— Когда можно будет узнать ваш вердикт по этому письму? — спросил я.
— А как срочно надо? — вопросительно взглянул на меня главный космонавт советского союза.
— Хотелось бы как можно скорее, товарищ маршал, — я искренне старался не перегибать палку с наглостью, но, похоже, получалось не особенно хорошо.
— Займусь… — Гречко посмотрел на часы. — Буквально через два часа. Раньше никак. Вас это устраивает?
— Так точно, товарищ маршал! — я вытянулся во фрунт, но горланить не стал.
— Посидите пока в кают-компании. Капитан на входе проводит.
— Благодарю, товарищ маршал!
Я выходил из начальственного кабинета с виду совершенно спокойный, но, несмотря на это, в голове у меня шумело. Что-то тут явно не так: интуиция об этом просто кричала. Пока недовольный капитан вёл меня в кают-компанию, я успел как следует оценить предчувствие со всех сторон и понять, что именно мне не понравилось. А ведь стоило подумать об этом раньше, анализируя информацию о личности главного космонавта Советского Союза! Ведь что было известно о Гречко? Да почти ничего — и то, в основном, пропаганда.
Больше всего смущал аскетизм маршальской каюты. Человек, который практически жил на корабле и лично командовал флагманом во время боёв, жил в сраной стальной коробке с голыми стенами и матросской койкой, застеленной колючим одеялом. Я не видел мотива и подозревал самое плохое.
Ведь у тех, кто оказался замешан в заговоре, цели были самые, что ни есть ясные и низменные. У «Лебедей» — государственные контракты и сопутствующие этому деньги и влияние. У депутатов — они же, плюс кое-какие дефицитные блага. У Захарова — сын и место в генштабе, подальше от боёв. А у Гречко таких шкурных интересов не прослеживалось, следовательно, либо генерал мне наглейшим образом соврал, либо всё было очень плохо — и маршал присоединился к заговору по каким-то идейным соображениям. Или вообще его возглавлял.
Что мне предстояло с этим делать, ещё нужно было решить.
В кают-компании я нашёл удивительный островок уюта посреди серой стали и острых углов. Столики под белыми скатертями, на стенах — настоящие обои и репродукции картин: в основном, сельские пейзажи, изображавшие колхозников за работой, в вазах — искусственные цветы. Впечатление портили только два транспаранта — огромные полотнища, на которых было написано: «Наше дело правое! Враг будет разбит!» и «Развивайте свиноводство!». Последнему лозунгу я улыбнулся, как старому знакомому. Тут можно было поесть, и я хотел этим воспользоваться, но стеклянные витрины пустовали, а лопоухий матрос, стоявший на раздаче, сказал, что пока не время: офицеры уже позавтракали, а обед пока не готов.
Стоило мне разместиться за одним из столиков с отвоёванным у матроса гранёным стаканом безбожно разведённого чая, как в кают-компанию вошли два мичмана — полный низкий и высокий тощий. Вдвоём они напоминали ставшую легендарной Булычёвскую парочку — Крыса и Весельчака У. Они о чём-то тихо говорили, скользнули по мне взглядом и направились к матросу за стойкой, вернувшись со стаканами чая и блюдцами, на которых лежали сосиски в тесте: у худого — две, а у толстого — одна. Подобное распределение показалось мне забавным.
Они сели за соседний столик, я сделал вид, что их не замечаю.
— Простите, товарищ младший лейтенант!
Я поднял глаза. Ко мне с добродушной улыбкой повернулся толстяк.
— Что ж вы пустой чай пьёте? Вас давно кормили?
— Ещё вечером, — я вспомнил отвратительную гороховую кашу из космодромной столовой, отчего проснулась изжога.
Мичманы переглянулись.
— Непорядок, — сказал тощий и, сходив к матросу, вернулся с ещё одним блюдцем. Там лежало три сосиски. Свежие, румяные, вкусно пахнущие. При виде них слюна начинала выделяться сама собой.
— Угощайтесь! — на стол передо мной опустилось блюдце. — И простите за отсутствие гостеприимства! — мичман растянул бледные рыбьи губы, а я смотрел на бородавку у него под носом, не в силах отвести взгляд.
— Ой! — я изобразил смущение. На самом деле мне уже давно стало понятно, к чему всё идёт. — Спасибо огромное, товарищи!
— Да не за что! — тощий подмигнул. — Если что, мы с Владиславом Сергеевичем работаем с механизмами, подлежащими протирке спиртом…
— Во внеслужебное с удовольствием бы, но пока не могу, — вежливо отказал я. — Простите, я бы и вас угостил, да нечем.
— Да что за разговор? — расплылся в улыбке толстый. Он был чем-то похож на Палыча: такой же добродушный вид и такой же цепкий холодный взгляд. — Присаживайтесь к нам. Может быть, мы того лоботряса ещё на что-нибудь раскрутим!
Сначала я хотел сыграть болвана и отказать по какой-нибудь болванской причине, но затем мне в голову пришла интересная идея. Если учесть, что флотская контрразведка копала под маршала, а маршала мне предстояло если не завербовать, то как минимум устранить, новые знакомства мне точно не помешали бы. Можно было бы слить им какую-нибудь информацию, например. Или наоборот вызнать что-нибудь.
Так или иначе — игра началась.
Поначалу разговор не клеился. Новые знакомые пытались меня прощупывать, создавали много шума, громко и не по делу говорили, перескакивали с темы на тему так, чтобы я полностью потерял связь, смеялись, стучали по столу, хлопали меня по плечу и вообще всячески старались перегрузить моё сознание. Время от времени они вставляли в разговор по-настоящему важные вопросы: «От кого ты? Зачем тебя прислали? Что за задание-то у тебя?». Однако этот метод контрразведчикам не помог: я предусмотрительно оставил в фоновом режиме своего искусственного собеседника, поэтому основное сознание, уведённое вглубь, ни капельки не пострадало.
Было даже в чём-то забавно наблюдать за этими потугами. Непросто раскрутить откровенного идиота, который сейчас был снаружи и отвечал на вопросы либо односложно, либо просто мычал, разве что слюнку из уголка рта не пускал.
— Так что? — спросил толстый, уже успевший покрыться испариной. — Может, всё-таки по спиртику?
Я чуть не засмеялся.
— Простите, товарищи, — я пожал плечами. — Но мне ничего неизвестно. Я же как обычный курьер.
— Какобычный курьер! — неестественно хохотнул толстый.
— Ну ладно, обычный так обычный, — махнул рукой тощий. — Как вам на «Гагарине», а? Нравится?
— Хорошо, — ответил я. — Только воздуха не везде хватает, я чуть сознание не потерял. Хорошо хоть какой-то старшина вытащил, а я, дурак, даже фамилию его не спросил. Теперь даже отблагодарить не смогу.
— А в каком отсеке это было? — поинтересовался тощий.
— Да чёрт его знает. У меня в глазах потемнело, пока в себя пришёл, автоматически почти до каюты маршала дошёл.
