Успокойся, братец Иванушка. Давно удавка на шее у тебя, всех нас на удавке держат, и ни вздохнуть, ни охнуть, вот и надо таиться, чтоб еще туже не затянули удавку ту, чтобы не плясали на грудях краковяк, жизнь-то всего дороже. Жизнь, авось, не отнимут, потому что куда они без нас? Слабы мы перед ними, Иванушка. Иванушка!
Ивашка-Ивашка… козлик мой маленький, на кого ж ты меня покинул. Всю молодую силушку истратил, извел, сам-герой во чистом поле супротив рати великой. Чем же мне, кроме слабости моей, заступиться за тебя, ворогу лютому не дать на косточках твоих наплясаться-наглумиться?
Дыбом земля становится, небо в цигарку-самокрутку сворачивается и дымит козьей ножкой, солнце на кончике едва тлеет. Волны по воде выше облака стоячего, выше неба горящего ходят, дно открывают. Выходит сестрица Аленушка, бел-горюч камень на удавке шелковой к шее привязан, вниз голову тянет. Темны у Аленушки глаза, слезы по щекам текут, а там, где они протекли — дорожка сухая на мокрых щеках.
Нет у Аленушки ничего, кроме бессилия что-нибудь изменить, кроме слабости перед бабами ягими, немцами пьяными да свиньями жирными, и ступить она шагу не может — немочь надежно на месте держит. Смотрит на полное ворогов поле и тихо-тихо шепчет, и все от этого шепота ходуном ходит…
Ничего нет у нас перед вами, что вы смотрите свысока и лыбитесь сыто и тускло? Ваша взяла. Взяла все, что могла. Что вы можете взять, кроме нашей слабости? Она вам не нужна. И песни наши, и смех, и тот хлеб, который мы ломаем, чтобы поделиться — все вы прибрали к рукам, а что не прибрали, то пожгли да потоптали. А слабость никого не пугает, и пустота в глазах и душах никому не страшна. Сила силу ломит, выше ноги от земли, цари горы. Съели вы нас, одна я тут стою, и то скоро волны накроют — и не станет Аленушки, уж больно тяжел камень.
Только вы уж подождите. Сейчас я, сейчас.
Потекла земля, заплескалась, покатились волны со страшной скоростью, заплескались материки о берега Окияна-моря, закрутились буруны на часовых поясах, пошли ко дну земному бабы ягие, да немцы пьяные, да свиньи сытые.
У нас только слабость и была всегда. И чем беззащитнее мы перед вами, тем больше в нас слабости, тем злее кипит она в нас во всех. Смоем, смоем вас с лица земного, сами передохнем все, но и вас утопим в бессильной ярости нашей.
Набухают железные кони красным цветом — и лопаются, и сгорают немцы в своих железяках, и луны вострые свиньям в животы вонзаются, и бабам ягим зубы лошади копытами выбивают, и месит, месит их земля, замешивает в себя поглубже, так, чтобы не встали больше, не вылупились. Черви ратные хребет им грызут, реки огненные выжигают добела-дочиста.
Опустились воды сердитые, улеглись в русла проторенные, небо разгладилось, солнышко засияло. Лежит на травке братец Иванушка, ни птахи, ни зверя нет, чтоб живой водой плеснуть на лицо братцу.
Течет река Смородина, качает ветки куста ракитова, в косы сестрице Аленушке тину да траву вплетает вместо лент атласных, некому поднять сестрицу со дна Смородины-речки.
Калинов мост рухнул, ворога не видно.
Сестрица Аленушка, выйди, выйди на бережок.
Тяжел камень, ко дну тянет…
Поздний вечер, Лена держится за виски — больно, очень больно. Из своей комнаты кричит Мишка, двоюродный племянник, с которым Лена живет уже десять дней, пока его родители путешествуют по Волге:
— Уезжай домой, ты мне надоела. Я и без тебя проживу!
Мишке девять лет. Уже дня три как Лена и Мишка скандалят между собой. Мишка почувствовал свободу, приходит домой поздно, хамит, всячески стремится доказать Лене, что она приживалка, живет за счет его родителей. Это из-за того, что она загоняет его домой в половине десятого. Все пацаны смеются над ним, что он не может справиться с какой-то девчонкой. Хотя она и на десять лет старше, но Мишка чувствует свое превосходство — он в доме хозяин, а Лена — всего лишь гостья, двоюродная сестра его мамы.
Сегодня скандал достиг апогея. Мишка требует полной свободы: он пришел домой в двенадцатом часу, нарочно, чтобы показать, кто здесь главный. Все его друзья вернулись по домам в десять или в самом начале одиннадцатого, а Мишка спрятался на чердаке и высидел там до половины двенадцатого, пока Коля Ерогов, жених Лены, носился по городу как угорелый и искал пропавшего пацана. Мишка не хочет понимать, что еду в доме готовит Лена, что она его обстирывает, поддерживает в доме порядок, он демонстрирует к ней полное презрение.
— Завтра будешь сидеть дома, никуда не пойдешь, если не хочешь вести себя, как следует, — категорически заявляет Лена и отправляет племянника спать.
Вот тут-то и начинается скандал. Мишка орет до визга, он не будет спать, он будет играть на своей электронной приставке, а она пускай катится, куда хочет.
Лена постепенно тоже свирепеет, и когда она слышит, что в комнате Мишки работает его пресловутая приставка, она входит в комнату, выключает телевизор, выдирает из приставки шнуры и уходит к себе в комнату.
— Дура! Скотина! Убирайся отсюда к своему Коленьке и трахайся с ним, а мне не мешай, — со страшными сипами в горле верещит Мишка.
Лена успокаивается, входит в комнату Мишки и открывает шифоньер. Среди галстуков и двух ремней на вешалке висит болоньевый поясок от плаща. Она достает его и на глазах Миши делает удавку. Видимо, лицо ее настолько красноречиво говорит о намерении, что Миша торопливо раздевается и сигает в свою кровать.
— Леночка, прости, пожалуйста, я больше так не буду, — жалобно шепчет он.
— Да, не будешь, — соглашается Лена и приближается к его постели. — До завтра. А завтра снова начнешь. Нет уж, Миша, я терпела, но с меня уже достаточно. Ты обещал маме, что будешь послушным, а сам вон что творишь. Больше я терпеть не намерена.
Лена набрасывает на шею племянника поясок и начинает затягивать.
Мишка тихо плачет и умоляет:
— Лена, Леночка, не надо, я больше не буду так! Прости меня, Леночка…
— Нет, — спокойно отвечает Лена и затягивает поясок еще туже.
Через пять минут Мишка умирает. Лена идет спать.
Утром до нее доходит, что она сотворила. Она быстро одевается и бежит в соседний подъезд, где живет ее жених, Коля. Коля рад, что Лена пришла так рано, он садит ее за стол, кормит, поит чаем, потом они идут на рынок — Колина мама поручила сделать кое-какие покупки.
День проходит очень быстро, Коля спрашивает, почему Лена не с Мишкой, Лена отвечает, что приготовила ему на целый день кастрюлю с рожками и котлеты, пусть поживет один, если так хочет, и остается ночевать у Коли.