Александр Громов - Феодал

А через час наступит миг блаженства. Через час, не раньше, можно позволить выпить по глотку воды. Поэтому надо двигаться. Тяжело, а надо. Это занятие. Для того, кто чем-то занят, время течет быстрее.

Седьмой день пути на восток был решающим. Запасы воды иссякли больше чем наполовину. Если повернуть назад прямо сейчас и по-прежнему свирепо экономить воду, можно выйти обратно к реке не на седьмые, а, пожалуй, на шестые сутки. Дорога знакома, ловушки известны. Но последний день будет ужасен.

Если повернуть назад завтра утром, придется идти без глотка воды не один, а два дня. Об этом страшно даже подумать. Хотя теоретически возможно. Силы почти на исходе, зато больше не мучают желудочные спазмы. Последняя порция мучной болтушки съедена еще у реки. Нет никакой пищи, даже дынь цама. К реке приползут два полутрупа. Пресмыкаясь по-крокодильи, ссыпятся с бархана в воду и, рискуя захлебнуться, будут пить, пить…

Какой смысл? Продлить на какое-то время жизнь, питаясь водорослями? Сушить те же водоросли на топливо и варить суп из многоножек? Изобрести способ ловить рыбу? Переправиться на другой берег и пойти вдоль стены на запад? Чем одно направление лучше другого?

Что так, что этак, конец один. Разница лишь во времени. Хотя, наверное, голодная смерть менее мучительна, чем смерть от жажды.

Всего лишь седьмой день пути? Быть того не может. Кажется – прошло полжизни.

Сколько-то времени провели у реки, слушая шум буруна. Два дня или три? Неважно. Мнилось, будто дошли до цели. Фома подошел вплотную к стене и был притянут ею. Мир внезапно перевернулся на 90 градусов, хотя, конечно, изменилось только направление силы тяжести.

Он сделал несколько шагов. Потом начал задыхаться и бросился назад. Почти теряя сознание, прыгнул на то, что всегда было привычной Плоскостью и вдруг стало стеной. Впечатался в стену, прилип к ней, раскорячившись лягушкой, и все никак не мог отдышаться… Оксана кричала и суетилась, пыталась помочь, но помочь не могла. Он пришел в чувство сам.

– Это… иной мир, – сипло выбормотал он. – Там. нельзя дышать. Мир не для людей…

Оксана долго не понимала. Пришлось объяснить: да, другой мир, но Экспериментатора нет и там. Это другой лабиринт для других крыс, еще один искусственно созданный полигон, еще одна чашка Петри.

А сколько их всего? Шесть? Угол между плоскостями вроде прямой…

Куб? И привычная людям Плоскость – лишь одна из шести граней?

Правильно, что воздух мутный, бормотал про себя Фома. Это Экспериментатор хорошо придумал. А то взглянет человек в зенит да, пожалуй, и рехнется, увидев над головой твердь. И с боков та же твердь, со всех четырех сторон, с тридцати двух румбов. Куб. Ящик.

Вопрос: как лабораторной крысе выскочить из лабиринта?

Научиться летать?

Не выйдет. То есть при наличии спальни можно без особого труда выспать хоть аэробус, даром что он распадется в труху спустя считаные минуты. Лучше, конечно, микросамолет, авиетку такую… Или параплан с моторчиком, а то и ранцевый вертолет. На чем лететь – проблема решаемая, а надо ли?

Наверху тоже имеются ловушки. Прячутся, гадины невидимые, незнаемые, в воздухе их и не разглядишь толком. Да и обычная подлянка не обрадует. Атмосферный вихрь запросто свалит в штопор, если попадется вихрь горячий, то гореть в нем аппарату, как спичке. Гореть и кувыркаться.

Да и спальню еще поди поищи. А главное, ниоткуда не следует, что выход из лабиринта находится в центре куба. Слишком уж это просто… Как-то по-человечески. Но разве Экспериментатор – человек?

Оксана развлекала болтовней. Почему-то она полагала, что куб – это хорошо. Вспоминала, как мучилась в школе со стереометрией и как училка однажды задала всему классу задание клеить из ватмана правильные многоугольники. Наверное, в классе не хватало учебных пособий. Счастливы были те, кому достались куб или тетраэдр, а вот Оксане не повезло: додекаэдр – это двенадцать пятиугольных граней, не хрен собачий. Два вечера мучилась. Одной девчонке достался икосаэдр, та вообще рыдала…

Не сразу Фома понял: Оксана просто-напросто утешала его.

Он не стал злиться, и это удивило его самого.

За ребром куба прозябала своя жизнь. А может быть, не прозябала, а процветала? Разумные обитатели иного мира ничем не обнаруживали себя, зато многоножки просто кишели. Фома видел, как одна из них перевалила через ребро, заметалась, как ошпаренная, но скоро пришла в себя и побежала куда-то. Так вот откуда на Плоскости неземная жизнь, все эти многоножки, уродские рыбы, ядовитые кусты! Некоторым видам, значит, квазиземные условия нипочем, они как-то приспосабливаются…

Ответ на один из вопросов пришел, но какой в нем прок? Что дальше?

Попытаться вернуться в Блаженную Пустынь, покаяться? Мало шансов, что на это хватит сил. Да и зачем? Чтобы длить и длить никчемную жизнь белой крысы, нашедшей в лабиринте кормушку?

– Надо идти дальше, – сказал тогда Фома, указав направление вдоль ребра. И Оксана лишь кивнула, не проронив ни звука.

Бесконечно тянулись пески. Стена слева давила на психику. Фома даже радовался, когда ловушки вынуждали его идти в обход. Один крюк вышел настолько большим, что иная грань куба растаяла в дымке.

Седьмой день пути в никуда…

Четыре дня не происходило ничего достойного внимания. Зато пятый день едва не продемонстрировал незыблемость фундаментального закона подлости.

Существо, похожее на розового крота величиной с медведя, внезапно выскочило из песка, оставив в нем глубокую яму, и с пугающей скоростью пересекло грань куба. Несколько минут оно бежало по стене, затем пересекло грань вторично и скрылось за барханом. Похоже, в земной атмосфере оно чувствовало себя вполне прилично.

– Зря ты выбросил карабин, – сказала Оксана. Ее немного трясло.

– Он не хочет нападать, – не слишком уверенно возразил Фома.

– Почему это ты так решил?

– Потому что если хотел бы, то давно уже напал бы. Ты видела его когти? Мы уже были бы мертвы.

– А твой пистолет?

– Он же мелкокалиберный. Человека им убить можно… если постараться. А эту тварь – вряд ли. Может, удастся отогнать… хотя тоже вряд ли. Скорее он впадет в ярость. В общем, не буду я стрелять без крайней нужды. Идем спокойно. Авось и эта зверюга не раздумает.

– А если все-таки нападет?

– Тогда беги что есть духу.

– Беги… А ловушки?

– Все равно беги. Везет же некоторым в лотерею.

– А ты?

– А у меня полна обойма и спортивный разряд по стрельбе. Буду целить в глаза. Должны же быть у него глаза, верно?

– Кто его знает.

После этого диалога им пришлось выпить по лишнему глотку воды. А странная тварь больше не появлялась.