Она оглянулась на проход, ведущий к Тойн-уэй. Там видны были только два мужчины в капюшонах. Значит, остальные сейчас с Коулом.
— Я хочу, чтобы ты на один год осталась в Общине в качестве жены Джаспера, — сказал он. — Завтра твой восемнадцатый день рождения. В тот день, когда тебе исполнится девятнадцать, если ты по-прежнему этого будешь хотеть, я не стану мешать тебе уйти. Хотя если ты решишь уйти, то оставишь все, что у тебя есть здесь.
Он по-прежнему считал, что ее можно подкупить роскошью, принудить с помощью привычки и страха. Она подумала о Коуле, который сейчас был где-то в тенях за КПП. Он не в состоянии бежать. Не в состоянии сопротивляться. Парализован этим обездвиживающим устройством. Возможно, его хватают прямо сейчас. Суда он будет дожидаться долго — вплоть до года. Ему грозит пожизненное заключение в руках тюремных Особых психиатров.
У Аны подкосились ноги. Она рухнула, больно ударившись коленями о землю.
Ее отец опустился на колени рядом с ней.
— Я делаю это ради тебя, — сказал он. — Когда-нибудь ты это поймешь.
Его слова продрались сквозь ее оцепенение. Он прижал пальцы к ее пояснице. Воображение представило ей, как эти пальцы проникают внутрь, ощупывая, выискивая, пытаясь утащить ее душу. На нее снизошло странное спокойствие, похожее на обильный пушистый снегопад. Она закрыла глаза.
И внезапно оказалась среди звезд. В темном небе пылали группы галактик. Ослепительные. Бесконечные. Млечный Путь лежал на самом горизонте, и его спиральные рукава вращались вокруг золотистого центра. Какой-то звук плыл к ней. Что-то близкое к музыке, однако звук пронесся сквозь саму ее сущность, словно она была колебанием, которое он настраивал на свою силу, мощь и единство.
Ее глаза снова открылись. Сквозь спутанные волосы она посмотрела на своего отца. Два года одиннадцать месяцев и восемь дней назад, когда Коллегия подтвердила факт самоубийства ее матери и объявила, что у нее спящая форма Большой Тройки, она поклялась, что больше не позволит отцу к себе прикасаться. Теперь она поняла, что это неважно. Он больше не способен дотянуться и поработить ее. Он не способен украсть ту красоту, которую она видит, то сострадание, которое она испытывает к Джасперу, ту любовь, которую она испытывает к Коулу. Она вне пределов его досягаемости.
Ана встала и подошла к машине, чувствуя на себе пристальный взгляд отца. Открыв заднюю дверь, села рядом с Лайлой. Как только она надела Лайле на голову металлический отражатель, та очнулась, словно просыпаясь. Как только Лайла осмотрелась, на ее недоумевающем лице возник страх.
— У нас мало времени, — сказала ей Ана. — Мой отец отпустит тебя и Коула, если я останусь. Ты должна не дать Коулу попытаться вернуться за мной. Что бы он ни услышал обо мне и Джаспере, не позволяй ему сомневаться. Я выбрала его. Я останусь с Джаспером потому, что выбрала Коула. И я найду способ быть с ним как можно быстрее.
У Лайлы задрожали губы.
— Я не позволю ему усомниться в тебе, — пообещала она.
Ана сжала ей руку.
— Он у тебя, да? — спросила Лайла.
Ана замерла. Похоже, вера Лайлы во Взгляд оказалась ненапрасной, — и, как ни странно, Ану это больше не пугало.
— У меня, — прошептала она, прикоснувшись к деревянной звезде, в которой спрятала диск министра.
— Дело с самого начала было в тебе! — Лайла улыбнулась сквозь слезы, стоявшие у нее в глазах. — Не в Коуле. Именно ты находилась в центре всего.
Ана обняла подругу, потом сняла обруч отражателя с ее головы и скользнула по сиденью к двери машины.
Снова оказавшись на улице, она прошагала мимо отца и мужчин в капюшонах, направляясь к проулку, ведущему к КПП. Она почувствовала, что они идут следом, но ее это не волновало — при условии, что они не помешают ей говорить с Коулом.
Коул сидел на своем мотоцикле с невыключенным мотором. Рядом с ним стояли двое в капюшонах. Они двинулись было вперед, пытаясь преградить ей дорогу.
— Все в порядке, — объявил из-за ее спины ее отец.
Мужчины посторонились. Ана надела обруч Коулу на голову и стала ждать, когда он оживет. Его глаза недоуменно заморгали, мышцы расслабились, он чуть не выпустил мотоцикл, но успел его снова схватить и удержать на месте. Его взгляд перебегал с мужчин в капюшонах на отца Арианы.
— Садись! Нам надо отсюда убираться!
— Коул! — Она подняла руку и дотронулась до его щеки. Она видела, как он пытается понять, что происходит. Подавшись ближе, она поцеловала его. — Я тебя не забуду, — сказала она. Сняв цепочку со звездой, она надела ее ему на шею. — Теперь у тебя есть что-то мое, а у меня — твое.
Она слабо улыбнулась и повернулась, не зная наверняка, сумеет ли на самом деле уйти от него. Он поймал ее за руку.
— Постой! — взмолился он. — Что случилось? Куда ты идешь?
У нее подгибались ноги, сердце болело так сильно, что, казалось, вот-вот разорвется. Наклоняясь к нему, вдыхая запах стирального порошка и лета, она тихо сказала:
— Он в подвеске.
— Нет! — Он не отпускал ее. — Этого не должно было случиться. Я видел это для того, чтобы можно было все изменить. На этот раз я тебя не отпущу!
— Так вот тот момент!
Еще не договорив, Ана поняла, что не ошиблась.
В этой точке времени было нечто особое. Она была похожа на звезду, взрывающуюся в огромной темной вселенной. Это место, это мгновение отличались от всех других.
— Ана, прошу тебя! Ты должна мне сказать, как я могу все изменить.
— Все в порядке. Он больше не сможет меня задеть. Теперь я все поняла.
— Ана, пожалуйста…
— Тебе надо немедленно ехать, иначе мой отец прикажет тебя арестовать. Но я приду к «просветителям». Приду, как только смогу.
— Прошу тебя! Я не могу снова тебя потерять!
Она прижалась к нему и открыла свое сердце, позволив всем своем чувствам литься сквозь нее — и снова поцеловала его. Долгим, крепким, свободным поцелуем. А когда она отстранилась, то прочла в его взгляде изумление, словно прикосновением губ смогла передать возникшие в ней силу и целостность и ему тоже.
— Мы связаны, — сказала она. — Мы можем тысячу раз потерять друг друга — и вселенная все равно снова сведет нас вместе. Ты меня дождешься?
— Да.
Она улыбнулась.
— Не забудь про звезду.
В его взгляде вспыхнуло понимание. Ей было больно смотреть на то, каким побежденным он внезапно стал выглядеть. Ему безумно не хотелось смиряться с тем, как все закончится — на данную минуту, — но он знал, что ему придется это сделать. Он понимал, что в медальоне что-то спрятано.
— Лайла у моего отца, — сказала она ему. — Поезжай быстрей. Его машина стоит в том конце проулка.
