Щегольков выложил перед Кирой лист протокола, чтобы она смогла убедиться в том, что все сказанное – чистая правда.
– А это, – он вынул из папки еще один лист, – протокол осмотра места происшествия, составленный в ночь убийства. Господин Сидорский был обнаружен мертвым, лежащим на тротуаре перед собственным домом. Согласно заключению, он выпал из окна, расположенного рядом с той самой лестничной клеткой, на которой разговаривал с ночной визитершей. Но причиной смерти стало не это падение. Экспертиза установила, что Сидорский был убит выстрелом в затылок из пистолета системы «Вальтер». – Щегольков с ловкостью фокусника извлек третий лист. – В собственноручно написанном объяснении вдова Сидорского указала, что на первом допросе скрыла факт появления женщины в белом платье с накидкой, поскольку боялась показаться ненормальной. Таинственная особа, с ее слов, похожа на ту, которую они с мужем видели на экране в кино.
Следователь захлопнул папку.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – осторожно спросила Кира. – Вчерашний инцидент… – она бросила быстрый взгляд на Виктора, – всего лишь недоразумение. Плод фантазии напуганной и расстроенной женщины.
– Целиком и полностью разделяю ваше мнение, – вежливо ответил Щегольков. – Но коль скоро у нас появилась еще одна пострадавшая дама – фигурант другого уголовного дела – и она находится за стеной в соседнем кабинете…
Кира вздрогнула.
– …то, после соблюдения некоторых формальностей, мы, скорее всего, будем объединять два дела в одно. – Следователь бросил папку на стол и двинулся к выходу.
– Каких формальностей? – пробормотала Кира и перевела взгляд на Виктора.
Тот оторвался от созерцания пейзажа за окном, повернулся к ней и коротко приказал:
– Распусти волосы.
– Что? – девушка растерялась.
– Я говорю: сними заколку и распусти волосы, – повторил Виктор.
– Может, ей еще и раздеться? – Николай поднялся со стула.
У Виктора дернулась щека.
– Когда мне было нужно, – сказал он, с презрением глядя на мужа, – она это делала с удовольствием. Но пока мне достаточно только снятой заколки.
Николай уже собрался что-то ответить, но Кира его опередила. Она поспешно расстегнула заколку и распустила волосы. «Потерпи, дорогой, – говорил ее взгляд. – Не поддавайся на провокации и грубость».
Через мгновение в кабинете снова появился Щегольков. Он поддерживал под руку женщину лет пятидесяти, в строгом брючном костюме и больших очках с затемненными стеклами.
– Георгина Адамовна Сидорская, – представил следователь.
Кира медленно поднялась со стула. Николай напряженно уставился на вошедшую. Виктор сложил руки на груди.
– Георгина Адамовна, – Щегольков наклонился к женщине, – посмотрите внимательно. Возможно, кто-то из присутствующих покажется вам…
Вопрос был явно лишним. Едва только дама переступила порог, как вздрогнула и ухватилась обеими руками за рукав следователя.
– Что-то не так? – участливо осведомился тот.
– Это она! – хрипло выдавила Георгина Адамовна, сняв очки и в ужасе таращась на Киру.
– Вам здесь кто-то знаком? – спокойно уточнил Щегольков.
– Это она! – Казалось, женщина стала задыхаться. – Та самая… В сквере… А потом ночью, на лестнице…
– Правильно ли я вас понял… – начал следователь, но Георгина Адамовна не дала ему договорить. Она бросилась к обомлевшей от страха Кире и вцепилась ей в волосы:
– С-сволочь…
Троим мужчинам не без труда удалось оттащить взбешенную женщину от журналистки.
Щегольков, который даже не рассчитывал на такой бурный результат «соблюдения формальностей», был явно доволен им, но поспешил увести рыдающую Георгину Адамовну в соседний кабинет.
Когда он вернулся, в комнате висела напряженная тишина.
Ошеломленная и напуганная Кира упала на стул и, закрыв лицо руками, беззвучно плакала. Виктор нервно барабанил пальцами по подоконнику.
– Вы считаете, – подал голос Николай, обращаясь к следователю, – что этот возмутительный спектакль похож на опознание или на очную ставку? Любой адвокат…
– Боюсь, что он вам действительно потребуется, – перебил Щегольков. – А то, чему мы только что были свидетелями, если возникнет необходимость, несложно запротоколировать с соблюдением всех процессуальных норм.
– Скажи, Кира, – Виктор отошел от окна, – ты понимаешь, что у меня могут появиться основания для твоего задержания? А может, и для ареста…
– Тому, что происходит, – пробормотал Николай, – наверняка есть какое-то объяснение…
– Мне бы хотелось его услышать, – кивнул следователь, присаживаясь за стол, – потому что я должен допросить Киру Андреевну в качестве подозреваемого.
– Подозреваемого – в чем? – Николай обнял жену за плечи. – В убийстве? Киру – в убийстве?
– Скажи, – Виктор продолжал обращаться к Кире, не обращая никакого внимания на ее мужа, – идея провести журналистское расследование по этим… случаям принадлежит тебе или твоему руководству?
– Руководству, – ответил за жену Николай. – Подготовить материал ей поручил главный редактор. И сказал, что это будет сенсация.
Виктор раздраженно повернулся к Щеголькову:
– Можно попросить заткнуться этого… рифмоплета?
Неожиданно Кира подняла голову. Ее глаза еще блестели от слез, но в них появилась решимость.
– Мне нужно два дня, – тихо, но твердо сказала она. – И я отвечу на все вопросы.
Кошкин и Щегольков переглянулись.
– Только два дня, – повторила Кира. – Я найду решение этой мистической загадки.
– А если вы скроетесь? – Следователь почесал щеку. – Если бросите нас, лишите своего общества?
– Это она может, – усмехнулся Виктор.
– Дайте мне два дня, – настаивала Кира. – Вы ничем не рискуете. У меня – подписка о невыезде, а у вас – распутанное дело на блюдечке.
– Хорошо, – поколебавшись, согласился Щегольков. – Будет вам два дня. Ищите разгадку, а заодно и доказательства своей непричастности.
– А как же презумпция? – поинтересовался Николай.
– Закрой пасть, умник! – не выдержал Виктор.
– А пока, – следователь вынул бланк протокола, – мне все равно нужно допросить вас… Порядок есть порядок.
Когда Кира с мужем покинули розовое здание прокуратуры и, пройдя через дворик, сели в машину, он взял ее за локоть:
– Зачем тебе эти два дня, любимая? Ты блефуешь? Что ты собираешься делать? Куда идти?
– Для начала – в кино, – она грустно улыбнулась. – Тем более мы с тобой целую вечность там не были.
– Куда? – Николай поморгал.
– В кинотеатр «Каскад», милый. На последний сеанс.
