Он был в черной футболке «Эллис Купер» и мешковатых штанах того же цвета. Его темные глаза выглядели усталыми.
— Что-то не так, дорогой?
— Прошлой ночью я чуть ли не до самого рассвета осматривал город, — начал он, когда мы присели на ступеньках парадной лестницы, покрытых красным ковром. — Я залез в пустую церковь, побывал на заброшенной ферме, где мы нашли Кошмарку, заглядывал даже в высохший колодец, но и там не нашел ничего, кроме старого ведра. Весь день из-за этого не спал, голова раскалывается. А у тебя что за новости?
— Тревор заболел и не будет ходить в школу целую неделю. Вдобавок ему придется пропустить тренировки и игры. А пока он не кажет носа наружу, Джаггеру и Луне будет непросто затащить его на освященную землю.
Усталое лицо Александра оживилось.
— Здорово! У нас будет больше времени на то, чтобы найти Максвеллов, прежде чем они найдут его. Но нам все равно нужно действовать быстро. Чем дольше Джаггер с Луной будут ждать Тревора, тем сильнее станет их голод в буквальном смысле слова.
— Весь урок алгебры я составляла список мест, где они могли бы прятаться. Очень непростое дело. В этом конфетном городке не так уж много укромных местечек. Я насчитала десять, с учетом и нашего кабинета алгебры.
— Где список? — осведомился Александр с интересом.
— Беда в том, что мистер Миллер заметил, что я пишу что-то совсем не то, не собираясь выяснять, чему равно икс плюс игрек, и отобрал у меня тетрадку.
— Ладно. Я нашел место, которое нужно проверить. Но ты должна пообещать мне...
— Что буду любить тебя вечно? Это запросто, — сказала я, пробегая пальцем по одной из английских булавок, украшавших его брюки.
— Пообещай мне, что не станешь рисковать.
— Это легче сказать, чем сделать.
Он отстранился.
— Тогда тебе придется остаться здесь.
— Ладно, — смирилась я. — Будь по-твоему.
— Это не освященная земля, так что ты будешь в относительной безопасности, но все равно держись поближе ко мне.
— Об этом меня и просить не надо. А куда мы направляемся?
— На заброшенную фабрику. Это сразу за городом.
— На комбинат Синклера? А ведь точно — там темно, пустынно и хватит места на целое кладбище гробов.
Александр завел «мерседес», и мы отбыли в наше «Таинственное магическое путешествие»[5]. Оставив позади Бенсон-Хилл и нашу драгоценную школу, мы проехали через деловой центр, миновали железнодорожный переезд и оказались на той стороне, которую завсегдатаи загородного клуба называли «не той».
— Нам туда, — напомнила я Александру, указывая на крытый мост.
Мы переехали ненадежный мостик и гнали к заброшенной фабрике по извилистой темной гравийной дороге, тонущей в тумане, пока фары «мерседеса» не высветили знак «Проезд запрещен».
Комбинат Синклера, раскинувшийся на площади в тридцать пять акров, окружали деревья, разросшиеся кусты и сорняки. С западной стороны находился мутный застойный пруд, пополнявшийся нечастыми дождями. Даже аромат множества полевых цветов не мог перебить его резкого запаха. В сороковые годы, во время войны, фабрика процветала за счет военных заказов, выпуская армейское обмундирование и давая работу сотням жителей Занудвилля, но труба из красного кирпича, некогда горделивая, давно уже не дымила.
Сразу после войны фабрику купила полотняная компания, но в конце концов она не выдержала конкуренции, обанкротилась и была закрыта. Комбинат Синклера нависал над Занудвиллем словно вялое, безжизненное чудовище. Половина фабричных окон была выбита; чтобы отмыть вторую, потребовалось бы несметное количество галлонов «Виндекса»[6]. Полицейские машины привычно патрулировали территорию, пытаясь отвадить любителей граффити от тридцати акров площадей, подходящих для самовыражения.
Александр припарковал «мерседес» возле нескольких ржавых мусорных баков. Стоило нам выйти из машины, как издалека донесся лай. Мы насторожились и огляделись. Возможно, это был Джаггер, с него станется и залаять. А возможно, бродячие собаки учуяли моего возлюбленного.
Поговаривали, что, когда фабрика только начала работать, произошел несчастный случай. Грузовой лифт сорвался, свалился в шахту и убил нескольких рабочих. По всему Занудвиллю ходили слухи о том, что, проезжая мимо в лунную ночь, можно услышать их жалобные стоны.
Но лично я слышала только завывания актеров, завернутых в простыни, когда еще маленькой девочкой побывала здесь с родителями на представлении «Дома с привидениями».
— Добро пожаловать в дом с привидениями, — объявила я, направляясь к перекошенной железной двери.
Над ней виднелась надпись: «Войди, если посмеешь», нанесенная распылителем в незапамятные времена в честь празднования Хеллоуина. Александр посветил фонариком. Я открыла дверь, и мы вошли внутрь. На бетонных стенах краской из баллончиков было написано несколько юмористических эпитафий.
Мы с Александром осторожно пробрались через заброшенные боксы и вступили на основную территорию фабрики. На семидесяти пяти тысячах квадратных футов территории не осталось ничего, не считая пыли и мусора. Круглые обесцвеченные пятна на деревянных полах обозначали места, где раньше стояли машины, большая часть стекол была выбита бейсбольными битами вандалов или птицами, не заметившими преграды.
— Сюда проникает слишком много дневного света, — сказал Александр, указывая на окна. — Посмотрим в другом месте.
Он галантно, словно викторианский джентльмен, подал мне руку и при свете фонарика помог спуститься по двум пролетам лестницы.
Мы прошли через помещение, служившее, должно быть, раздевалкой для персонала. Эта комната, лишенная окон, выглядела прямо-таки созданной специально для вампиров. У стен сохранилось несколько металлических шкафчиков и даже деревянных скамеек, но в целом это место превратилось в свалку для всяческого мусора вроде пустых жестянок, мешков и старых велосипедных покрышек. А вот гробов здесь не наблюдалось.
Подвал был гигантским, холодным и сырым. В его центре, как мамонты, высились несколько печей. Глядя на них, легко было представить, как оглушительно ревело пламя в их жерлах. Сейчас металлические заглушки проржавели, а некоторые и вовсе валялись на бетонном полу.
— Сюда бы чуть побольше паутины, пару привидений, и получилось бы классное местечко, — сказала я.
— За эту пару сойдем мы, — отозвался Александр, прижимая меня к себе.
— Вот местечко для твоего мольберта. — Я указала на пустой угол. — Да и для всех твоих картин тут места предостаточно.
— Можно сделать полки и расставить на них всю твою коллекцию «Хэлло, Бэтти».
