Он поставил на прикроватную тумбочку огромный пакет с ярко-оранжевыми апельсинами.
— Болеешь, бедненький… Ну, куда ты там спрятался? Вылезай…
Я умоляюще посмотрел на девушку. Она улыбнулась и беспомощно развела руками:
— Я же не могу помешать человеку выразить своё хорошее отношение к кому-то… Не задерживай его долго, Петя, ему необходимы покой и тишина… А ты, Сергей, будь осторожен сегодня ночью. Мне очень не хотелось бы, чтоб с тобой что-нибудь случилось. Я ещё не встречала человека, который бы так наивно верил в дружбу, не стыдился своего прошлого и приглашал понравившуюся ему девушку на свидание покормить уток… И вот ещё что… Может быть, тебе это поможет: мой прадед похоронен на Охтинском кладбище…
Дверь за ней закрылась, и я услышал тоскливый вздох Петручо:
— Обалденная женщина… Обидно, что она не мужчина, правда?..
* * *
Тучи затянули небо непроницаемым серым занавесом, скупо роняя на город мелкие, холодные капли дождя. Освещаемая фонарями улица осталась далеко позади, и я уже успел набрать полные ботинки воды, дважды оступившись в царящей на кладбище темноте.
— Ничего тебе доверить нельзя, — ворчал я на плетущегося позади Петрова. — То одежду мне в больницу два часа вёз… Меня это «дитя порока» чуть с ума не свело за это время… Теперь же с тебя требовалось только одно: взять фонарик…
— Я взял, — уныло отозвался он.
— Взял, — подтвердил я, перепрыгивая через вовремя замеченную лужу. — Только с уже использованными батарейками… Сколько сказок я слышал в детстве про спецслужбы: «У них всё есть! У них работают суперпрофессионалы! Они всё знают! Они нигде не пропадут!» Ни фига они не знают! Спотыкаются даже на ровном месте, ноют, если их вытаскивают ночью под дождь и забывают проверить батарейки в фонариках!..
— Я — теоретик, — слабо защищался от моих нападок Петров. — Моё дело — кабинетная работа. А то, чем мы с тобой занимаемся, — у нас не предусмотрено уставом. В случае личной опасности мобилизуются спецбригады. А я в это время опять сижу в кабинете.
— Ох, так твою растак!..
— Но это действительно так. Что ты злишься?
— Да это я не про тебя… В темноте на плиту налетел и коленкой ударился… Больно-то как!.. Синяк будет… Где-то здесь должно быть огромное сухое дерево. Возле него на меня и напали эти рыжие бестии. Это территория старого кладбища. У тебя нет «интуитивного предчувствия», что где-то рядом с этим деревом и находится могила купца Стахова?
— У меня есть «интуитивное предчувствие», что в такой темноте мы её до утра искать будем… Вот ведь ночка выдалась! Как на заказ… Удивительно, как нам раньше не пришло в голову поинтересоваться местом захоронения купца? Ведь это же вполне очевидно: если они по каким-то причинам не могут установить контакт со своими «собратьями», то будут ждать их в единственном, связанном с купцом месте — возле его могилы. Я плохо ещё понимаю законы магии, но если книга частично освободилась от заклятий, то «зависимые от неё субстанции» должны это почувствовать. Как и где они могут встретиться без «договоренности»? Разумеется… Вот какое-то сухое дерево? Это не то, о котором ты говорил?
— Похоже, — согласился я. — Нужно искать могилу. У тебя спички есть?
— Я же не курю…
— О, боги!.. Кто же тебя в «службу» принял?! Встретить бы его темной ночью на кладбище… Держи!
Я отсыпал половину спичек и протянул ему.
— Только далеко не отходи, — предупредил я. — Нужно держаться на расстоянии не больше, чем… Тихо!
По тому, как настороженно замер Петров, я понял, что и он услышал подозрительный шорох в кустарнике справа от нас. Я приложил указательный палец к губам и жестом приказал Петрову пригнуться. Укрывшись за широкой гранитной плитой, мы напряженно всматривались в окружающую нас тьму. Минутой позже шорох повторился, и чей-то силуэт отделился от ствола дерева. Стараясь не шуметь, я извлек пистолет из плечевой кобуры и снял его с предохранителя…
— Ну, где же они? — проныл «силуэт». — Только что здесь были… Я так не играю… Куда они могли подеваться?
Я едва удержался от громкого ругательства. Убрав пистолет, я выпрямился во весь рост и, сжав кулаки, шагнул к радостно улыбающемуся мне Петручо.
— Ты что здесь делаешь, сукин сын?!
— А вы чем тут занимаетесь? — не остался он в долгу, бросая на Петрова гневно-ревнивые взгляды. — Зачем это вы ночью вдвоём на кладбище пошли?
— Мы здесь делом занимаемся! — прорычал я, чувствуя, что ещё немного, и я сделаю с беднягой то же, что Геракл со своими детьми. Причем без всякого «платка Геры». — У нас работа такая! А вот какого рожна ты поплелся вслед за нами?!
Петручо недоверчиво хмыкнул и кокетливо стряхнул с брюк налипшую грязь.
— И что ты нашёл в этом очкарике? — презрительно посмотрел он на Петрова. — Маленький, волосатый и на обезьянку похож…
Хихикавший до этого Петров закашлялся и обиженно замолчал.
— Слушай, Петручо, — как можно проникновеннее сказал я. — Я тебе уже не раз объяснял: у меня другие вкусы… Мне девочки нравятся! Найди себе по душе кого-нибудь в другом месте… И не сейчас, а? Сейчас у нас здесь очень важное дело. Важное и опасное.
— Не уйду я, — заявил он. — Не уйду, хоть дерись…
— Петров, — обратился я за помощью к советнику. — Объясни хоть ты ему.
— А его я вообще слушать не буду, — сказал Петручо и на всякий случай отступил на пару шагов назад.
В отчаянии я обхватил голову руками и сел прямо на лежащую на земле плиту. Сел и тут же вскочил как ужаленный.
— Что такое? — насторожился Петров.
— Читай надпись, — ткнул я пальцем в высеченные на граните буквы.
— Алексей Петрович Стахов, — прочитал вслух Петров. — Родился в 1868 году, умер в 1915 году… Вот и нашли…
— Эй, — окликнул нас Петручо. — А вы не извращенцы, часом? Может, вы эти… некрофилы?..
— Я его сейчас убью, — убежденно сказал я. — Все равно никто не видит. И зарою тут же. Рядом со Стаховым.
— Шалунишка, — пригрозил мне пальцем улыбающийся Петручо. — Все пугает, пугает… А этот милый толстячок тоже ваш знакомый?
— Какой? — удивились мы.
— Да вон же, позади вас стоит…
Медленно повернувшись, мы уставились на невесть откуда взявшегося человека, спокойно стоящего в пяти шагах от нас.
— Это черт знает что такое! — рассердился я. — На Невском проспекте людей меньше, чем дождливой ночью на кладбище. Что всех сюда тянет? Здесь что, концерт «Битлз» намечается?!
— Это Кирсанов, — шепнул мне Петров.
Я внимательно взглянул на стоящего перед нами человека. Лет под сорок, небольшого роста, полноватый, одетый в дорогой, но уже грязный и насквозь мокрый спортивный костюм. Меня смутило лишь выражение полной отчужденности на его лице. Для человека, который перенёс то, что выпало на его долю, это было по меньшей мере странно.
