— Я все понимаю. Мог бы просто подойти и попросить пару дней вне госпиталя. Значит, так… Переодевайся и через полчаса подходи в кабинет. Оформим по-человечески. Дам лекарства. Думаешь, ты у нас один такой?
— Не один? — растерялся Маард, ощущая приступ небывалого стыда.
Будто поступил неправильно, дал слабину. Перед этим человеком с усталым спокойным лицом он внезапно почувствовал себя провинившимся мальчишкой.
Доктор кивнул:
— Да. Нормальное дело. Ты проходишь лечение у нас и с согласия лечащего врача отпущен на… — он посмотрел на Игоря.
— До воскресенья? — посмотрел Маард на доктора.
— …отпущен на три дня по семейным обстоятельствам.
Он встал и направился к выходу.
— Через полчаса, Гор, — напомнил Виктор в дверях.
Спустя указанное время Маард постучался в дверь ординаторской. Виктор забрал у него рапорт о предоставлении отпуска, сразу же переложив в папку на столе.
— Гор, присядь пока, — указал он на хлипкого вида стульчик.
Доктор долго копался на стеллажах, что-то искал. Видимо, не найдя, вышел из кабинета, вскоре вернулся с небольшой коробкой и упаковкой одноразовых шприцев. Все это он отдал Игорю.
— Значит, так… По одной ампуле внутримышечно каждые шесть часов. Это условие. И от этого зависит, насколько долго ты проживешь. Колоть строго раз в шесть часов. Даже ночью. Вопросы есть?
— Вопросов нет! — бодро ответил Маард.
— Вот пропуск с печатью заведующего, не потеряй. А это для вашей полиции, — он протянул желтый бланк. — Напьешься или влипнешь в неприятности — можешь не возвращаться, а прямиком сдаваться в комендатуру. Нам проблемы не нужны. Все, свободен. Через три дня чтобы был. Не позже девяти утра.
Маард встал, по-уставному щелкнул каблуками и направился на выход. Бежал бы, если б позволили ноги. Прошел мимо охранника, махнув пропуском, усмехнулся. Торчи тут, а я к Ингрид. Ингрид…
Вернувшись в квартиру на окраине, он обнаружил дверь незапертой. Похоже, что с тех пор, как ушел, ее не трогали. Нахмурившись, тихо вошел. Ингрид потерянно бродила по квартире в куцем халатике. Маард тихо окликнул ее, она обернулась. Он сразу обратил внимание на глаза — как у брошенной собаки… Щеки с дорожками слез.
— Привет, госпожа Ларсен, — весело поздоровался Игорь.
— Я думала, ты совсем ушел, — сказала она еле слышно.
— Ну я же здесь, — он обнял ее, прижал к себе, как маленькую. — Улыбнись, медовая женщина. Кстати, почему дверь открыта? Вдруг тебя похитят?
Она потерлась носом о его плечо.
— Я проснулась и не нашла тебя. Мне показалось, что ты ушел только что. Я выбежала на улицу… и поняла, что это глупо. Хотела тебе позвонить, и как раз искала телефон, когда ты вошел. Тебя выписали?
— Мне дали отпуск. На три дня. И только ради тебя.
В ее взгляде читалось: «Врешь ты все, Гор Маард», но она улыбалась. Не это ли главное?
Завтракали в кафе на побережье. Купались в море, брызгаясь и вопя, как малые дети. Валяли друг друга в песке, игнорируя возмущенные взгляды окружающих. Потом Маард вспомнил про укол и пришлось вернуться в квартиру. По дороге купили пиццу, чтобы не выбираться на обед. Занимались любовью до позднего вечера, потом вышли в ресторан. Вернувшись, спали до полудня среди раскиданных одеял и подушек. Пробудившись, Маард понял, что на прогулки не способен — видимо, перекупался накануне или не отдохнул за ночь.
Сделал нехитрый завтрак, вернулся к Ингрид.
— Госпожа Ларсен, вы дрыхнете, как сурок, — промурлыкал он ей на ухо и поцеловал щеку, хранившую на себе оттиск подушки.
Ингрид чуть приоткрыла глаза, хитро улыбнулась… и в следующее мгновение Маард был повержен на теплое ложе.
— Ах, та-ак? Без боя не сдамся!
Игорь с боевым кличем опрокинул женщину на себя, защекотал. Сплетясь в хохочущий клубок, оба весело свалились на пол…
Опомнились только к вечеру третьего дня. Маард резко посерьезнел, стал неразговорчив и хмур. Ингрид притихла, старалась его не теребить. Потом все же сунулась.
— Гор, давай поговорим. Пожалуйста. Я вижу — нужно.
— Зачем? В здесь и сейчас все отлично, — грустно улыбнулся он.
— Помнишь… Ты обещал подумать.
— О тебе я думаю постоянно, — он поцеловал ее в нос.
— А о переезде?
— Ну да, завтра до девяти надо вернуться. Я помню.
— Нет, не о том! Поедем со мной. Пожалуйста. Так или иначе… мне возвращаться через пару дней. А там, видимо, все исследования переносятся в главный офис НайнФлэгс.
— НайнФлэгс — это что? — спросил Маард, силясь припомнить город с таким названием.
— НайнФлэгс Инкорпорейтед. Большая компания, занимающаяся разработками в области биотехнологий, генетики, медицины. Основана в Соединенных Штатах еще в конце сороковых годов, постепенно разрослась… — Маард подумал, что время от времени у Ингрид включается скрытый энциклопедический словарь. — Деятельность у компании весьма бурная, в разработках заняты ученые девяти стран мира. Элита науки, Гор.
— И ты — в их числе, — голос дрогнул. Думать о ложементе и котиках не хотелось, но проклятую мысль как заклинило.
Стоп. А если согласиться и поехать с Ингрид? Что он теряет? Выход у него есть всегда. Но… Остаться здесь — закончить в лучшем случае в доме ветеранов, среди калек. Уехать в Штаты. Быть с Ингрид. Столько, сколько отпущено, сколько остается до…
— Хорошо. Только одна проблема, медовая. Я все еще на службе.
Ингрид пристально посмотрела на него, улыбнулась, покачала головой и скомандовала:
— Одевайся. Я еду с тобой. Буду говорить с твоим лечащим врачом. Он понимает по-английски?
Маард поднял щиток шлема, сел на ложементе, опираясь на руки. Вытер ладонью слезящиеся глаза. Сквозь щели в жалюзи сочился сырой блеклый рассвет. Как тихо стало…
«Шесть двадцать четыре… по прямой… девяносто километров в час, уже четыре минуты. Я живая, я с тобой…»
Он просчитался. Он поверил человеку, который с легкостью его предал. Доверил старому другу самое дорогое и хрупкое, что у него, Маарда, было. И где она теперь? Где?..
Дотянулся до телефонной трубки на тумбочке, набрал номер мобильника.
— Алло? — откликнулся женский голос.
— Грета, где Тиль? — спросил Маард, чеканя каждое слово.
— Маард, я за рулем сейчас. Доверься мне, все будет…
— Где Тильда?
Звонок прервался. Дрянь! Дрянь… Как же ты могла, Грета? Зачем тебе это было нужно? Что мы тебе сделали? И как я мог поверить тебе? Кретин!
Уронил телефон на место, лег. С трудом сдержал рвущийся наружу мат на пяти языках разом.
