По ту сторону добра и зла,
Ангелам и демонам посвящается…
Глава первая
СЛАДКАЯ ДЕВОЧКА
Острый вкус имбиря щекочет алые дёсны. Палочки не слушаются пальцев, то и дело роняя влажные роллы. Сегодня я ошибся с выбором. Восточный лоцман явно не удался, и никакой васаби его не исправит. От янтарной пепельницы струится тонкое веретено дыма. В ней покоится доживающая свой век сигарета. Сейчас не до сигарет.
На сцене ускользающим фоном мелькают атласные тени. Грациозные женские силуэты бросают в зал порцию сладострастных флюидов. Их плавные, но с надрывом движения всем хорошо знакомы, и ничего нового они уже не придумают. Всё придумано за них тысячу лет назад. В эпоху древних цивилизаций. Во времена фараонов и римлян. Ничего не изменилось. Лишь внешний колорит и количество возбуждающих огоньков. Танец же не меняется. Это что-то вечное. Навсегда. Но в стереотипной повторяемости движений особая красота, особая манящая ценность, что заставляет лицезреть его вновь и вновь, посещать одни и те же клубы и усаживаться за центральными столиками или вовсе прокрадываться к сцене, дабы уловить счастливый момент. И дождаться встречи с красавицей, когда она, как золотая рыбка на живца, подползёт к тебе тонкой талией, чтоб заполучить под резинку влажных стрингов несколько блестящих купюр. Долларов пятьдесят – максимум. Большего она и не стоит.
Перед глазами мелькают несколько мерцающих звёзд. Первая танцует в центре. Ничего примечательного. Универсальная эрекционная машина. Полный боекомплект. Всё при ней. Идеальные формы, идеальные взгляды, идеальная отточенность линий. Высший пилотаж. Огненно-рыжие волосы рьяно колышутся, закрывая безликое лицо. Её черты неразличимы, а взгляд поймать невозможно. Его просто нет, как нет и никакого подобия глаз. На их месте лишь встроенные линзы томного лунного цвета, дающие понять о чём угодно, кроме внутренних качеств их обладательницы. Красотка уже успела стянуть стесняющий лифчик. Он ей ни к чему. Он ей совершенно не нужен. Так гораздо естественней. Её молочные груди с кисельными берегами стоят сами по себе, не требуя внешней поддержки, разве что крепких мужских ладоней, но это уже не входит в прайс-лист заведения. Красотка обволакивает фиолетовый шест и изгибается в изящных акробатических па.
Отвожу взгляд в сторону. Я не любитель художественной гимнастики.
Меня привлекает худенькая блондинка слева. Совсем юная. До крайности. Дай Бог, ей исполнилось восемнадцать. И не полгода назад, а буквально вчера. Это иллюзия? Галлюцинация? Миф? Возможно. Восемнадцать с натяжкой. Она совсем еще нимфетка. Приторная нимфетка, не собирающаяся взрослеть. В её движениях привлекательное несовершенство. Она брызжет сахаром, словно из сита. Девочка ещё учится. Не мастерица. Пока набирается опыта у более изощрённых коллег. Ей суждено стать благодарной ученицей. Сначала на подтанцовке в лузерах, а потом девица превратится в салонную королеву стриптиза с перспективой махнуть за кордон, подцепить долгоиграющего папика, чтоб потом лёгким движением бёдер остановить его заевшую шарманку. В общем, милашку оценят. Серьёзно, очень симпатичная милашка. А сегодня ей гарантирован приз зрительских симпатий. Большая часть мужских пенисов устремлена на неё. Прелесть цветущих нимфеток ещё никто не отменял.
Справа начинает свой показательный танец не в меру высокая шатенка с не в меру маленькой грудью. Непропорционально. Слишком непропорционально. Девочка-переросток кончиками взъерошенных волос почти догоняет макушку шеста. Недостатки хореографии. Так и хочется воскликнуть: «Таких не берут в космонавты!» Но это не космос, и Гагариных здесь гораздо больше, чем можно себе представить. И каждая бестия по-своему призывает: «Поехали!», заставляя взлетать блёклые прежде ракеты-торпедоносцы развалившихся в партерах толстосумов. И не только их. Её смуглые коричневые соски на тоненьких ореолах похожи на бусинки и нарочито оттопырены в разные стороны. Это компенсирует недостаток объёмов. Бедняжка. Похоже, ещё не скопила несколько тысяч на пластику. Всё впереди.
Тонкие китайские палочки автоматически берут роллы. На сей раз без промаха. Инстинктивно. Извивающиеся женские прелести вызывают аппетит. Проще утолить голод, чем плоть.
За столиком я не один. Ещё не настолько свихнулся, чтоб в одиночестве глазеть на кукольных стриптизёрш, теребя под столом брюки. Меня пригласили в клуб. Это совершенно не моя инициатива. Умалять себя созерцанием сказочных фантазий я не привык. Слишком иллюзорно. Постучу по дереву, но в ближайшей перспективе, хочется верить, импотенция мне не грозит, и, не в пример половине собравшихся завсегдатаев клуба, с личной жизнью у меня всё в ажуре, по крайней мере, пока, но и то не совсем.
– Герман?! – громко окликает меня распоясавшийся сосед. – Отличные девочки, да? Я готов раскошелиться!
– Ничего. Закажем еще бакарди?! – отвечаю я, не разделяя его дутого оптимизма.
– Да ну тебя! – дуется он. – Ни черта ты не понимаешь в искусстве!
Страстным наитием мне хочется вспылить и отрезать колким словцом в адрес обидчика. Но невыносимым усилием я сдерживаю себя. Как это я ничего не понимаю в искусстве?! Ведь я непосредственный его носитель, я продвигаю его в массы и даю возможность зрителю наслаждаться его грандиозными творениями и плодами. Как раз я-то и понимаю, а уж он точно ни хрена в нём не смыслит, разве только в стриптизёршах в дорогих клубах, но и то без подсказки не отличит третий размер от второго. И уж точно не даст исчерпывающий ответ, в чем типичные различия в строении бёдер у представительниц европейской и монголоидной рас. Он даже не разберётся, что это, собственно, значит. Для Белкина это запредельная информация.
– Ластов?! – словно читая мысли, Влад позволяет себе небрежно назвать меня по фамилии.
Я не обижаюсь. Люблю свою фамилию. Но в столь приватной обстановке это звучит чересчур официально, претенциозно, пошло и даже как-то гротескно. Мы не в общественной палате на приёме в Кремле, а в суперзлачном стриптиз-клубе на Тверской. Хочется добавить, в порноклубе, но до порно здесь как до Америки, хотя я бы не зарекался.
Влад никогда раньше не позволял себе подобных оплошностей. Видимо, сегодня старпёр перебрал с горячительными коктейлями. «Мохито» никогда не доводит до добра, а Белкин трескает его с полудня. Немудрено.
– Что? – отвечаю я нарочито недовольным тоном, огрызаясь про себя. – Ластов, блин! Я тридцать два года Ластов. Только не сейчас и только не здесь! Понятно, Белкин?!
– Ты забыл, зачем мы сюда пришли? – спрашивает вечный недотёпа. – Нам бы успеть обсудить пару проектов.
Крейзи мен! Проектов! А я был о нём худшего мнения. В свете ослепляющих софитов и силиконовых сисек Влад вспомнил о делах насущных. О мазефакинг работе! Феноменально. Иногда не перестаёшь удивляться неординарности твоей творческой команды.
– Не время, Влад! – выходит из гипнотического транса Секир, за последний час умудрившийся не проронить ни звука. – Ты портишь атмосферу!
Настоящее его имя Михаил Дынин. Давным-давно, когда деревья были большими, он работал рядовым вышибалой в частном охранном агентстве и носил на спине чёрной синтетической майки недвусмысленную надпись «Секьюрити». С юных лет Миха крутился в спортзалах, занимаясь культурой тела, и к совершеннолетию нарастил убойные бицепсы. Без проволочек его взяли охранять десяток попсовых звёзд на лужниковских концертах и провинциальных площадках. Так он приноровился к эстраде. Случилось это давно, в конце девяностых. С тех пор Дынин забросил спортзал, стероиды и бицепсы, немного поумнел, кое-как получил диплом стилиста и визажиста, не отличая первого от второго, и подался из секьюрити вон, но остался в родной стихии. Дальше карьера развивалась муторно и глухо. Тёмных пятен было не счесть, собственно, никто и не собирался в них разбираться, полоская его грязное бельё. У каждого своего белья хватает. И обычно оно очень грязное. Ну а прозвище в память о славных летах осталось. Дынин не возражал, считая свой ник вполне респектабельным и удачным. В нашей среде концертно-клубных промоутеров многие склонны давать себе красноречивые псевдонимы. У кого-то они получаются весьма приличные. У кого-то требуют пересмотра или полного аннулирования. У кого-то фантазии не хватает самую малость.
Тот же Белкин почему-то без псевдонима. Справедливости ради, он и не промоутер, а всего лишь технический организатор разного рода праздников и выступлений. Полупродюсер, полутехнарь, полумудрец, полуневежда… Должности не найти ни в одном справочнике профессий. Её просто не существует. Он занимается всем, чем может, и нигде особо не преуспел. И фрилансером его не назвать, если только с натяжкой. Он почти официально зачислен в штат нашей конторы, хотя никто не заречётся утверждать, что Белкин не колымит где-то на стороне. Получать неплохой кеш в свободное время норовит каждый. И Белкин не исключение. В мире шоу-бизнеса не бывает исключений. Тогда это уже не шоу-бизнес, а массовый и затейный колхоз, коим, по мнению ряда уважаемых критиков, наш шоу-бизнес и является. Однако я по натуре реалист, а местами даже осторожный оптимист. Верю в лучшее, но с натяжкой. Осторожно смотрю вперёд, в голубые дали, закрывая глаза на недостатки, стараясь выделять позитив. Позитив – это лейтмотив современной музыкальной индустрии. Никакого негатива. Positive! Only! No negatives!
