представляют исключительный интерес, а потому идут по блоку стратегических. То есть уравнены с изысканиями учёных, занимающихся непосредственно предотвращением возможного столкновения Земли с астероидом.
«И работа-работа! Никаких бумажек, никакой электронной связи – полная свобода, так сказать автономное плавание». А потом, через полгода, встретятся и уже конкретно обсудят: что и как? Его основная задача – не мешать профессору, а помогать, чтобы в случае серьёзного научного открытия он всегда был рядом с ним.
Полковник Акиндин должен помнить, что его генеральские погоны лежат в кармане у профессора Бреуса.
Неожиданно в их разговор вмешался едва слышимый короткий зуммер. Агапий Агафонович не понял, откуда он исходил. Ему показалось, что зуммер исходил отовсюду, от всех предметов кабинета. Председатель напрягся, и как-то сразу стало понятно, что его вызвал Верховный.
Не поговоришь. Тщеславно подумалось, может, Председатель доложит о нём. Мол, сейчас у него был на приёме полковник Акиндин – толковый мужик, побольше бы таких.
«Разрешите идти?»
Уже у двери услышал голос председателя:
«Поговорим и доложим в другой раз, когда будет что».
Полковник остановился, но председатель жестом показал, что надо уходить. И уходить побыстрее. И он ушёл. И торопливо закрыл за собою дверь.
Сейчас же, за папкой с донесениями, его осенило: Председатель, точно телепат, ответил не на слова, а на его мысли. И неприятный, но уже знакомый холодок пробежал по спине полковника.
Агапий Агафонович умел ладить с людьми. А все творческие люди, в том числе и учёные, обладая недюжинными познаниями в своей области, зачастую в житейских вопросах бесхитростны и наивны, как малые дети. Он не сомневался, что ему удастся убедить Богдана Бонифатьевича, что возникшие требования в отношении охраны лаборатории несколько преувеличены. Работая в университете, он усвоил: чем больше учёный, тем менее он внимателен ко всему, что не касается его научных изысканий. Всё внимание он сосредоточивает на подготовке и проведении своих уникальных экспериментов. И Богдан Бонифатьевич как раз из таких.
Агапий Агафонович посмотрел на часы, они условились встретиться в одиннадцать. Для англичан святое время ланча, подумал он и отметил, что прежняя работа помощником проректора по международным вопросам исподволь даёт о себе знать.
«Часовой» – старинные часы с маятником, стоявшие у стенки, звонким боем известили, что профессору пора бы уже и появиться. Странно, очень странно, всегда и во всём пунктуальный профессор задерживался.
Агапий Агафонович выглянул в коридор (новая должность не предусматривала секретаря-машинистку). Каково же было удивление, когда он увидел возле кабинета раздумчиво прохаживающего Богдана Бонифатьевича. Руки назад, животик вперёд, и полное отсутствие, то есть погружение в себя, в свои мысли.
– Богдан Бонифатьевич, вы?! Заходите, или вы кого-то ожидаете?
Полковник широко раскрыл дверь.
– Нет-нет, я к вам.
