— Я не выкидыш! — закричала Инна.
— Выкидыш, выкидыш! — закричали дети, злобно хохоча. — Непорочное зачатие!
Они сомкнули круг и начали толкать Инну от одного к другому. Девочка уронила куклу в грязь. Закрыла личико ладошками.
— Внематочная! — орали маленькие чудовища — будущие мужья, жены, отцы и матери, адвокаты и врачи.
— Я не внематочная! — слабый крик девочки тонул в злобном гомоне. — Мои мама и папа умерли!
Наступила тишина. Дети на миг растерялись. Даже на лице заводилы появилось сомнение.
— Э, да чего с ней базарить! — тощий мальчуган с заячьей губой вынул изо рта дымящуюся сигарету. Подобрал испачканную в грязи куклу Инны.
— Эй, Аборт, смотри, че мы с тобой сделаем!
Он задрал на кукле платьице, спустил трусики и сигаретой прожег кукле дыру между ног. Инна с возмущенным криком бросилась спасать куклу, но путь ей преградила некрасивая девочка в брючках и рубашке, очевидно, с плеча старшего брата. Оскалив плохие зубы, отвесила Инне пощечину. Та отступила к стене, прижимая ладошку к пылающей щеке. На детском личике застыло выражение угрюмой злобы, которое, Павел знал, определит всю ее дальнейшую жизнь.
Выходка с куклой привела детей в неописуемый восторг.
— Молодец, Леха, — заводила хлопнул мальчика с заячьей губой по плечу. В глазах уродца появилось выражение собачьей преданности.
— Эй, а давайте с ней то же самое сделаем!
Инна отбивалась, злобно шипя. Кто-то схватил ее за плечо. Инна вцепилась в руку зубами. Нападавший, крича, нанес ей несколько ударов кулаком по лицу.
Инну прижали к стене.
Заводила держал ее, Заячья Губа поднес к ее лицу сигарету.
— Какие красивые глазки, — прошепелявил он со змеиной улыбкой. — Щас к-а-а-к ткну сигаретиной.
Инна, пронзительно крича, бессильно забилась в державших ее руках. Мучители расхохотались.
— Ткни, ткни ей в глаз! — кричали девочки.
— Давайте ее разденем! Пусть ходит голая, ха-ха!
Высокий мальчик снова усмехнулся. Сунул Руку Инне под платьице.
— Так, че тут у нас…
— Прекратите! — закричал Павел, отделяясь от стены. Дети повернули головы, с испугом глядя на взрослого. Инна, воспользовавшись моментом, оттолкнула державших ее, подобрала куклу и убежала.
— Э, дядя, мы ниче… — начал заводила.
— Убирайтесь! По домам! Быстро!
Они с неохотой начали разбредаться. Заячья Губа, незаметно отбросив сигарету, прошел мимо Павла. Руки в карманах. Лица изменились — в мгновение ока злобные маленькие гоблины обратились невинными ангелочками.
Павел огляделся. Инна. Негодная девчонка! Куда она убежала?
Он взглянул на красную кирпичную стену. Стена побурела, приобрела грязный серый оттенок. Кирпич на глазах превратился в крошку. Стена осыпалась.
— Инна! Эй, девочка, постой!
Запыхаясь, Павел поравнялся с Инной. Они шли по улице нога в ногу. Инна смотрела вперед, прижимая к груди изуродованную Барби. На лице — упрямая озлобленная гримаса. К синяку под глазом прибавился свежий кровоподтек на левой скуле. Рукав платья разорван на плече, видна нежная молочная кожа.
— Постой! — Павел отдышался. — Не беги так.
Девочка покосилась на него.
— Кто ты? Откуда ты знаешь мое имя?
— В этом городе тебя все знают. Ты — Инна Нестерова. Твои родители погибли в автокатастрофе.
В ее глазах промелькнула мрачная гордость.
— Да. Дядя привез меня к себе в дом. Знаешь, кто он? Вадим Нестеров, большой человек. Он убьет тебя, если ты меня тронешь.
Инна вздернула нос, гордо выпрямилась.
Павел облизнул губы.
— Не советую тебе задирать нос. Будешь хвастаться своим дядей — тебя снова изобьют.
Девочка поморщилась.
— Да что ты понимаешь! Кто ты такой, а? Чего тебе надо? Хочешь меня изнасиловать?
— Да нет же! — Павел схватил ее за руку. — Я хочу тебя спасти!
Инна остановилась посреди улицы, пронзительно закричала. Прохожие оборачивались на крик. Павел тут же отпустил Инну, воровато оглядевшись.
— Чего ты орешь? — прошипел он. — С ума сошла?
— Нечего хватать меня, — огрызнулась Инна. — Я не игрушка.
Впереди показались рифленые крыши особняков. Они приближались к дому Инны, где Павел бывал не раз. Он заторопился:
— Инна, выслушай меня. Тебе угрожает опасность. За тобой гонится один человек. Судья.
— Ты псих? — Инна состроила гримаску, прижимая к груди свою несчастную куклу. — Какой еще Судья?
— Судья. Страшный дядька без лица, в черном плаще. Он хочет убить тебя молотком.
На лице девочки промелькнула тень. Она со страхом взглянула на Павла.
— Я видела Его во сне. Откуда ты знаешь про Него?
— Я не знаю… то есть я знаю, что Он есть, но не знаю, что ты знаешь… Черт! Инна, я должен спасти тебя от Него.
Павел на ходу оглянулся. Улица позади чернела, съеживалась, как брошенная в огонь пластиковая бутылка. Озеро слева и очертания города за деревьями расплывались.
— Он не тронет меня, — заявила Инна. — Дядя Его убьет.
— Да не убьет Его твой дядя! Это Он уже убил твоего дядю!
— Врешь! Я видела дядю сегодня утром.
— Да никого ты не видела! Это все сон. Мы в твоем прошлом. Я познакомлюсь с тобой, когда ты станешь взрослой девушкой.
— Да? — Инна изогнула брови. — Ты видел меня взрослой?
— Да.
— Я там красивая?
— Очень.
— А я счастлива? Мне весело?
— Да, ты самая счастливая девушка на земле.
Павел с ужасом видел, как они приближаются к решетчатым воротам особняка Нестеровых. У ворот стоит охранник, с отсутствующим видом жует резинку. Время убывало. Павел чувствовал спиной и затылком ледяное дыхание смерти.
Инна пытливо смотрела ему прямо в глаза.
— Я стану знаменитой актрисой?
— Да. Самой знаменитой на свете. Инна…
— А у меня там есть кукла? Как эта, — девочка показала Павлу куклу с прожженной дырой между ног.
— Да, да, много кукол, лучше, чем эта. Целая комната, до потолка заваленная куклами. Инна, твои родители погибли, и ты должна была умереть, но что-то спасло тебя. Потом дядю убили у тебя на глазах, но тебя Судья не тронул. Он только спросил у тебя разрешения убить Нестерова, чтобы наложить печать Смерти. Из-за этой печати ты сама привела себя к гибели. Обманула друга своего дяди, Баринова.
— Знаю, знаю! Он ходит к нам в гости! Я сидела у него на коленях. Он добрый.
— В будущем ты обманула его, он заказал твое убийство. В тебя стреляли.
Инна остановилась, будто наткнулась на невидимую преграду. Начала ощупывать грудь.
— Черт!
— Что, что такое? — Павел остановился, с тревогой глядя на нее. Положил ладонь на хрупкое плечико.
