– Я хотел бы узнать о нем больше.
– Да. Ты должен знать своего врага. Санжаров был обычным офицером. В молодости участвовал в японской войне, отличился при обороне Наньшаньских высот. Там его характер приобрел железную закалку и ожесточился. Но у него есть слабости. Он любит цирк и театр. Кроме того, Санжаров временами склонен к некоторой романтичности, я бы даже сказала, к сентиментальности. Поэтому он и начал ухаживать за Светланой. В то время они остро чувствовали свое одиночество. Ей приходилось особенно трудно. Ведь многочисленные поклонники лишь усугубляли внутреннюю отчужденность. Тогда он взял на себя роль ее защитника и в скором времени отвадил от ее гримерной комнаты назойливых воздыхателей. Светлана была ему благодарна. Теперь ей стало легче дышать. Но однообразные будни, монотонная жизнь, ограниченная манежем и гостиницей, неуверенность в будущем сводили ее с ума. Однажды в порыве отчаяния она дала согласие Санжарову, и вскоре они поженились… Андрей, ты ведь далек от мысли осуждать ее? Я понимаю, тебе тяжело осознать, что Светлана была чьей-то женой. Но с этим ничего не поделаешь. Могу только добавить, что Санжаров был с ней предельно вежлив и тактичен, хотя при этом сам не испытывал к супруге бурной и всепоглощающей любви. Просто им было приятно общество друг друга, и они уже не так страдали от одиночества. Светлана продолжала летать под куполом, но вне арены в ее жизни настали спокойные, умиротворенные дни. Некоторые посчитали бы это счастьем… Вера в чудо возвратилась к ней через три месяца. Это случилось в тот миг, когда она сорвалась с трапеции. Светлана словно очнулась. Она поняла, что Санжаров не заполнит пустоту в ее сердце. И покинув больницу, начала искать тебя. Девочка получила расчет в цирке и теперь рассылала письма с твоим описанием в адресные отделения по всей Европе. Она не упускала ни единой возможности порасспрашивать коллег, которые давали гастроли в городе, перезнакомилась с актерами многих театров. Когда кость срослась окончательно, Светлана рассталась с Санжаровым и принялась колесить по Европе. Она рвалась туда, где был хоть намек на твое присутствие… И однажды повезло: ей сообщили, что некто похожий по описанию живет в Париже.
– Кристелла, это ведь ты…
– Нет, Андрей. Мы не вмешивались. Настоящая воля провидения, в чистом виде… Вернемся чуть назад. К чести Светланы, она не сбежала от Санжарова. Она ушла после долгого и трудного разговора. Ей пришлось напомнить мужу слова, сказанные в храме перед венчанием: она всё равно покинет его, ведь им не суждено быть вместе. Тогда Санжаров согласился в надежде, что Светлана сама вскоре забудет об этом. Теперь же у него не осталось выхода, исчерпались все разумные доводы. Он вынужден был смириться и отпустить ее. Что было дальше со Светланой, она рассказала тебе сама. А Санжаров… Он бродил по дому и повторял: меня бросила жена. Одиночество вновь начинало сводить с ума. Через несколько дней, когда он осушил неизвестно какую по счету бутылку, ему вдруг показалось, что его тоже кто-то ждет, что это знак судьбы. Он собрал сбережения, наскоро побросал вещи в чемодан и отправился на железнодорожный вокзал. Ему хотелось ехать куда угодно, в любую часть мира, только бы не оставаться в опустевшем доме. Он пил много и самозабвенно. Где его носило, в каких местах он оказывался за эти месяцы, трудно перечислить. Денег у него почти не осталось, багаж давно был утерян или кем-то украден, одежда приходила в негодность. Он уже выглядел, как нищий. Несколько раз ему предлагали милостыню.
– Как странно, – пробормотал Анж, – я не могу представить его таким…
– Рассудок возвращался к нему всё реже. Однажды, после очередного провала в памяти, он обнаружил себя замерзающим на скамейке посреди жестокой ледяной метели. Улица была темной и безлюдной. Санжаров понял, что не может пошевелиться, что ему становится всё теплее и уютнее. Он также понял, что это конец.
– Я чувствовал подобное. Мне приходилось медленно умирать, – нахмурился Анж. – Кристелла, я знаю: сначала засыпает душа, потом немеет тело. Последним гаснет сознание, медленно, словно кто-то прикручивает фитиль в керосиновой лампе.
– Но ты выжил и не сошел с ума. Тебя спас – снова! – образ Светланы. Он в нужное время вырвался из умирающей памяти, как самое важное, самое драгоценное в твоей жизни. У каждого есть такое воспоминание. Оно может спасти, даже если твой ангел-хранитель отвернется. Но могут вступить в игру и иные силы, которые решат использовать тебя в собственных целях.
– Но что спасло Санжарова?
– Его спас клоун.
– Извини, я ослышался…
– Клоун. Санжаров почти окоченел и посчитал его явление предсмертным бредом. Но клоун был. Он медленно шел к Петру сквозь снежную бурю и с каждым шагом бил в большой барабан. Через некоторое время Санжаров узнал его… Тело, как бочонок, тонкие и длинные руки и ноги. Костюм сшит из красной и желтой половин. Ботинки узкие, с тяжелыми шарами вместо носов. Голова маленькая, буквально растет из плеч, на лысине треуголка с разноцветными помпонами. Только лицо клоуна невозможно рассмотреть. Его глаза словно путешествуют по лицу: то выше, то ниже, то сдвигаются едва ли не вплотную, то разбегаются в стороны…
– Странно. Ты говоришь, Санжаров его узнал?
– Да. Петр с детства увлекся филокартией. Однажды добрый старичок, который жил с ним по соседству, подарил ему две открытки. На одной была отпечатана «Мадонна Литта» Леонардо да Винчи, а на другой клоун с огромным барабаном. Как говорится, от великого до смешного… С тех пор коллекция Санжарова состоит из репродукций картин на библейские мотивы и из забавных цирковых этюдов.
– Тем не менее спасла его не Мадонна…
– О, да. Представь, под видом клоуна его спас ангел. Да-да, случаются и такие метаморфозы. Я знаю об этом ангеле только то, что он один из офаним… Понимаешь, ангелов столь великое множество, что всех не знаю даже я. Но эти особые. Они огненные колеса Меркавы, колесницы Господней. В своем истинном обличьи они гигантские, круглые, и при этом сплошь покрыты глазами.
– Такое привидится в бреду, – передернул плечами Анж.
– Но ты не знаешь, как выглядит Абраксас. Тебе не ведома сущность Метатрона. Есть такие, что усядутся на острие иглы. Иные столь велики, что могут закрыть собой зодиакальный круг. И все идеальны. Господь создал предвечный мир и совершенствовал его до бесконечности. Я думаю, Ему однажды надоело играть с Собой в поддавки и творить только шедевры. Тогда Он создал человека, существо, которое с одинаковым успехом может пасть или возвыситься. У вас всегда было право выбора. Что же касается различия ангелов… Ты видел рога керубов. Сообщу тебе, что и у меня два облика – человеческий и львиный. И, как ни странно, оба истинные, – Кристелла коротко рассмеялась. – Что касается спасителя Санжарова, то он как бы запасное колесо. У Меркавы восемь постоянных колес, которые называются гал-галим. Именно на них приходится вся тяжесть Престола Господнего. Кроме того, они обязаны петь кедуссу, вечный гимн славе Творца. Офаним же, «многоокие», готовы их подменить всегда… уж и не знаю, в каком случае. Это к теме неисповедимости путей. А пока не настал их черед, офаним часто бывают посланниками по самым различным поручениям.
