Так и есть — Грета. Вошла с улицы, улыбнулась, увидев дочь и Тильду посреди заваленной игрушками гостиной:
— Привет! У вас что — инвентаризация?
— У нас крушение поезда, — буркнула Кэти и посмотрела на Тиль умоляющими глазами: — Мы играем дальше?
— Чуть позже. Давай пока подгоним гигантский экскаватор и уберем последствия железнодорожной катастрофы! А то мама сейчас оценит наш бардак и присоединится к жертвам трагедии.
Грета усмехнулась, сбросила в кресло легкий желтый плащик, разулась. Быстро прошла по коридору, унося с собой пакеты с продуктами, и уже из кухни крикнула:
— Ну что, мастерицы погромов, одна ликвидирует беспорядок, вторая помогает мне с ужином? Кэти, пошустрее убирай — скоро приедет Дим.
— Кто? — машинально спросила Тильда, складывающая игрушечные рельсы в коробку.
— Это мамин бойфренд, — вздохнула Кэти. — Мы с ним не очень ладим. Мне кажется, он ненавидит маленьких девочек.
— Вот как…
Кэти бросала игрушки в пластиковый ящик с такой обидой на лице, что Тильда заволновалась. Присела рядом с девочкой, пощекотала маленькую розовую пятку.
— Он такой противный? Старый и брюзжащий? — спросила Тиль заговорщицки.
— Нет, он молодой и противный. Если бы у меня была кошка, я научила бы ее писать ему в ботинки.
Девушка усмехнулась. «Да, Кэти, понимаю… Сама ни разу его не видела, но видеть заранее не хочу. Чужой. Посторонний. Зачем?..» Тиль дособирала раскиданные по ковру рельсы, встала, выпрямилась. Качнулся, прижавшись на мгновение к груди, кулон на серебряной цепочке. В очередной раз подумалось о том, как неудержимо тянет домой.
Поговорить с Гретой? Спросить, кто такой этот Дим, которого терпеть не может ее дочь? И можно ли ей просто отсидеться в комнате, не попадаясь постороннему человеку на глаза? Девушка вздохнула и отправилась на кухню.
Грета разбирала пакеты с продуктами. Судя по всему, предстояло что-то вроде большого семейного ужина.
— Как день прошел? — и ставшая привычной улыбка на ярких губах.
— Все в порядке. Мы встали в десятом часу, поели риса с овощами. Грета, у Кэти аллергия на животный белок или она вегетарианка?
— Вегетарианка. Джо вбил ей в голову, что все мясо — это мертвечина.
— Зачем?
— Шутки у него такие. Ты сама-то как? Успокоилась немного?
— Ну… — Тильда поколебалась, определяясь с ответом. — Да. Мне получше. Пока Кэти играла в видеоигры, я посмотрела твою библиотеку. Впечатляюще.
— Я люблю читать. Судьбы, вероятности, миры…
Хлеб для сэндвичей шлепнулся на пол. Грета подняла его, посмотрела на девушку все с той же улыбкой.
— Читала «Цветы для Элджернона»?
— Да, конечно. Это же классика.
— Это моя любимая книга. Я ее каждый год перечитываю.
— Странно…
Зашипев, полилась в раковину вода. Грета ловко мыла фрукты и укладывала их в вазу. Точечные светильники, вмонтированные в кухонную панель, подсвечивали виноградную гроздь. Мокрые ягоды напомнили Тильде мамино колье и тяжелые серьги.
— Для меня эта книга о смерти, — негромко сказала девушка. — О том, как тяжело умирать, осознавая, что чужая ошибка отняла у тебя целую жизнь.
— Да, во многой мудрости много печали.
— И умножающий познания умножает скорбь.
Грета удивленно приподняла бровь.
— Удивила, не скрою.
— Книга Екклезиаста, глава первая, — закончила девушка ровным голосом.
— Тиль, а ты не пробовала смотреть на события этого романа с другой стороны? Например, глазами мисс Кинниан.
— А что она видела? Как погиб величайший в мире интеллект?
— Как расцвел величайший в мире интеллект. И ей выпало счастье быть его любимой женщиной. И Чарли… он восхитителен. Он настоящий боец. Не все так мрачно, Тиль.
Грета выключила воду, вытерла руки махровым полотенцем.
— Давай испечем пиццу? На ужин приедет мой бойфренд.
— З-зачем?
— Не волнуйся. Он на нашей стороне. И просто приедет на ужин. Давай по чуть-чуть мартини, а? — предложила Грета и потянулась за бокалами, не дожидаясь ответа.
— Можно, я побуду сегодня вечером одна?
— Как хочешь, но это как-то странно. Прятаться-то… На, держи.
«Чуть-чуть» по меркам Греты оказалось едва ли не полным бокалом. Тильда со вздохом сделала глоток, подумала — и допила до дна.
«Ничего, — подумала девушка. — Может, чуть утихнет тревога…»
— Когда гостя ждем? — спросила она у Греты.
— Часа через три. Ух, как ты раскраснелась, девочка! Голова не кружится?
— Нет… немного разве что…
— Приляг, поспи. Я разбужу тебя к ужину.
Тильда ушла в маленькую комнату по соседству со спальней хозяйки дома, легла одетая в кровать, свернулась в комочек. Веки стали тяжелыми, тело — слабым и мягким.
— Маард… — пробормотала она сонно. — Я немного посплю… и ты усни. Я же чувствую — ты меня слушаешь и не отдыхаешь… Я в порядке, давай поспим…
Разбудил стук в окно — тихий, настойчивый. Она встрепенулась, села в кровати. Темно. В доме ни звука. Все спят? Уехали? Почему ее не разбудили? И кто…
— Тиль, открой окошко.
Девушка подошла на цыпочках, осторожно выглянула из-за шторы. Тихонько ахнула — и принялась лихорадочно нащупывать задвижку на раме. Открыла створку, влезла на подоконник, путаясь в длинной юбке, и буквально вывалилась на руки мужчине, которого хоть и не видела так близко никогда, но знала целую вечность.
— Маард, родной…
Обняла, прижалась всем телом, готовая расплакаться. Внутри дрожало что-то нервное, тонкое, напряженное до предела.
— Все хорошо, вот я, с тобой.
Тильда зажмурилась, вцепилась в ткань темной футболки под расстегнутой курткой Маарда. На затылок девушке легла большая теплая ладонь, ласково погладила.
— Не нужно больше бояться. Пойдем отсюда. Идем, Тии.
— Мне сказали, что ты тяжело болен… и я поверила, — проговорила она тихо-тихо.
— Глупости. Я в порядке, маленькая. Ну, посмотри же…
Она взглянула ему в лицо. Маард улыбался. Где-то в доме поскрипывал сверчок. И ни души больше.
— Ты… совсем такой! Я знала, — девушка тоже заулыбалась. — Высокий и щуришься, когда улыбаешься…
— И на медведя похож, ага, — ухмыльнулся Маард. — Идем, Тиль. Уходим.
Обнял девушку за худенькие плечи. Тильда поднялась на цыпочки, обхватила его за шею. Губы нашли друг друга сами…
Рассвет встретили в маленьком придорожном кафе. Тильда еще удивилась, откуда здесь такое место: не стандартная забегаловка для лихих дальнобойщиков, а уютное, затемненное и без вечного кантри из автомата.
— Странно, они играют джаз, — Маард тоже был удивлен.
