Не повернулась, не дрогнула, ничего….. Карлос Винсенте заорал, в ярости потрясая кулаками над своей головой:
– Проклятая ведьма! Ты все равно не будешь сильнее меня! Я тебя уничтожил! Ты можешь молчать, можешь притворяться, но завтра, когда огонь будет пожирать твое тело, я все-таки услышу твои крики! Ты будешь орать и выть так же, как и все остальные! И ты пожалеешь, что не выла сейчас, не ползала у моих ног, пытаясь вымолить у меня легкую смерть! Все равно я сильнее тебя! Я уничтожил тебя! Уничтожил!!!
Бешенные вопли отражались от стен, вихрем пульсировали внутри каменного мешка. Легкий стук вдруг проник сквозь толстые стены камеры, проник как тень, и ощущение было таким, словно кто-то тихо стучит по дереву пальцем…. И, несмотря на то, что звук был очень далеким и тихим, его хватило на то, чтобы Карлос Винсенте замолчал. Он замолчал, словно подавившись собственным криком. Когда он заговорил снова, голос был уже тих и спокоен.
– Слышишь этот стук? На площади сооружают жаровню и ложи для знати. К завтрашнему утру весь город будет украшен флагами, коврами, гирляндами цветов. Аутодафе угодно Богу. Аутодафе – это праздник. Праздник обращения грешников, праздник отделения дьявольской гнили от праведников. Когда я шел к тебе, я ожидал застать тебя в слезах. Я даже захватил для тебя успокоительную микстуру. Но ты словно превратилась в каменную статую. Тем лучше. Хотя я этого и не ждал. Я все-таки оставлю микстуру на столе, вместе с той едой, что тебе принесли. Выпей. Свечу я тоже оставлю, чтобы ты не была в темноте. Я действительно хочу быть тебе другом… Я… я не хотел твоей смерти…..такой. И всегда буду молиться за тебя.
Раздвинув на столе блюда, Карлос Винсенте поставил маленький стеклянный пузырек, заполненный жидкостью ядовито-зеленого цвета. Женщина стояла по-прежнему, в той же позе. Инквизитор направился к двери. Но, как только он положил руку на железную дверь, раздался голос, заставивший его замереть на месте.
– Где моя дочь?
Карлос Винсенте обернулся резко – как от удара.
– Там, где я и обещал. У монахинь.
– В монастыре?
– Завтра ее переведут в монастырь.
– Она знает? Обо мне…знает?
Инквизитор молчал. Обернувшись, женщина смотрела на него. В ее лице не было ни кровинки, в нем скользило отчаяние, горечь, но не было ни тени страха, ни капельки слез. Это было совершенно неожиданное, не сломленное лицо… И, ожидая увидеть ее сломанной, инквизитор гневно нахмурил брови:
– Знает. Я сказал ей обо всем.
– Почему ее не отвезли в монастырь уже сегодня?
– Потому, что она должна видеть твою смерть.
– Зачем?
– Так положено. Присутствуют все. Все население города. Женщины и дети. Завтра святой праздник.
– Святой праздник! – женщина горько усмехнулась, – праздник святой смерти!
– Не богохульствуй, ведьма!
– Богохульствую не я, Карлос Винсенте. А ты!
– Вижу, тебя не исправишь. Тем лучше. Твоя смерть будет не напрасной. Я искореню мятежные семена ненависти и зла, порожденные дьяволом в твоей проклятой черной душе!
Женщина пристально посмотрела в его лицо:
– Я назначаю тебе, Карлос Винсенте, встречу перед лицом того Бога, чье имя ты так часто упоминаешь! Я назначаю тебе встречу перед лицом Бога, и перед ним ты будешь держать ответ!
Карлос Винсенте отшатнулся от нее, как от змеи. Приоткрыл рот, пытаясь что-то ответить, но ничего не сказал. Пятясь, он испуганно выскочил за дверь. Сорвавшись с места, женщина подбежала к столику, схватила со стола пузырек и изо всех сил запустила в стену. Стекло разлетелось на мелкие осколки. Женщина закрыла лицо руками.
Капли вечерней росы дрожали на лепестках розовых бутонов сияющими бриллиантами, рассыпающимися от прикосновений людских рук. Как прекрасны были бы эти цветы в людских руках! Как радовали бы глаза и душу! Но капли вздрагивали от громких ударов молотков, а сорванный бутон наспех засунули в балконную решетку.
К вечеру стук усилился. Казалось, даже воздух был наполнен им. Теперь это был уже не стук тоненьких молоточков, монотонно выводящих одну и ту же мелодию. Это был грохот, ураган, вихрь, оглушающая лавина звука, в которой смешалось практически все: лязг железа, грохот раскалываемых бревен, стук по камням мостовой… Сила звука была так велика, что вибрирующая лавина проникала сквозь каменные, толстые стены тюрьмы, и со всей мощью падала на дрожащие плечи женщины.
Площадь была завалена бревнами. Их было так много, что рабочим приходилось лавировать в узких проулках этого странного деревянного моря. Возле выхода на улицы (их было несколько: почти все улочки городка сходились на огромную, центральную площадь) скучала стража. Вооруженным стражникам было велено отгонять любопытных, мешающих работе плотников и других мастеровых. Стражу выставили из опасения, что рабочие не успеют закончить к утру. Казнь должна была состояться почти на рассвете. Множество рабочих быстро сколачивали нечто вроде большой ложи, а остальные тут же оббивали сидения бархатом и коврами. Перед ложей (которая росла с невероятной скоростью) третья группа рабочих сооружала широкий деревянный помост, на котором устанавливали огромный крест, и сбоку от него – широкие массивные кресла. Перед помостом прямо в кучу были свалены бревна, но это были не обычные бревна. Это были высокие и темные, гладко обтесанные, отполированные руками рабочих столбы – специально выточенные в столярной мастерской столбы для казни. Четвертая группа рабочих прямо на камни мостовой ставила деревянные основания, в которые потом должны были поставить столбы так, чтобы они оказались на некотором возвышении над толпой. Благодаря тому, что стража прогоняла зевак, рабочие трудились очень быстро.
Оживленная торговля развернулась на улочках, ведущих к площади. Бойкие мальчишки что-то усиленно продавали, мгновенно собирая вокруг себя толпу. Один из них (самый громкий и быстрый), взобравшись на выступ одного из домов, кричал, размахивая над головой ворохом тряпичных лоскутков:
– Покупайте места поближе к костру! В честь святого праздника! Покупайте места рядом с костром! Служите Господу! Лучшие места! В честь святого праздника! Покупайте и смотрите, как зажарят проклятую ведьму, травницу Катерину! Покупайте места!
Возле мальчишки была самая оживленная толпа, и вскоре его товар принялась буквально расхватывать группа крестьян в праздничных одеждах, специально приехавших в город посмотреть казнь. Неподалеку от них остановились двое богато одетых людей, но, несмотря на богатство одежд обоих, в одном можно было опознать знатного сеньора, а в другом – его оруженосца. Усмехнувшись, знатный сеньор сказал:
– Этот мошенник продает места для родственников инквизиции!
