Зазвонил мобильник Глазова.
— Света! — проговорил он, глянув на дисплей. — Из больницы… Ох, не случилось бы там чего…
Олег тут же поднялся из-за стола.
— Оставлю вас ненадолго, — сказал он.
* * *
— Мишань! Клиент-то не один. С ним какой-то пацан-солдатик. На кухне сидят, базарят, чай пьют. С коньячком…
Мобильник тихо прокрякал что-то в ухо залегшему у забора Зяме.
— Да я и не менжуюсь, — ответил на это Зяма. — В натуре, так даже лучше. По ходу они того самого… гомо сапиенсы. А значит, контора нашего клиента шибко копать не будет, чтоб репутацию себе не портить… Ага, все, Мишань, буду смотреть по ситуации. Все в лучшем виде сделаю…
— Погнали? — спросил лежащий рядом Сверчок, когда Зяма убрал телефон. — Холодно, мудя мерзнут.
— Да погоди ты! — просипел Зяма, не сводя глаз с освещенного окна. — Их двое, так? Смотри, так лучше будет сделать…
Голос его, оставаясь приглушенным, обрел нотки вдохновения.
— Отмудохагь обоих, — рассуждал он. — Вроде как у них размолвка вышла… на почве ревности. А потом одному кишки выпустить, а второго в петлю. Типа того: порешил милого, испугался и сам себя кончил… А?
— Нормально, — оценил Сверчок. — Хату палить будем?
Зяма ненадолго задумался.
— Не, — сказал он. — Ненатурально выйдет. Хотя… там поглядим. Короче, братан, слушай: ты к окну, я к двери. Все понял?
— Да знаю я…
— Тогда — погнали… Стой! Пацан куда-то подорвался. Надо, чтобы они оба на виду оставались.
Через несколько секунд стукнула входная дверь. Олег вышел на крыльцо, тускло освещенное желтоватым светом подвешенной к козырьку голой лампочки.
* * *
Темнота за пределами желтоватого светового полукруга была не просто отсутствием света. Темнота была тревожной и ощутимо плотной, как черный дым. Едва различимые громады недостроенных коттеджей на противоположной стороне улицы угрожающе клонились к Олегу, замершему на последней ступеньке крыльца. Голое деревцо, высаженное у забора, тронутое на мгновение проснувшимся ветерком, чуть пошевелилось, проскребло веткой по невидимой сетке-рабице, будто о чем-то хотело предупредить. В нескольких шагах от Олега так же дала о себе знать невысокая башенка сложенных один на другой строительных блоков: тяжелая полиэтиленовая пленка, которой она была накрыта, задвигалась, зашуршала под ветерком.
В просторечии чувство, которое в тот момент коснулось Олега, обычно называют «смутной тревогой» и редко придают ему большое значение. Трегрей же отреагировал молниеносно.
Тихо треснула и зашипела, угасая, лампочка под карнизом — Олег послал импульс почти неосознанно. Инстинктивно.
Определить выгодную позицию было делом мгновения. Метнувшись за строительные блоки, Олег притаился там. Теперь следовало сконцентрироваться и отыскать местоположение противника. Это было делом несложным: люди ведь не умеют быть абсолютно бесшумными, даже если очень этого хотят.
* * *
— Лампочка перегорела… — прошипел Сверчок. — А пацан… куда-то делся…
— Заметил он нас, — убежденно проговорил Зяма.
— Как это он мог нас заметить? — усомнился Сверчок. — Он в нашу сторону даже не смотрел. И куда он сквозанул-то? Как сквозь землю провалился.
— Заметил, — повторил Зяма. — Хрен его знает, как. Почуял…
Зяма был человеком неглупым и опытным. Из всякой ситуации выводы он делал мгновенно, не мудрствуя зазря, так как жизнь давно уже приучила его к тому, что наиболее простое объяснение случившегося зачастую наиболее вероятное. Почему пацан, спокойно вышедший на крыльцо, вдруг рванул куда-то? Не иначе, почуял что-то нехорошее. Куда он мог скрыться, пацан этот? Конечно, туда, где безопаснее всего. То есть, вернулся в дом. И все это означало лишь одно: нужно было как можно скорее завершить начатое предприятие. Не дать жертве ни секунды лишней на осмысление обстановки и подготовку к обороне.
— В доме он, — сказал Зяма. — Больше ему деться некуда. Причем, дверь не захлопывал — было бы слышно, если б захлопнул. Ползи к окну, слышь! Только быстро и тихо. Ствол пока не доставай. Как доползешь, приготовишься, понял?
— Да знаю я…
Зяма вытащил пистолет. Взведя курок, он внимательно следил не только за передвижениями компаньона, но и за тем, что происходит вокруг. На тот случай, если резвый солдатик все-таки не нырнул обратно в дом, а спрятался где-нибудь неподалеку. Увидев ползущего к окну человека, пацан наверняка вздумает что-нибудь предпринять. Хотя бы крикнет — предупредит того, кто остался в доме.
«Пусть только рот попробует открыть, — подумал Зяма, — сразу же пулю хавальником поймает…»
Сверчок дополз до стены дома, скорчился под высоким подоконником, ясно различимый на падающем из окна свету. В руках у него поблескивал пистолет. Зяма выждал еще немного. Все было тихо. Только где-то далеко-далеко проворчала пролетающая по пригородной трассе машина. Да из приоткрытого окна доносились едва слышимые звуки человеческой речи. Зяма приподнялся, чтобы посмотреть в окно. Пацана на кухне не было. И клиент уже не сидел за столом. Он стоял спиной к окну, в проеме кухонной двери… и вроде как говорил с кем-то…
«Пора», — сказал себе Зяма. Поднялся и, низко пригибаясь к земле, побежал к крыльцу.
* * *
— Просто зайдем и посмотрим, — прошептал Ефим, оглядываясь на хлипкую деревянную дверь безо всякой обивки. — Если есть версия, ее надо до конца выработать!
— Нет там никого, — в который раз, но теперь уже с ощутимой злостью сказал Сильвер. — И смысла нет туда соваться, ты что, не понимаешь? Вообще никакого смысла! К тому же, опасно это! С гэбэшниками связываться из-за какого-то сопляка…
— Чего ты боишься-то? Опасно!.. — скривился Ефим. — В этом городе ни одного человека нет, с кем бы папа разобраться не смог. И не пререкайся! Я приказал — выполнять!
Гусь молча дрожал в вонючей полутьме подъезда. Он с трудом уже понимал, что, собственно, происходит, и давно перестал верить, что когда-нибудь из этой передряги сможет выбраться. Единственное, что ему было ясно, — дело, которым руководил Ефим, безнадежно провалено. И в попытках хоть как-то спасти положение Ефим увязал в глупостях и несуразностях все глубже и глубже.
— Как скажешь, командир, — скрипнул зубами Сильвер. — Тебе перед Мишаней отчитываться… Эх, лучше б я с пацанами свалил отсюда…
— Открывай! — скомандовал Ефим.
Сильвер склонился над замочной скважиной, между пальцами его забегал какой-то металлический крючок. Что-то щелкнуло, и дверь открылась.
Ефим первым вошел в темную прихожую. За ним, втолкнув перед собой Саню Гусева, шагнул Сильвер. Закрыл дверь.
