Академик отошел от стола, и Саша увидел еще несколько приборов, кроме телеграфного аппарата.
Во-первых, явный прототип телефонной трубки, правда, микрофон и динамик отдельно. Первый напоминал кофейную чашку с дырочками на дне, второй — слуховую трубку местного лекаря.
Но Якоби смотрел на оба предмета в полном восторге.
— Я восстановил конструкцию за три дня, — не без гордости сказал академик.
Саша перевел взгляд на второе инновационное чудо. Оно представляло собой черный горизонтальный цилиндр длиной сантиметров в 20 и толщиной в кулак, а над ним — разорванный провод с металлическими шариками на концах. С цилиндром был соединен телеграфный ключ, а рядом лежал незамкнутый виток провода такой же длины.
— Я уже готов был немедленно писать государыне, что ваш прибор работает, Ваше Высочество, — продолжил Якоби, — но меня так заинтересовала ваша вторая идея, что я просто не смог отвлечься. Но реализовать ее оказалось, куда сложнее. Я не совсем понял, что такое «электрическая машина». Сначала подумал, что вы имели в виду электрофор Вольты. Но он совсем сюда не подходил.
Честно говоря, именно электрофорную машину Саша и имел в виду. Схему вибратора Герца он помнил по школьному учебнику физики, но как там извлекали искру, не представлял вообще. То ли схема была очень упрощенной, то ли забыл. И решил, что электрофор вполне годится.
— Почему не подходил? — спросил Саша. — Там же искра.
— Но нет провода, — улыбнулся Якоби. — Искру извлекают пальцем из наэлектризованной смолы.
— Там разве ничего не вращается? — удивился Саша.
— Нет, — сказал академик. — Я так и понял, что вы имели в виду, скорее какой-то генератор. И я подумал о катушке Румкорфа, потому что она тоже дает искру.
На столе очевидно стояла именно она.
— Вы гений, Борис Семенович, — сказал Саша. — Я не знал про катушку Румкорфа. Хотя должен был догадаться! Там еще конденсатор наверняка.
— Да! — воскликнул Якоби. — Конечно! Какая катушка Румкорфа без конденсатора!
— Работает?
— Да! — сказал Якоби.
И повернулся к папá.
— С чего начнем, Ваше Величество?
— По порядку, — сказал царь. — С телефона.
Академик дал ему микрофон, а Саше слуховую трубку.
— Саша, — сказал папá в микрофон.
Динамик повторил слово с ужасающим скрежетом. Но повторил!
Они поменялись. Теперь у Саши был микрофон, а у царя — трубка.
— Папá, — сказал Саша.
Император был в восторге.
— Так ведь можно и с Англией поговорить. Не выходя из дома!
— Хоть с американским президентом, — сказал Саша. — Если конечно протянут трансатлантический кабель.
— А если не протянут?
Саша перевел взгляд на катушку Румкорфа.
— Сейчас, — сказал Якоби.
И замкнул телеграфный ключ.
В разрыве провода над катушкой сверкнула искра. И точно такая же пролетела между контактами второго провода.
— В который раз сегодня это вижу и все не верю глазам! — сказал папá. — Это же беспроводной телеграф!
— Конечно, — сказал Саша. — Он самый.
— Боюсь, что через Атлантику работать не будет, — заметил Якоби.
Взял виток и отнес на подоконник.
— Не могли бы вы замкнуть ключ, Ваше Высочество? — попросил академик.
Саша надавил на ключ и замкнул цепь. Искра во втором проводе проскочила, но была едва видна.
— С Фермерским дворцом уже не поговорим, — подытожил Якоби.
— Еще как поговорим! — возразил Саша. — Мощности передатчика не хватает. И нужна высокая башня, чтобы его туда поставить, чтобы дома не мешали. А в приемнике искра не обязательна, главное, чтобы ток возникал в цепи. Для этого нужно меньшее напряжение.
— И какая дальность по-твоему? — спросил папá.
— Не ограничена, — сказал Саша. — Со звездами можно разговаривать, не то, что с Фермерским дворцом!
— Все-таки ты фантазер, — заметил папá.
— А причем тут дома? — задумчиво проговорил Якоби. — Почему они могут помешать?
— Ну, волна же! — сказал Саша.
— Волна?
— Электромагнитная, — объяснил Саша. — Я сказал что-то новое? Разве Фарадей об этом не писал? Электромагнитная индукция. Переменное магнитное поле порождает электрическое, а переменное электрическое — магнитное. Их чередование — это и есть волна. Мне казалось, что Фарадей — современник Пушкина…
— Он и сейчас жив, — сказал Якоби. — Я не помню у него про волны, но могу списаться.
— Борис Семенович, — сказал папá, и в его голосе зазвучали властные нотки, — не надо никому об этом писать без моего позволения.
— Конечно, государь, — кивнул академик. — Про волны интересно, Ваше Высочество. Как камертон. Я сразу подумал о камертоне, когда прочитал ваше пояснение, что провода должны быть одинаковыми.
— Резонанс, — сказал Саша. — И резонансную частоту считаем по формуле Томсона.
И прикусил язык. Он в упор не помнил, в каком году Томсон написал свою формулу. Еще не хватало походя, во время светского разговора, сделать открытие нобелевского уровня.
— Вы читали работы Уильяма Томсона? — поразился Якоби.
— Я много читаю, — скромно признался Саша.
— Гувернеры поражаются, насколько много, — похвастался папá.
Саша вздохнул с облегчением. Ну, хоть формула Томсона известна.
— А через частоту определяем длину волны, — осторожно продолжил он.
— Для этого надо знать ее скорость, — заметил Якоби.
— Разве она не известна? — удивился Саша.
Он смутно помнил, что скорость света определили еще веке в семнадцатом.
— Триста тысяч километров с секунду, — сказал он. — Разве нет?
— Я тоже всегда ратовал за метрическую систему, — заметил Якоби. — Да, примерно. По последним данным немного больше. То есть вы считаете, что это волны, которые распространяются со скоростью света?
Кажется, открытие нобелевского уровня он все-таки сделал. Но отступать было некуда.
— Да, — кивнул он, — хотя, конечно, все это предположения, которые нуждаются в проверке. Но зато мы сразу будем понимать, что происходит. Например, я считаю, что длинные волны смогут огибать землю, потому что дифракция. Вот и связь через океан. А более короткие — отражаться от стратосферы. И с их помощью тоже можно устроить дальнюю связь.
— Стратосферы? — переспросил Якоби.
— Верхних слоев атмосферы, — пояснил Саша. — Я кажется где-то видел этот термин, но не ручаюсь. Могу ошибаться.
— То есть вы считаете, что эти электромагнитные волны ведут себя также, как свет? — спросил Якоби.
— Это и есть свет, — сказал Саша. — Отличие только в длине волны.
— Это нуждается в проверке, — заметил Якоби. — Все на уровне предположений.
— Конечно, конечно, — кивнул Саша. — Телефон и радио тоже были на уровне предположений. Проверяя, может быть, наткнемся еще на что-нибудь интересное. Мне кажется, стоило бы создать команду ученых, которая бы занялась исследованием электромагнитных явлений. Это работа не для одного человека.
И он вопросительно взглянул на папá.
— Я это обдумаю, — пообещал царь.
— А можно мне переписываться с Томсоном и Фарадеем? — спросил Саша.
Такая переписка дала бы ему универсальное объяснение всей его физико-математической эрудиции. Да и современное состояние науки неплохо бы знать.
— Только не о конструкции телефона и электромагнитных волнах, — сказал папá.
— Конечно, — кивнул Саша.
Когда Саша вернулся в свою комнату, пол был густо завален бумажными самолетиками. В воздушной дуэли, кроме Володьки, участвовал восьмилетний Алексей — красивый живой мальчик — еще один младший брат. И совсем маленькая сестренка Мария, которой не исполнилось и пяти лет. Последняя поднимала самолетики с пола, с любопытством их рассматривала и очень неловко пыталась запускать.
Гогель смотрел на это в некоторой растерянности.
— Так, мелкота! — обратился Саша к младшим. — Никса узнает — отшлепаю лично.
И перевел взгляд на Володю.
— И тебя касается!
— Владимир Александрович! Алексей Александрович! Уберите за собой! — пришел в себя Григорий Федорович.
