Он выудил что-то из кармана своего пиджака. Это оказался медальон Джаспера в виде золотой звезды. Чувства Аны обострились, напоминая ей о деревянной копии, которая висела у нее под свитером. Медальон прилип к ее покрытой потом коже. Давление у нее в голове нарастало. Скоро головная боль должна будет стать нестерпимой.
— Где ты была? — спросил он.
— Дома.
— Что-то искала?
Из кармана Лайлиного свитера она извлекла потрепанный фотоснимок, который прихватила из прикроватной тумбочки перед уходом. На нем Ана и ее мать сидели за пианино, играя в четыре руки. Шорты и футболки, одинаковая морщинка поперек лба из-за сосредоточенно сдвинутых бровей. Эшби всмотрелся в нее и заметно успокоился.
— Я не сержусь на тебя, — сказал он. — Я понимаю, что ты сейчас переживаешь. Я восхищаюсь твоим упорством. Я верю, что ты способна добиться любой цели, которую перед собой поставишь, Ариана.
Его глаза впились в нее, не давая отвести взгляд. Она сжала руки в кулаки. Отцовское восхищение сильно запоздало. Она больше в нем не нуждается. Оно ей ни к чему.
— Но я не допущу, чтобы ты погубила свое будущее, — продолжил он тем временем. — Ты увлеклась этим парнем… — Ану передернуло. Но, конечно же, отец знал о ее чувствах по отношению к Коулу. Все, что она делала после выхода их больницы, скорее всего, снималось и анализировалось психологами. — Честно скажи, сколько это, по-твоему, продлится? — спросил он. — Он не такой, как ты. Он всю жизнь попадал в переделки. Он всегда будет бороться, воевать. Таков его характер. Тебе такое совершенно не обязательно.
— Ты устроил мне именно такое.
— Хорошо, Ариана, — неожиданно сказал он. — Сделаем все по-твоему.
Открыв потайное отделение золотого медальона, он вынул тонкий, как лист, диск и вставил его в свой интерфейс. Из кармана он достал магнитный захват. Поставив захват на капот, он достал с заднего сиденья машины свой планшет, который затем закрепил на магнитном захвате. Его интерфейс начал передавать данные на экран.
Там появились кое-как накорябанные записи. Убористые строки, лепящиеся друг к другу, с трудом читаемые. Сердце Аны стучало в такт пульсирующей боли в висках. Ее способность фокусировать взгляд начала слабеть. Она потянулась за запасным защитным устройством, которое отец надел себе на запястье. Стоило натянуть его на голову — и она моментально почувствовала стремительный спад внутреннего давления.
«Я нашел выход, — начала читать она. — Он опасный. Но про ключ им уже известно. Им нужен ключ. Я оставлю его Джасперу. Единственный оставшийся мне путь бегства — это через дыру в черепе. Я не смогу сбежать со своим телом. Но здесь мне больше ничего не удастся сделать. Теперь все зависит от Джаспера. Все ложится на него. Он знает про ключ. Он найдет дверь, откроет ее и выпустит мир на свободу так, чтобы его не успели поймать».
Ана задыхалась.
— Нет, — сказала она. — Нет, я не верю. Том не сходил с ума.
Ее отец протянул руку, чтобы поддержать ее. Она отшатнулась от него.
— После его гибели смотрители нашли в его дневнике вот это, — сказал он. — Его смерть не была несчастным случаем. Благодаря моему образованию меня попросили рассмотреть его случай. Выяснить, как Чистый мог стать психически неустойчивым. Проверить, нет ли какого-то нового варианта генов, который пока не удалось выявить.
Ана несколько минут безвольно дрейфовала, словно ее бросили посреди океана. А потом ее осенило:
— А откуда мне знать, что ты не подменил этот диск? Не сделал его сам?
— Ты должна мне поверить, Ариана, — сказал он. — И я не мог допустить, чтобы Джаспер бросил тебя ради вот этого! Отказался от всего из-за этой чуши. Я знал его планы. Я присматривал за ним и старшими Тореллами почти три года, следя, чтобы ни у кого из них не появилось признаков такого срыва, как у Тома. В день вашей помолвки он встретился с человеком из параноидально зацикленной на заговоре секты «Просвещение», чтобы передать ему диск с данными Тома. Его связной сбрендил, стал неистовствовать на улице. Джаспер запаниковал. Он испугался. Он ушел с концерта раньше, потому что тоже собрался исчезнуть. Он намеревался тебя бросить. И ради чего? Ради вот этого!
Ана обхватила руками свои трясущиеся плечи.
— Я решил поместить его в психиатрическую клинику, чтобы он не влип в неприятности до заключения вашего союза, — продолжал ее отец. — Не говоря уже о том, что не стоило ему снова привлекать внимание Коллегии. Я с самого начала собирался сделать так, чтобы через пару недель его выпустили. Ему нужно было время, чтобы по достоинству оценить то, от чего он собирался отказаться. Я бы показал ему этот диск после его возвращения. После того, как он успокоился бы и сумел бы выслушать разумные доводы.
— Только ты был избавлен от всех хлопот, не так ли?
— Я не имел никакого отношения к тому, что его стали лечить электрошоком.
Ана стиснула зубы, чтобы они не стучали. Что именно хотел спасти ее отец — будущее Чистых или собственную репутацию? Она пристально посмотрела на него — на человека, который всегда был таким холодным и расчетливым. Взглядом он умолял ее прислушаться к нему.
— Почему смотритель Домбрант искал «Энкиду»? — спросила она.
Эшби провел рукой по волосам. Его зубы сжались. Она заметила, как в сосудах у него на висках пульсирует кровь. Она охнула. Он почти сумел ее обмануть! Почти убедил ее!
— Потому что ты подчищал все хвосты, — ответила она вместо него. — Поначалу ты не нашел диска в медальоне, так что ты не был точно уверен в том, не было ли там чего-то… — Она замолчала, только теперь понимая всю правду. Возможно, это и было «доказательствами» Тома Торелла, но поначалу ее отец этого не знал. А это значило, что ее отец боялся, что там окажутся доказательства неистинности анализа на Чистоту. А это значило, что тот мужчина, с которым встречался Коул, — министр торговли и промышленности, — действительно имел запись той встречи двадцатилетней давности, на которой люди, которые сейчас входят в правительство и возглавляют Коллегию, придумали идею Чистых. И из-за этого министра убили.
Ее отец — не гений. Он всего лишь пешка.
Дождь прекратился. Вечерний ветерок подсушил влагу на лице Аны. Деревянная звезда прижималась к ее груди.
— Все кончено, — сказала она. — Я больше не хочу иметь с тобой никаких дел. Ты умеешь только давить и разрушать.
— Я сохраняю! — возразил он.
И в это мгновение Ана поняла, что он ее не отпустит. Она для него — предмет. Ценная собственность.
— Ты все равно захотела бы уйти, — спросил он, — если бы не могла получить того паренька?
