За стенкой скрипнули половицы.
Славик оставил изучение кухни и вернулся в коридор. Наступил на что-то. Антон издал приглушенный нечленораздельный звук. Это же его нога! Славик не мог попросить прощения, чтобы не выдать себя. Он молча отодвинул рукою друга и проследовал к следующей двери.
Там кто-то дышал. Славик слышал, что кто-то стоит у двери и напряженно дышит. Рука нерешительно поднялась, дрогнув, замерла. За дверью тоже поняли, что здесь стоят, и настороженность повисла в воздухе. Антон за спиной готов был бежать.
Славик понял, просто так вваливаться в дверь, не зная, что тебя за нею ждет, глупо. Он отодвинулся к притолоке так, чтобы его сразу не видно было в дверной проем, и толкнул дверь.
– Не пойду я в вашу больницу. Психиатры-убийцы персонал. Не имеете право. Я буду отстреливаться.
За дверью активно оборонялся Ленька. Он бросал все, что попадалось ему под руку, и Славик очень порадовался своей предусмотрительности, заставившей его отодвинуться в сторону прежде, чем открыть дверь.
Прорваться внутрь не было никакой возможности, объясниться, как оказалось позже, – тоже. Заметив, что вошли к нему в квартиру «психиатры» не солидных размеров и возраста, Ленька издал радостный клич и перешел в наступление.
Нужно было бежать. В Славика впечатался какой-то альбом, запущенный активным его обладателем. Мальчик автоматически его поймал и увернулся от старой чернильницы. Что здесь, Ленька как Пушкин перьями пишет?
Ясно было: стоять в этой квартирке и ждать, когда ее хозяин догадается, что они с Антоном не психиатры, бесполезно. «И опасно», – подумал Славик, получив книгою по плечу.
– Зайдем позже, – скомандовал он другу, который давно уже об этом подумывал.
Они пулей выскочили из квартиры, громко хлопнув входною дверью. Кнопка во второй раз покатилась, но на этот раз ребята не стали поднимать ее. Антон впопыхах толкнул плечем Славку, отчего тот чуть не выронил альбом из рук. Промелькнула мысль: почему он его не выбросит? Но что-то подсказывало Славику, пока не делать этого. Может пригодиться.
На улице ложилась мгла. Зажглись фонари. Одна мысль о том, что на ночь придется остаться одному в комнате, пугала мальчиков. А Антона ждал еще нагоняй за учиненный «футболистами» беспорядок. Хоть домой не возвращайся.
Антон свернул в свой подъезд, а Славик прошел еще два дома и поднялся на седьмой этаж.
Звонить пришлось долго: мальчик жил с матерью вдвоем, а она, судя по звукам, доносящимся из квартиры, на данный момент находилась в душе. Славик минут десять утруждал звонок, даже палец заболел. На пятой минуте ему показалось, что кнопка звонка сейчас выскочит от такого напряжения, как у Леньки, но она оказалась крепкой.
– Что так долго? – спросила мама, наконец, открывшая дверь.
– Гулял.
Он прошел в свою комнату переодеться и только теперь обнаружил, что в руке он держит альбом. «Зачем он мне?» – подумал Славик и бросил альбом на стол. Листы распахнулись, и оттуда посыпались прямо на пол фотографии. Одна, сделав широкую петлю, легла точно под люстрой, глянцевой стороной вверх.
– Что-что? – не поверил своим глазам Славик. Он подобрал фотографию, потом остальные. – Это становится интересным.
Забыв о том, что он хотел переодеться и поесть, наконец, мальчишка в два прыжка подскочил к столу и, плюхнувшись на стул, открыл первую страницу альбома. Строчки были коряво написаны где карандашом, где ручкой, много помарок и зачеркиваний. Славик мало в этом понимал, но ему показалось, это рабочие записи.
"Ромюс наоборот – юмор, Аксот – тоска. Их имена упоминаются в скандинавских сагах. Ромюс заведует шутками, но шутками злыми, от них никому весело не может быть. Что входит в обязанности Аксота, пока не понял. Впервые с ними встретился Кеволеч, эпический герой Скандинавии. Это он придумал заточить их в книге. За то они обиделись на весь человеческий род и мстят нам. Узнал, что входит в обязанности Аксота – он дух смертной печали: чем больше ты с ним общаешься, тем вернее приближаешься к смерти.
Откопал у букиниста книгу «Теоретические и практические основы колдовства». Редкая удача для моей работы. Вечером почитаю".
А для Славика-то какая это была удача! Он просто не мог поверить в свое счастье. Записей больше не было, дальше шли пустые листы. Славик быстро пробежал руками их все до конца и перекинулся на фотографии.
На первой та самая книга, закрытая и сфотографированная так, чтобы четко была видна надпись. На других – она же, только раскрытая на разных страницах. Две фотографии болью отозвались в Славкином сердце. Он вспомнил, как читал эти строки в заброшенном доме. Как он теперь жалел об этом!
Одна фотография особенно заинтересовала мальчика. Там была книга, раскрытая на самой последней странице. Заголовок гласил: «Как заключить духов в книге магии». У Славика сердце бешено подпрыгнуло в груди и замерло на месте, не решаясь поверить в неожиданное счастье. Только вот буквы…
Фотография была маленькая. Крупные буквы заголовка еще можно было разобрать, но дальше… Славик поднес фотографию совсем близко к глазам, включил настольную лампу, но ничего не выходило.
«Ладно, – подумал он, – в школе, в кабинете биологии, были лупы. С ними мы с Антоном точно прочтем это заклинание».
С легким сердцем Славик спрятал фотографию в нагрудный карман своей рубашки, застегнул пуговицу, чтобы не дай бог не выпала, и весь остаток вечера проходил с загадочной улыбкой на губах.
* * *
Еще задолго до школы Славик стоял на пороге квартиры, в которой жил Антон, переминаясь с ноги на ногу и поторапливая и без того спешащего друга. Антон не мог понять, зачем такая спешка и почему Славик так рано за ним зашел, но послушно доглатывал на ходу обжигающую яичницу, одновременно натягивая куртку на плечи.
По дороге уже торжественно была показана фотография, а также были рассказаны история ее появления у Славика и разработанный за ночь план добычи лупы.
– Для нас очень удобно, что нас двое, – объяснял Антону Славик. – Перед лабораторной в кабинет Сергей Станиславович никого из учеников не пускает. Значит, одному нужно будет вызвать учителя из кабинета и отвлечь его, а в это время второй проникнет в него и возьмет лупу.
– Я не смогу Сергея Станиславовича отвлекать, – сразу отказался Антон, – у нас с ним взаимное чувство – неприязнь.
Антон вспомнил тот самый первый день, когда впервые в их классе поставили урок биологии. Сергей Станиславович, стараясь привлечь внимание к своему предмету у новых учеников, поставил на свой стол банку с заспиртованной лягушкой. Живот ее был распорот вдоль, и все внутренности плавно покачивались в прозрачной жидкости.
