— Что там? — Он тряхнул головой.
Она фыркнула и прошла к стеклянной двери, находившейся в дальней от входа части оставленной квартиры.
— В последний раз это было здесь? — Оба выглянули во двор, чтобы увидеть знакомые деревья и игровые площадки. — Они там веселятся. Сжигают чучело. Слышно, как трещит огонь, только и всего. Похоже на человеческий крик, согласись?
Она вглядывалась сквозь утреннюю дымку, наблюдая за толпой местных дикарей. Они окружили манекен, который подпрыгивал, содрогался и корчился в пламени. По мере крушения их убеждений все более примитивными и отчаянными становились их ритуалы и лексикон.
Уна подключила обеспечивающую сообщение аппаратуру. Джерри с наглым видом опустил на нос темные очки.
Они спустились в цокольный этаж, поднялись по наружной лестнице, прислушались, не доносится ли какого-либо шума с Элгинширской дуги, а затем побежали к автобусной остановке, от которой как раз отходил пятнадцатый номер. Они спешили навстречу стрельбе.
Никогда еще жизнь не была слаще. Джерри вновь обрел свое прежнее «я».
План для пожизненных пэров:
1000 фунтов ежегодно
Мы можем обрести сотню новых баронов
Нельзя с полной уверенностью утверждать, что результатом опубликования официальной информации о ходе переговоров по реформированию Палаты Лордов будет возникновения нового класса пэров [95]. Они будут избираться в качестве пожизненных пэров; их число достигнет от 100 до 150 человек. Создание данной группировки объясняется насущной необходимостью ввести в состав нижней палаты представителей прослойки общества, которые в ином случае не имели бы ни возможностей, ни родословной для подтверждения своих прав на пэрство. Переговоры проходили на самом высоком уровне, и нет никаких сомнений в том, что король находился в курсе хода переговорного процесса.
Был поднят вопрос о денежном содержании пожизненных пэров. Я слышал, что поддержку получила цифра в 1000 фунтов стерлингов в год — сумма, которую получает член Палаты Общин.
«Мировые новости», 14 марта 1948 г.
Что нас ждет в Корее?
Массовая демонстрация американцев, уставших от войны в Корее, стала значительным фактором в президентской гонке. Это ясно как из сплочения народа вокруг самого Эйзенхауэра, так и из относительной неудачи представляемой им Республиканской партии.
«Дейли миррор», 7 ноября 1952 г.
Слабый аргумент
Премьер-министр с каждой неделей набирает политический вес. Отчего? Оттого что он честен, умен и начисто лишен корыстных амбиций личного характера. Эти качества высоко ценятся британцами. Тем более грустно было бы отметить, что мистер Эттли скрывался за дымовой завесой, за принимаемым им мрачноватым обликом, когда отвечал на вопрос мистера Кроссмена о том, остается ли в силе наше сотрудничество с США в военной области.
«Лидер мэгэзин», 7 декабря 1946 г.
Mo Кольер пребывал в подавленном состоянии духа. Ему потребовалось несколько дней на то, чтобы добраться до Лондона, а когда он оказался там, большая часть южного берега Темзы уже находилась под водой. Ему было обещано участие в разрушении, и он разработал план уничтожения Зала Королевы Елизаветы при помощи четырех грамотно расположенных зарядов. В его представлении это место не было правильным игровым полем.
— Анафемы — это же не кровавый спорт, — жаловался он. — Иначе не было бы причин предавать их анафеме.
При Анафеме, первоначально получившей свое название по имени калифорнийского городка, где она была изобретена, здания рассыпались в пыль. Не осталось даже миниатюрного Лондонского Колеса.
— Мне говорили, что в этом секторе действует семидесятипятилетний цикл. Я был уверен, что у меня еще есть пять лет. Буду с вами откровенным, мистер К., это было трудно принять. А раз так, вам придется искать расширенную помощь для поддержания линейного времени, и все ваши планы полетят коту под хвост, так?
— У меня нет планов, — возразил Джерри. — Пока.
Mo взмахнул винтовкой с пустым магазином.
— Ак-ак-ак-фрам-фрам-фрам…
— Господи, не могли бы вы проявить капельку уважения?
Джиллиан Бернс, романистка и транссексуал, со строгим достоинством поправила свой парик «Дасти Спрингфилд». Она жалела, что приняла приглашение Mo. Это — уже не трущобы. Невидящим взглядом она обводила немногие сохранившиеся развалины.
— Конечно, с этим невозможно иметь дело. Вообще. Даже в сфере вымысла. Я не впитала в себя все, что это для меня означает. Понимаете, я не смогла пропустить это через себя. Может быть, я могла бы отправить одного из моих персонажей на эти улицы, он бы бродил и смотрел… Трудное искусство, вы согласны?
— Да нет, Джилл, дружище, если у тебя подходящая экипировка. — Mo подмигнул и тут же обратил внимание на ее жемчуг. — Настоящее?
— Разумеется, — ответила она. — Это от костюма настоящей Саламбо [96], мистер Кольер, а не какие-то там южноафриканские поделки. Меня бесят ваши подковырки.
Джерри не мог не признать, что в своем наряде из шелка и перьев Джилл выглядит великолепно. Она могла бы сойти с экрана из фильма, снятого по какой-нибудь ранней повести Мелвина Брэгга [97].
— У тебя на груди завелся попугай, или тебе просто приятно меня видеть?
Джиллиан машинально оглядела себя; у нее сохранилась щепетильность в подобных вещах.
— Я попросту не думаю, что они были вправе совершать такое. — Казалось, что Мици Бисли вот-вот расплачется. — Я люблю эти места. Я здесь выросла. Когда я была студенткой, у меня был абонемент в Национальном кинотеатре.
— Ты же согласишься, это было не более чем трепом, — сказала Джиллиан. — Пустой треп, ведь так? Эта архитектура гроша ломаного не стоила. Все идеи заимствованы у Баухауза [98]. Или я ошибаюсь? — Она как-то видела другой его клип и всеми силами старалась соответствовать образу. — У нас прямой эфир?
— Вырезать я ничего не намерен, если ты это имеешь в виду. — Mo пнул носком кучу пыли. — Весь бетон импортировался. В ином случае я бы переживал больше. Ты хочешь проявления уважения к предкам, верно? Или я ошибаюсь?
— Я так не думаю, — сказала Джиллиан. Она сердилась на себя за слабость к низкорослым мужчинам. — Что за песню вы напевали?
— Это очень старая песня. — Он понимал, что происходит, и уже начал красоваться перед ней. — Ей не одна сотня лет. «У меня гангрена, веселая и милая гангрена. И жизнь мою съест гангрена. У меня гангрена черная, гангрена зеленая, а еще белесая, смешная». Моего папу ей научил его дед, который услышал ее в Крыму от какого-то человека, а тот ее услышал от какого-то русского чудака, чей дед якобы был французом. Так что теперь дарю ее вам.
