мне… можно подойти к ней на минуту?
Губы Юстуса изгибаются.
– Почему нет?
Я хмурюсь, не ожидая разрешения, а тем более улыбки. Переворачивая бабушку на спину, я замечаю взгляд, которым обмениваются Данте с Юстусом. Лоб хмурится еще сильнее, пока глаза не опускаются на лицо нонны.
Я отскакиваю назад и поскальзываюсь на кости. Падая, во все глаза таращусь на светловолосого фейри, которого собиралась обнять. Солдат улыбается, отряхивая белоснежную униформу.
– Кровные чары впечатляют, не так ли? – Данте хватает мои связанные запястья, поднимает меня на ноги и приставляет стальное лезвие к шее. – Мериам просто кладезь знаний.
Мне казалось, он держит эту женщину в плену. Оказывается, он с ней сотрудничает?
Пошатываясь, я бреду вперед. Солдат, который всего мгновение назад выглядел точь-в-точь как нонна, выпрямляется и берет факел из руки Юстуса, стирая кровоподтеки со лба.
Данте возвращает дедушке его меч и обвивает мою шею рукой.
– Я не хочу причинять тебе боль, Фэл, но причиню, если ты будешь сопротивляться.
– Поешь спрайтного дерьма, сволочь!
Я резко опускаю голову в попытке впиться зубами в его плоть, однако он к этому готов и сжимает мою шею еще сильнее, не позволяя опустить подбородок.
– Успокойся, говорю!
Я хриплю, когда он подводит меня к яме и тащит вниз по крутым ступеням. К тому моменту, как мы достигаем чрева земли, у меня в глазах все расплывается, и я дышу так часто, словно перебежала пустыню Сельвати.
Фэллон! – взрывается в голову голос Лора… или же в уши?
Я пытаюсь вырваться из хватки Данте, но рука короля фейри железная.
Лор?
Юстус с солдатом обходят нас. Горящий факел прожигает тьму и освещает очередную черную плиту. Генерал хватает мои руки, подносит ладонь к стене – к двери? – и смотрит на солдата.
– Смой печать, как только мы пройдем. Обилие обсидиана их ослабит и не позволит превратиться в дым. Порань стольких, скольких сможешь, и не забудь обмазать лезвие кровью ведьмы.
Он протягивает стеклянный сосуд на кожаном шнурке, который солдат тут же вешает себе на шею.
Биокин! – кричит Лоркан.
Слезы прилипают к трепещущим ресницам подобно блесткам.
Лор, они уводят меня в тоннели. – Я молюсь, чтобы он услышал меня четко и ясно. – Они поставили на пути только одного солдата, но его вооружили шаббинской кровью. Уходи из горы! Прошу! Не иди за мной.
Мо крау, если ты не хотела, чтобы я шел за тобой, не надо было сбегать.
Я…
Окончание «не сбегала» растворяется в воздухе, когда Юстус прикладывает ладонь к черному камню и проводит нас сквозь него.
Прямо сквозь стену!
Я резко вдыхаю, когда он отпускает мои пальцы. Взгляд падает на обездвиженную Ифе, которую по узкому, освещенному факелами проходу тащат солдаты, словно тяговые лошади.
– Боги, как же ты на них похожа.
Голубые глаза Юстуса пробегаются по каждому миллиметру моего лица. Он обтирает ладонь о бархатный мундир цвета ночи – синий настолько темный, что сливается с обсидианом. – И как я только мог поверить, будто в тебе течет моя кровь!
Взаимно, чудовище. Взаимно.
Погодите…
Он сказал…
– На них? – хриплю.
– На мать с бабушкой. – Губы Данте слишком близко к моему уху.
– Они обе здесь? – Мой голос эхом отдается от стен тоннеля и усиливается за счет черного камня, которым покрыты поверхности.
Улыбка Юстуса леденит душу.
– Похоже, Аврора была не слишком разговорчива.
Сердце замирает при звуке имени Бронвен, данное ей фейри.
– Эта женщина бережет свои секреты лучше, чем моя мать охраняет свои драгоценности, – добавляет Юстус себе под нос.
Он хочет сказать, что Бронвен все это время знала, где находится моя мама?
Лор?
Тишина в ответ.
Лор?
Данте толкает меня вперед, и я оглядываюсь на плиту из обсидиана, сквозь которую мы прошли. Тяжело сглатываю. В чем же дело: опять начал действовать чай или же нашу связь оборвала каменная плита?
Или тот солдат?..
Нет!
Моя пара, может, и жаждет мести, но он печется о своем народе и не пожертвует им ради моего спасения. Так ведь?
Не говоря уже о том, о чем я все же скажу ради собственного успокоения: Бронвен предвидела его превращение в вечно-ворона только в случае моей смерти. Пока бьется мое сердце, его тоже будет биться.
Я выпрямляю спину и задираю подбородок.
– Так каков план, фейри? – Я произношу последнее слово так, как мужчины часто говорят «дамы» – с нарочитым презрением.
Бросив на меня убийственный взгляд, Юстус вырывается вперед, выкрикивая приказы солдатам в тоннеле.
– План таков, Фэл: я собираюсь исполнить твою мечту. – Елейный голос Данте скользит мне в уши.
– Вы с Юстусом упадете замертво у моих ног?
Он сжимает мою шею и дергает назад. Спина прижимается к его доспехам, а шишка на голове пульсирует в изгибе его плеча.
– Ты, Заклинательница Змей, скоро станешь королевой Люче.
Сомневаюсь, что он предлагает мне перерезать ему шею мечом Юстуса.
– Тогда зачем ты привел меня в этот обсидиановый лабиринт? Устроить мне праздник золочения перед свадьбой с Лором?
Его хватка становится еще более жесткой, как и тембр голоса.
– Это животное не король, а лишь деревенщина в перьях. Истинный король Люче – это я.
Он проводит носом по моей шее, я рычу, как загнанная в угол дикая кошка.
– Не прикасайся ко мне, Данте!
Его губы изгибаются рядом с мочкой моего уха.
– Король имеет полное право прикасаться к своей королеве.
– Я не твоя королева!
– Пока нет, – бормочет он.
– И никогда не буду! – выплевываю я.
Мне прекрасно знакома ярость, но никогда еще она не воспламеняла мое сердце так, как сегодня.
Долина вокруг покрыта трупами, земля пропитана кровью фейри, небо прорезают отголоски моего гнева. Я убивал прежде, но никогда – столь многих.
Все до единого солдаты Неббе, выскочившие на нас из ракоччинского леса, пали. Некоторые – на поле битвы, другие – в лесу, когда поспешно отступали, а с их дрожащих губ срывались мольбы о пощаде.
Я не пощадил. Никто из воронов не пощадил.
Фейри украли самое ценное, что у меня есть.
Сапоги хлюпают по пропитанной кровью грязи, и я представляю, как Фэллон ворчит, что она никому не принадлежит. Эта мысль не вызывает у меня улыбки. Она наполняет меня злобой, которую я незамедлительно обрушиваю на небо и землю.
Мои вороны кружат в небе, в то время как я истязаю гору своей бурей. Срубленный огромный ствол дерева почти выпадает из их когтей, тем не менее им удается противостоять проливному дождю
