Джон Апдайк - Иствикские ведьмы

literature mystery Джон Апдайк Иствикские ведьмы Апдайк, Updike, The Withes of Eastwick, Иствикские ведьмы 1984 ru en Н. Вирязова DeN Book Designer 4.0, FB Editor 1.0, ClipCache 2.9 07.06.2004 http://www.lib.ru/ OCR & spellcheck by HarryFan (23 July 2002), spellcheck & prepress by DeN (June 2004) C80BC882-7C6B-4A68-8A58-4880198D4B8D 1.0 Иствикские ведьмы «Вагриус» Москва 1998

– И само собой, – скороговоркой, но со значением произнесла Джейн Смарт, растягивая каждую «с», как ребенок, «нАспор» прижавший горячую головку спички к ладони и от боли втягивающий со свистом воздух, – Сьюки сказала, что кто-то купил особняк Леноксов.

– Мужчина? – спросила Александра Споффорд, чувствуя, что оказалась в стороне от главных событий; безмятежное утреннее настроение сразу испортилось от этого самоуверенного тона.

– Из Нью-Йорка, – бойко продолжила Джейн, почти пролаяв последний слог и опустив «р», как принято в Массачусетсе. – Без жены и детей, разумеется.

– А, один из этих.

Александра слушала, как Джейн продолжала вещать со своим северным выговором о каком-то гомосексуалисте, приехавшем из Манхэттена, чтобы посягнуть на их территорию, и чувствовала, как ее режут по живому в этом уму непостижимом паршивом штате Род-Айленд. Сама она родилась на западе, где в небо тянутся лиловато-белые вершины, над ними летят легкие высокие облака, а к горизонту несутся шары перекати-поле.

– Сьюки в этом не совсем уверена, – быстро проговорила Джейн, сдерживая свистящие «с». – Он показался ей очень грузным. И еще ее поразили его волосатые руки. Служащим в агентстве по продаже недвижимости он сказал, что он изобретатель и ему нужен этот огромный дом, чтобы устроить лабораторию. К тому же ему необходимо разместить несколько роялей.

Александра хихикнула, голос ее мало изменился с тех пор, как она в детстве жила в Колорадо. Казалось, звук исходил не из горла: это был птичий голосок маленького домового, что сидел у нее на плече. На самом деле она уже устала держать трубку, по руке бегали мурашки.

– Интересно, сколько роялей нужно одному человеку?

Казалось, ее слова обидели Джейн. По голосу чувствовалось, что та ощетинилась, как черная кошка, чья шерсть встала дыбом, переливаясь на свету всеми цветами радуги.

– Конечно, Сьюки судит только по тому, что ей рассказала вчера Мардж Перли на последнем собрании Комитета по охране старого водопоя, – сказала она в защиту приятельницы. Этот комитет надзирал за установкой, а после налета каких-то вандалов – за восстановлением большой колоды голубого мрамора, на том месте, где когда-то поили лошадей. С незапамятных времен располагался этот водопой в центре Иствика на пересечении двух главных улиц. Город был построен в виде буквы Г и тянулся вдоль изрезанного берега Наррангасетского залива. На Портовой улице разместились деловые конторы, на Дубравной, что шла под прямым углом к первой улице, возвышались красивые старые дома. «Продается» – ужасные, канареечного цвета вывески Мардж Перли то и дело появлялись на деревьях, около деревьев и на заборах, вслед за волнами экономического спада. (Иствик в течение десяти лет то приходил в упадок, то становился модным городом.) Люди то приезжали в город, то уезжали. Сама Мардж, ярко накрашенная, предприимчивая женщина, если и была ведьмой, то несколько другого плана, чем Джейн, Александра и Сьюки. Ее муж, низенький суетливый Гомер Перли, подстригал живую изгородь из форзиции очень коротко, и их изгородь всегда отличалась от прочих.

– Бумаги оформили в Провиденсе, – объяснила Джейн, и снова слух Александры резанул свистящий звук в конце слова.

«А руки у него волосатые», – задумалась Александра. Как в тумане, она различала дверцу деревянного кухонного шкафчика, всю в пятнах и царапинах, ее не раз уже перекрашивали. Александре было ведомо, какая необузданная страсть, как в термоядерном реакторе, может скрываться под внешней невозмутимостью. Словно в магическом хрустальном шаре увидела она, что узнает и полюбит этого человека, и что из этого не выйдет ничего хорошего.

– Разве у него нет имени? – спросила она.

– Глупее и не придумаешь. Мардж сказала Сьюки, как его зовут, а Сьюки мне, но у меня оно сразу же вылетело из головы. Что-то там такое с «ван» или «фон» или «де».

– Шикарно, – отвечала Александра, уже что-то прикидывая в уме, усаживаясь поудобнее и ничего не имея против посягательств на нее лично. Высокий темноволосый европеец, изгнанный из родового гнезда и всеми проклятый, вынужден скитаться по свету… – Когда же он приезжает?

– Вроде сказал, что скоро. Может, уже приехал! – встрепенулась Джейн.

Александра представила свою собеседницу: на узком, словно сжатом с боков, лице крутыми дугами поднимаются чересчур широкие брови над встревоженными темными глазами, вблизи эти карие глаза кажутся светлее. Если Александра была крупной женщиной и поэтому всегда старалась сжаться и сделаться незаметнее, чтобы лучше выглядеть, во всем полагалась на судьбу и, в сущности, была довольно ленива и хладнокровна, то Джейн была маленькая, темпераментная, вся как натянутая струна.

А Сьюки Ружмонт целый день проводила в центре города, собирая новости и с улыбкой кивая направо и налево, – быстрая, целеустремленная…

Положив трубку, Александра задумалась. Все распадается на три части. Вокруг нас творится колдовство – природа ищет и неизбежно находит собственные формы существования; кристаллические и органические структуры размещаются под углом в шестьдесят градусов в равностороннем треугольнике, который есть основа всего.

Александра опять занялась хозяйственными делами, расставляя банки с томатным соусом для спагетти. Соуса было приготовлено столько, что, если бы она вместе с детьми вдруг очутилась в итальянской сказке и колдовала бы там лет сто, они все равно не успели бы съесть все. На гудящей газовой конфорке кипела большая синяя в белую крапинку кастрюля. То и дело Александра вынимала из нее дымящиеся банки. Она смутно ощущала, что это была некая нелепая дань ее теперешнему любовнику – слесарю-водопроводчику, итальянцу по происхождению. В соус она клала не лук, а по своему рецепту всего два зубчика чеснока, измельченного и припущенного три минуты на растительном масле (не больше и не меньше – в этом и заключается все волшебство). Для смягчения кислого вкуса добавляла побольше сахара, одну тертую морковку, а перца больше, чем соли. Чайная ложка толченого базилика – вот что придавало соусу совершенный вкус, а щепотка красавки сообщала ему мягкость, без которой это была бы просто адская смесь. Все это следовало добавить к выращенным собственными руками помидорам. Последние несколько недель она собирала и раскладывала их по подоконникам, теперь же резала и запускала в мешалку. Все началось с тех самых пор, как в ее постель стал наведываться Джо Марино. Какая-то неимоверная плодовитость овладела томатами, аккуратно подвязанными к колышкам в небольшом садике при доме, куда долгим летним днем, ближе к вечеру, сквозь ивовую листву проникали косые лучи солнца. Короткие помидорные стебли, сочные и светло-зеленые, похожие на бумажные, лопались под тяжестью множества плодов. В этом изобилии было что-то нездоровое, как в рыданиях ребенка, требующего утешения. Из всех растений томаты, казалось, больше других напоминают природу человека: такие же нетерпеливые и хрупкие и подверженные порче. Когда Александра срывала мягкие красно-желтые шары, ей казалось, она держит в руках яички любовника-великана. Возясь на кухне, она с грустью находила во всем этом нечто, похожее на менструальный цикл: кроваво-красный соус льется на белые спагетти. Маслянистые белые макаронины напоминают ее собственный подкожный жир. Вечная женская война с лишним весом: в свои тридцать восемь она все больше находила эту борьбу противоестественной. Неужели, чтобы сохранить привлекательность, ей нужно отречься от собственного тела, как одержимому святоше в старину? Природа – показатель и основа всякого здоровья, и если проснулся голод, его нужно утолить, чтобы не нарушать космического порядка. Но все же порой она сама себя презирала за лень, за то, что завела себе любовника-итальянца, а, как известно, в Италии терпимо относятся к полноте.