«Ты любишь меня?»
«Люблю».
«Обещай мне никогда не покидать меня».
«Я никогда тебя не покину».
– Ты обо мне думала? – спросил Филипп. – Ты знала… Прости меня.
– И ты тоже должен меня простить.
Они улыбнулись. Они засмеялись. «Ты здесь, и я здесь. Как это хорошо!» – говорили их сияющие взгляды. И Орландо, смотревший на них с грустью, закашлялся и стал глядеть на солнце.
Потом они шли рядом, и Филипп обнял Аду за плечи. Люди, испуганные появлением солнца в ночи, попрятались по домам: все были уверены, что это испытывают какое-то новое оружие.
– Знаешь, – говорил Филипп, – когда я тебя увидел там, на вечере, у меня было предчувствие…
– Какое?
– Не знаю. Просто предчувствие. Наверное, оттого, что я ждал тебя всю свою жизнь. Искал тебя, а находил других, и все они были как твои тени в мутной воде. Я не лгу. А ты? Что было с тобой?
– Со мной? Я просто жила, как вы, люди. Однажды на улице я нашла приглашение на праздник, которое кто-то потерял. А потом появился ты… Знаешь, я тогда подумала, что некоторые люди красивы, как цветы.
– Как цветы?
– Как ты.
– Значит, я красивый?
Ада остановилась, глядя на него.
– Да. Но такой… бледный. Филипп, что с тобой произошло?
– Нет, ничего особенного, – улыбнулся он. – Просто я был болен.
Ада вздрогнула и уткнулась лицом в его плечо.
– Филипп, я боюсь.
– Чего? – он осторожно гладил ее по волосам.
– Не знаю. Мне иногда бывает так страшно, Филипп.
Лицо его омрачилось.
– Ничего не бойся. Обещаю тебе, мы уедем отсюда, и все будет хорошо. Ты мне веришь?
Ада подняла на него глаза, полные слез.
– Верю.
– Хочешь, солнце зайдет? – предложил он.
– Нет, – она улыбнулась, – пусть светит.
Орландо, старясь не навязываться влюбленным, ушел вперед, но неожиданно налетел на что-то и чертыхнулся. «Что-то» зашевелилось, и Орландо в испуге отскочил.
– Филипп!!! Филипп и Ада подбежали к нему.
– Что случилось? Это был всего лишь старый, грязный нищий с черной дырой вместо глаза, весь покрытый струпьями и замотанный в жуткие обноски. Филипп лихорадочно стал шарить по карманам, выискивая мелочь.
– Граждане, подайте несчастному, у которого даже не хватает сил, чтобы петь, – проскрипел нищий ржавым, противным голосом. – Подайте несчастному, который даже не может навести на вас ствол дырокола, чтобы возбудить к себе жалость и сочувствие. – Неожиданно он умолк и вгляделся в Аду. – Какая красавица! Какая красавица! Не хочешь обнять старого кактуса? Старого больного кактуса? – Он переменил тон и сварливо спросил у Филиппа: – Ну? Где мои деньги?
– У нас ничего нет, – ответил Орландо.
– Извините нас, – добавила Ада мягко.
– Извинить, извинить, – забормотал нищий. – Но как же так, ведь кактусу надо на что-то жить, надо жить, иначе он умрет. Ведь так? А?
Нищий весь трясся.
– Филипп, пойдемте отсюда, – шепнул Орландо. – Я не могу на него смотреть, у меня сердце разрывается. Вы же видите, он совсем болен.
Нищий заволновался.
– Как? Как? Как вы назвали его? Филипп? Это и вправду Филипп? Филипп Фаэтон?
– Да, это я, – подтвердил Филипп, испытывая мучительную неловкость.
– Вы не узнали меня? – жалобно спросил нищий.
– А должен?
– Сильвер. Сильвер Прюс!
Орландо ударил себя рукой по лбу:
– Сильвер Прюс! О-о!
– Бедный Сильвер Прюс, несчастный Кактус Шипелли! Берегитесь их, Филипп. Берегитесь! Клянусь, я не знал, зачем им нужен. Я должен был выдать проклятый подсолнух, который всеми верховодил. Они ненавидят цветы, вы знаете. Они и меня едва терпели, хотя какой из кактуса цветок, Филипп? О да, я цвел раз в двести лет, но я толстый, колючий, противный! Меня не полюбит ни одна орхидея. И я продался. Чертов Орландо швырнул в меня рояль, а ваш друг – забыл, как его звали, – скрутил в бараний рог. И вот я здесь, Филипп. Не надо меня жалеть. Вуглускр всегда мечтал избавиться от цветов, он и треклятый доктор выдумали вирус, но что-то не сработало. Теперь погибнут все, и люди, и цветы. Как жаль, Филипп, как жаль! Бедный Орландо, он умер, а какой он был веселый! Правда, я сам мечтал его убить, но это неважно. Все обречены. Города больше нет!
На Сильвера было страшно смотреть. Он рыдал, и его лицо двухсотлетнего старца линяло на глазах, кашей растекаясь по одежде.
– Я знаю, – сказал Филипп, стараясь говорить возможно мягче. – Успокойтесь, Сильвер. Вы знаете, как отсюда выбраться?
– Есть какой-то поезд, – прошептал Сильвер. – Он выходит завтра утром с разрушенного вокзала. Поезд. Я говорю вам об этом, потому что вы единственный всегда были добры ко мне. Уходите и оставьте меня… оставьте. Пожалуйста! – Он закрыл лицо обрубком руки. – Я не хочу, чтобы вы смотрели на меня!
Друзья отошли от того, что было Сильвером, с тяжелым сердцем.
– Если он сказал правду… – начал Орландо.
– Мы уедем поездом, – сказал Филипп. Орландо схватил его за рукав:
– Филипп…
– Что?
– За нами следят. Действительно, в небе над улицей зависла мышкетерская машина, словно кого-то ожидая.
– У меня есть оружие… – начал Орландо.
– Не надо. Быть может, это не за нами. Главное – сохранять спокойствие, – быстро ответил Филипп.
Ада прижалась к любимому. Все трое медленно шли по улице. Когда они вновь посмотрели в небо, машины там не было.
– Я же говорил! – воскликнул Филипп. Вздох облегчения вырвался у него из груди. Они прибавили шагу, радуясь, что больше им ничего не грозит, но тут Ада вскрикнула и указала куда-то вперед. Машина, покачиваясь в воздухе, опускалась в каком-нибудь десятке шагов перед ними. Орландо сунул руку в карман. Дверца машины отъехала в сторону.
– Не желаете ли прокатиться? – осведомился чей-то голос, гнусавый до безобразия.
– Он! Это он! – воскликнул Филипп.
Однако вместо Человека без лица на землю спустился подтянутый мышкетер с прямым пробором, в защитном комбинезоне без единой складочки.
– Так ты ее нашел? – поинтересовался офицер, гнусавя. – Прошу. – И он широким жестом указал на машину.
– У тебя друзья среди мышкетеров? – недоверчиво спросил Орландо.
– Это не мышкетер, это Человек без лица! – воскликнула Ада и расцеловала безликого в обе щеки.
– Гм, – сказал Человек без лица. – Подождали бы лучше, когда я скину это тело. А то все поцелуи достались неизвестно кому. Это Орландо? Я так и думал, что ты цел и невредим. Прыгайте в машину.
Друзья втиснулись в истребитель и взлетели.
– Куда едем? – спросил Филипп.
– Понятия не имею, – ухмыльнулся Человек без лица. – Кстати, хорошо, что ты тогда ушел. У меня были гости.
– И? – тактично осведомился Филипп.
– Что «и»? Так, поговорили немного… – пожал плечами Человек без лица. – Слушай, ты не мог бы куда-нибудь задвинуть это солнце? – А то глаза слепит…
