Сидя на уличной лавке, Алеша продолжал расспрашивать брата о своем постояльце (дорого бы дал агент за этот рассказ!):
— Какое же впечатление он на тебя произвел? Наверное, повторяет догмы, которые двести лет назад сформулировал Марел Карс? Наш гость — фанатичный догматик? Мне так показалось, когда я разглядывал его лицо: тонкие губы, замкнутость, аскетизм..
Развалившись на скамье, расстегнув ворот рубашки и оттерев пот со лба, писатель раздумчиво ответил:
— Нет, Алеша… Он не догматик. Мне с ним беседовать интересно. Его мышление достаточно гибко. Я для себя сделал вывод, что в Союзе Повстанцев идет теоретическая работа, бурлит живая мысль. Они пересмотрели ряд старых догм… Ведь условия жизни и вправду изменились за два столетия…
— В чем же он видит изменения? — допытывался Алеша — Какие новшества в теорию внесли лидеры повстанцев?
— Ну, как тебе сказать… — протянул писатель, разглядывая клумбы — Начнем с того, что любой мыслитель, изобретатель, новатор — берется за перо, чтобы улучшить жизнь. Чтобы изменить мир в сторону наибольшего счастья наибольшего числа людей. Ради этого работал и древний философ Марел Карс. Ту же цель ставят и теоретики повстанцев. Ученый, прежде всего, должен представлять идеальный конечный результат, которого он добивается…
Тут Чершевский осекся и отшатнулся: рядом с ним на скамью упало нечто странное: жужжащее, крылатое, многоногое. Николай пригляделся: оса и стрекоза, сцепившись в смертельной схватке, катались по доске. Огромная стрекоза, казалось, брала верх — но быстрый укол осиного жала прикончил ее. В рабсийском обществе царила та же конкуренция, что и среди насекомых — далеко было до идеальной гармонии. Вздохнув, писатель продолжил свою мысль:
— Надо, надо представлять идеал. Видеть звезды, даже стоя в болоте. Однако, этого недостаточно. Мечтатель, если он не изучает реальные законы развития — не ученый, а выдумщик, фантаст. Марел Карс был ученым, а не утопистом. Он изучил, как работает рынок, как из неоплаченного труда работников капиталисты извлекают прибыль, какие противоречия есть в системе производства и обмена, как эти противоречия ведут к кризисам и войнам… Он сделал вывод, что вся история — это история борьбы угнетенных классов против угнетателей. Но тут есть заковыка…
Последние слова Николай проговорил медленно. Он запрокинул голову: в небе, прорезал сияющий след военный турбоплан. Николай не знал, что перед войной с Картвелией военно-воздушные силы переведены на усиленный режим патрулирования — просто любовался картиной синего неба, сияющим Слунсом, и столь же ярким реактивным следом турбоплана.
— Заковыка? — брат отвлек его от небесной картины, легонько ткнув в плечо — Какая же? Вроде бы, все логично. Разве в обществе нет классов? Есть ведь наниматели, а есть их работники. Раньше были рабы и рабовладельцы, феодалы и крепостные. Интересы у этих классов разные, частыми были восстания угнетенных против господ… По-моему, древний ученый прав в своих выводах.
Начинался плодотворный теоретический спор, из тех, что писатель так любил. Он живо откликнулся:
— Алексей, "класс" — это понятие экономическое. Скажем, все, кто нанимается на работу, живет на зарплату, производит прибыль для капиталиста — это класс наемных работников, пролетариев. Бесспорно, этот класс существует и производит. Иначе как бы заводы работали? Из экономики рабочий класс не исчез. А вот из политики устранился.
— Я сам вижу его пассивность…. Но как такое может быть? — недоуменно вопросил Алексей — У рабочего класса есть ведь политические интересы, почему же он их не отстаивает?
Доктор отмахнулся от надоедливой осы, и оглядел улицу. Вдалеке показалась колонна марширующих солдат — их гнали на картвельскую войну. Боевые действия начались утром: в спорные южные районы одновременно вторглись картвельские и рабсийские части. Этого братья не знали: вторжение готовилась в глубокой тайне. Писатель, вслед за братом, недоуменно повернул голову в направлении колонны, пожал плечами. Его охватила тревога. Отвлекшись от неприятного чувства, Николай вернулся к спору.
— Знаешь, Алеша, а я вообще сомневаюсь, что "экономическая категория" может вести политическую борьбу. Борьбу ведут субъекты, у которых единая воля, план борьбы, осознание целей. Можно ли это сказать про общественный класс? — прищурился Николай — Допустим, один крепостной крестьянин дал по роже управляющему имением, а второй — за тысячу верст от первого — поджег помещичью усадьбу. Разве это борьба класса?
Писатель недоверчиво усмехнулся в бороду
— А что же это? — недоуменно спросил брат
— Это борьба его представителей. — вздохнул Николай — Без общей идеологии, без общего плана. Эти крестьяне ведь не состоят в одной организации, не руководятся из единого центра… Они разрозненны. Почему же их поступки — борьба группы?
Послышалась залихватская песня. Шеренги солдат приблизились.
— Вот когда армия воюет — кивнул в их направлении Николай — то армия субъект, у нее есть план, цель, руководство. Все батальоны и роты связаны дисциплиной. Борьба армий, банд, правительств, партизанских отрядов — это действительно борьба групп, субъектов. А "борьба классов" — это ведь научная абстракция. Она просто выделяет сходные поступки людей со сходным общественным положением… С тем же успехом можно сказать, например, о борьбе рыжеволосых против брюнетов. Да, много рыжеволосых подвергаются насмешкам, и многие из них в разное время отвечали колкостями на попытки высмеять их цвет волос. Но рыжеволосые — не сплоченная группа, не субъект, они ведь общей идеи не имеют, не организованны, не руководятся из единого центра. "Борьба группы рыжеволосых", "борьба класса крестьян", "борьба класса рабочих" — все это лишь абстракции. Они существует в мозгу ученого, объединяющего сходные, но разрозненные факты.
— Надо же! Странно. — брови Алексея недоуменно взлетели вверх, рот округлился — Это переворачивает все прежние подходы… Николай, очень сомнительные вещи ты говоришь… Ведь на идее классовой борьбы и основана была революция в Славном Семнадцатом… Не будь под этим лозунгом реальной почвы, за ним бы не пошли. Ну да, у "класса" нет общей идеологии, руководства и плана… Зато у всех его членов схожая психология! Восприятие мира у наемных рабочих сходно, у крестьян сходно, у капиталистов сходно. Потому что образ жизни похож. Пусть неосознанное, но мощное психологическое единство внутри таких групп существует…
— "Существовало", Алексей. — поправил писатель — Существовало. А в нашу эпоху эта классовая психология исчезла. И теоретики Союза Повстанцев, исследуя реальность, это заметили.
