Зак подошел следом, затянул крепления и пустил электролит. В ванну потек проводящий раствор, постепенно покрывая все тело и застывая в жидкий гель. Зак достал дыхательную маску и тщательно приложил, закрывая рот, нос и глаза. Маска медузой присосалась к лицу, оставляя дыхательный пузырик у носа и надо ртом. Стив начал сосредотачиваться, уходя в жидкость, в гель, утопая в нем, уходя в себя.
«Первое: поиск и управление. Найди, скажем, Грега», — пришла мысль от Зака.
«Чего его искать, он у северной базы», — огрызнулся Стив.
«Начни работать, тест уже идет, все записывается. И ты слишком заигрываешься возможностями, что тебе дал император. Ты должен лучше относиться к людям, в конце концов, хотя бы ради себя самого. И подумай, сейчас ты полностью в моей власти, и я могу отомстить тебе».
«Я к людям вообще не отношусь! А потом Джи отомстит тебе. И я еще раз отомщу. И будем так играть вечн…»
«Работай, тест бежит!»
Стив дернулся в своем креплении, ему действительно захотелось сделать что-то ещё, сильно неприятное этому уроду — еще учить его будет! Но чем быстрее он пройдет тест, тем быстрее Зак все запишет, тем быстрее он вернется к Джи.
Вздохнул. Медленно выдыхая, сдерживая злость и раздражение, вышел в эфир. Раскинул сознание в вибрирующем море излучений.
Грег… Стив помнил его ауру, его звучание. Он не мог перевести это на язык чувств, это было как звук, смешанный с цветом и вкусом, и эти ощущения были очень индивидуальны, как лицо, как характер. Но тело ажлисс менять умели, а отпечаток ауры, звучание своей души — нет. На этом была построена вся система. Сноваживущие видели этот сигнал, но недалеко. Стив мог больше, много больше, чем они все… А фантомы не умел насылать никто, кроме него и Джи! И только он умел искать далеко, лучше чем система, которой нужны передатчики и порталы. Видеть сигнал души в прозрачных водах эфира умела система, которая постоянно считывала ажлисс в библиотеку, и император. И Стив. Остальные сноваживущие чувствовали других, только наткнувшись на них в упор, там, где уже и так было все видно глазами.
Стив раскинул сети своей мысли. И вот он, Грег, на удивление недалеко. На полигоне.
«Грег на полигоне».
«Спасибо, вижу. Приведи его к пруду».
Стив сосредоточился: будь Грег очень далеко, он бы не смог его привести, но чувствовать бы смог… Стив запустил нить контакта, обживаясь в чужом теле, распустился там паутиной и взял на себя, надел, как перчатку.
Грег припарковал скутер и отрапортовал старшему офицеру, что его отзывают лаборатории по приказу императора и бодро прилетел к пруду.
«Хорошо, отпусти его».
Стив равнодушно прозвучал в голове у гвардейца: «Грег, прошу прощения, это был тест по приказу императора. Ты свободен, Зак подтвердит».
И оставил его. Грег при контакте сразу понял, кто его «похитил» — ажлисс чувствуют рисунок души друг друга, к тому же больше никто похищать и не умеет. Экзекутор да ещё император… Или правильнее наоборот: Джи и еще он, экзекутор… Теперь Грег, скорее всего, ломанется к ближайшему пульту и будет вопрошать лаборатории, чтоб убедится, что это не своевольное хулиганство экзекутора. Грег и без того любит экзекутора, как ядовитую занозу… Ну и наплевать…
«Регенерация, приготовься».
Зак ввел щуп и вырезал круглую дырку сбоку, захватив кожу, ребро, часть печени и кишок. Все как полагается: кожа, мягкие ткани, кости, внутренности. Стив сжался и перешел в эту боль, стал ею, пульсируя вместе с ней — тело знает само, что делать…
«Модификация. Сделай из левой кисти рыбий плавник».
Потом он глотал какую-то зараженную дрянь, яды и агрессивные вещества… Стив поплыл и потерял время. Ощущения тела почти исчезли, он сам чувствовал себя маленьким комочком, спрятанным где-то там, ниже глаз, а сразу от горла и до края мира надулась пульсирующим пузырем боль и прокрасилась в черно-бордовые цвета экзекуторской формы, цвета его жизни…
Потом пришла тишина, и Зак разбил ее. Снова.
«Способность экзекутора удержать фантом во время болевого воздействия и иных внешних помех. Наведи мне фантом и держи его. Сделай из лаборатории поле с ромашками. Когда не сможешь контролировать фантом, скажи, я сразу отключу стимулятор. Готов?»
«Да».
Стив влез в голову к Заку, который давно уже сидел в кресле со считывающим шлемом на голове, и сделал ему поле. С ромашками. Ромашки были уродливо непропорциональные: с огромной желтой сердцевиной и короткими белыми лепесточками. Боль, рождаясь в коже, понемногу жгла и просачивалась внутрь. Цветочки с белыми лепестками, всё больше похожими на острые зубки, начали кусать траву и друг друга. Боль усиливалась, ромашки раскачивались на стебельках и жрали товарок, пожирали сами себя… На поле под ярким солнышком цветочки шевелились, тянулись и поедали друг друга. Солнце, радостно играя острыми лучами, тоже превратилось в ромашку, огромную ромашку, которая начала зажевывать небо… Открыла огромную кровавую пасть и проглотила всё.
Стив очнулся, когда маска чавкнула и отлепилась от лица. Желе превратилось снова в воду и всосалось в очиститель, смывая все чувства, все желания. Было холодно и мокро. И пусто…
Зак положил на тестер теплую махровую простыню. Стив сел на край ванны и замотался в уютную ткань. Немного помедлив, взял протянутый Заком стакан с горячим энергетическим напитком. Держать стакан не было сил, хотелось безвольно упасть на пол, закатиться под тестер и там уснуть. Чтобы выпить, пришлось сосредоточиться и напомнить себе, что у него есть руки, в одной руке есть стакан — и преодолевать полное нежелание к действию. Стив стекал мыслью за горячим питьем и впитывал тепло, оно грело его изнутри как маленькое кровожадное солнышко…
— Можешь идти? — Зак забрал у него пустой стакан.
Стив молча кивнул.
— У тебя кожа слезет, если ты скажешь спасибо? Позвать Генри?
Стив даже открыл рот, но так и не смог выдавить из себя никаких звуков. Мысленно общаться тоже не хотелось и не получалось. Он помотал головой и, дрожа, сполз с тестера, вставая на скользкий пол и кутаясь в простыню. Завис на мгновение над кучкой своей одежды, но все же подобрал ее и убрел в душ, оставляя мокрые следы на холодном полу.
Ругаться не хотелось, хотелось есть и… на ручки, укрыться, закопаться, утопиться, раствориться. Он уронил тряпки, включил горячую воду и сполз на пол в обжигающих струях, бьющих со всех сторон. Пусть они смоют всё, и он стечет вместе с водой.
Дверь распахнулась, и в кабинку ввалился холод и Генри.
— Закрой дверь!
Генри выключил воду и, набросив на него полотенце, потащил из душа.
