была усилена домыслами и объяснениями, которые быстро пришли из нескольких источников: СМИ, комментаторов, экспертов по авиации и терроризму, но прежде всего действиями и заявлениями властей США. Объект В – это нарратив о событиях 11 сентября, история 11 сентября, которую мы все хорошо знаем. В ней участвуют угонщики с Ближнего Востока, которые приехали в США, чтобы научиться управлять большими самолетами, а затем взошли на борт и захватили четыре лайнера с невинными пассажирами и экипажем.
Некоторые из этих несчастных людей, попавших в ловушку, смогли позвонить своим близким. Угонщики врезались на трех самолетах в важные здания в Нью-Йорке и Вашингтоне, но потеряли контроль над одним из них, когда пассажиры и экипаж отважно решили дать им отпор. Еще до того, как эти ужасные события завершились, виновной была объявлена «Аль-Каида», террористическая организация, базирующаяся в Афганистане. Практически сразу была объявлена война с террором. Вот такая история.
– Все жестокие или ужасные события, происшедшие с того дня в мире за пределами США, а некоторые и внутри их, можно прямо или косвенно проследить до этой теории, этого объяснения, этого следствия.
– Поскольку Объект A и Объект В очень похожи, большинство людей считают, что В представляет собой то же, что и A. История заканчивается, потому что больше добавить нечего. Объекты A и B внешне похожи друг на друга. Люди черпают утешение в том факте, что существует некое объяснение травмирующих событий, произошедших у них на глазах, событий, которые, как они точно знают, действительно имели место. Люди действительно погибли, самолеты действительно врезались в здания, три огромных здания действительно рухнули, а четвертое серьезно пострадало.
– Но есть еще Объект C. Мы еще не упоминали Объект C! Он состоит из необъяснимых аномалий в истории 11 сентября, всяческих нестыковок и несоответствий, неразгаданных тайн, бойкой лжи, недостающих или ошибочных свидетельств, нарушения научных принципов, отказа обсуждать вопрос после того, как он был произвольно объявлен закрытым.
Таких несоответствий слишком много, чтобы их игнорировать. На каждом шагу в истории 11 сентября есть сомнения, или же вопросы, на которые нет ответа, или простые логические пробелы. Вы сами заметили большинство из них. Такое количество сомнений, бесспорно, означает, что Объект B больше не может служить убедительным объяснением Объекта A. В конце концов, эти два объекта не совпадают. То, что мы видели своими глазами, невозможно объяснить, если мы не готовы переосмыслить все, что привыкли считать само собой разумеющимся о демократически избранном правительстве, стоящем во главе развитой и цивилизованной нации.
Для большинства людей это означает пересмотр реальности, к которому они не готовы. Таким образом, всем известная история 11 сентября, объект В, остается для них единственной реальностью – или почти ею.
Объект C, при всей убедительной аргументации экспертов, мнении инженеров, специалистов в области авиации, психологии, доказательств, методов сноса и так далее, дискредитирован властями.
Эти власти утверждают, что рассказанная ими об Объекте В история не только правдива, но и досконально изучена ими и теперь является окончательной. Дело закрыто, потому что они его закрыли. Большинство людей с этим согласны. Однако Объект C продолжает выдерживать спокойную и логичную проверку: наука хороша, аргументы убедительны, все соответствует свидетельствам. Но из-за вызываемых сомнений он больше не похож на Объект А. Объект В не пострадает от фактов, потому что он вовсе не о фактах. Объект В – это миф, но это все, что есть у большинства людей; все, что хочет иметь большая часть мира. Ложь заменила реальность, и теперь мы живем с последствиями этого.
Татаров внезапно подался вперед, удивив меня. Ножки его стула со стуком опустились на пол.
– Это то, что я хочу сказать, – произнес он.
Все своим видом давая понять, что разговор окончен, он встал, быстро прошел через всю комнату и отключил устройство поглощения звука, вернув наши голоса в нормальное состояние. Затем открыл ящик на своей стороне стола, полез внутрь, потянул что-то и через мгновение достал USB-накопитель.
– Вот обещанная запись нашей с вами беседы. Ее расшифровка – ваша личная ответственность, но благодаря тому, что вы сказали, я знаю, что вы будете точны. Мне не нужно будет ее проверять или одобрять. Но хочу предупредить заранее: если вы процитируете в своей журнальной статье или где-либо еще то, что я сказал о настоящем характере деятельности этого места, я буду отрицать все до последнего слова. Вы также можете подвергнуть себя личному риску. Конечно, не с моей стороны. Люди, стоящие за этим начинанием, опасны и безжалостны. Возможно, вы уже знаете, что это верно в отношении мистера Виклунда. Поэтому ко всему, что связано с этой встречей, вам следует относиться с максимальной осмотрительностью. Я бы даже советовал вам никому не упоминать о том, что мы здесь встречались. Это ясно?
– Конечно, – сказал я. – Спасибо, профессор Татаров.
– Не благодарите меня. Делайте, что я говорю. Желаю вам хорошего дня.
Сейчас
Я снова был в Лондоне, чувствуя себя инородным телом сильнее, чем когда-либо. Город, где родился я и мои родители, где я ходил в школу, где нашел свою первую работу, где встретил своих первых подружек и где, в конце концов, познакомился с Жанной, моей нынешней спутницей жизни, – этот город показался мне чужим.
Мне всегда казалось, что я хорошо знаю Лондон, хотя, конечно, он должен был измениться с давних дней моего детства и юности, и я это принимал. Изменения становятся очевидными только тогда, когда вы уезжаете и возвращаетесь лишь через какое-то время. Таким я увидел Лондон, прожив несколько лет в Шотландии.
Теперь на каждой улице в центре Лондона, какие я раньше знал, были лежачие полицейские, дорожные полотна были сужены, чтобы машины, такси и автобусы двигались медленнее. Между крупными или социально значимыми зданиями высились огромные бетонные или стальные блоки, поставленные между ними и дорогой. Рядом с парочкой зданий я заметил даже мешки с песком, как будто ожидалась воздушная тревога или внезапное наводнение. На всех транспортных мостах через Темзу имелись барьеры, отделяющие автомобили от пешеходов. У входа в каждое крупное офисное здание или сразу за его дверями были вооруженные охранники, с броской надписью «столичная полиция» на груди и спине. Они стояли неподвижно, как манекены, на видном месте, с автоматическим оружием в руках.
Эти охранники были одеты в пуленепробиваемые жилеты, шлемы и защитные очки, с дополнительными средствами устрашения – телекамерами, химическими спреями и ночными дубинками, а также непонятными электронными штуковинами, угрожающе свисающими с
