Я пошла вокруг кровати, но Джейсон поймал меня за руку.
— Ближе не надо.
Я не стала спорить, просто остановилась и стала смотреть на Ричарда. А он — на свои ободранные руки.
— Ричард, ты здесь?
Он засмеялся, но очень нехорошим смехом, где было больше горечи, чем веселья. Все присутствующие вздрогнули, будто ожидали чего угодно, только не этого. А я давно научилась не пытаться угадать, что сделает Ричард.
— Я хочу слизать кровь с собственных рук, — сказал он придушенным голосом.
— Так слижи.
— Что? — Он уставился на меня вытаращенными глазами.
— Твоя кровь. И руки твои. Если хочешь облизать свои раны, так облизывай.
— И тебе не будет противно?
Я вздохнула:
— Ричард, что я думаю, неважно. Важно, что думаешь ты.
— А ты думаешь, что это противно.
Я снова вздохнула.
— Нет, Ричард, если честно, то нет. От облизывания царапины заживут лучше, а тебе вкус крови будет приятен.
Он посмотрел на меня мрачно:
— Год назад ты бы такого не сказала, — произнёс он почти шёпотом.
— Даже полгода назад могла бы не сказать, но сейчас говорю. Облизывай свои раны, Ричард, только не живи ими.
— Это ещё что за намёки? — спросил он, и его злость полыхнула, ударила горячим бичом.
— Не заводись, Ричард. Я пытаюсь жить той жизнью, что мне досталась, а не сном о той жизни, которой у меня никогда не будет.
— А я, значит, живу сном.
— Ты — Ульфрик Клана Тронос Рокке, и ты боишься облизать собственные окровавленные руки, потому что кто-то другой может подумать, будто это не слишком достойно человека. Так что я думаю — да, ты продолжаешь делать вид, будто тебе в этой жизни будет дана вторая попытка. Вот твоя жизнь, Ричард. Вот она. Вот кто ты, и что ты. И тебе следует это принять.
Он замотал головой, и глаза его блеснули, будто в них могли быть слезы, в этих идеальных карих глазах. Но голос его был ровен, совершенно ровен.
— Я пробовал.
Я закрывалась щитом изо всех сил. Больше я не хотела заглядывать в его с Клер личную жизнь, но высказать догадку могла.
— С Клер?
Он поднял глаза, в которых гнев победил слезы. Никогда я не видела, чтобы он так терял контроль над своими эмоциями. Он бывал злой, жёлчный, печальный, но я никогда не видела, чтобы его так швыряло из стороны в сторону. Как будто злость и печаль остались единственными эмоциями в нем.
— Значит, ты видела.
— Я закрываюсь изо всех сил. Видела, как вы всерьёз поссорились, но больше не видела ничего.
Он открыл рот, потом огляделся.
— Я никого не трону, но это не разговор для публики.
Крысолюды посмотрели на меня. Я вздохнула, думая, не дура ли я. Может быть, но все равно я так сделаю.
— Ребята, вы можете идти.
Клодия глянула на меня с сомнением.
— Не уверена, что это стоит делать, Анита.
— Я тоже, но все равно, идите, ребята.
Она покачала головой и жестом поманила своих подчинённых за собой из комнаты. Перед тем, как закрыть дверь, она обернулась.
— Мы будем прямо за дверью. Кричи, если мы будем нужны.
Я кивнула:
— Обещаю, крикну.
Она посмотрела на меня взглядом, в котором ясно читалось полное неверие в мои слова, но она вышла и закрыла дверь.
— Джейсон, выйди, — приказал Ричард.
— Ричард, это его комната, — напомнила я.
— Он этого слушать не будет.
Джейсон слез с кровати, медленно, будто ему все ещё было больно.
— Если я выйду, а ты её тронешь, ни ты себе не простишь, ни я.
Ричард посмотрел на высокого человеко-волка, какой-то миг они просто смотрели друг на друга, и вроде бы остались довольны тем, что в лицах друг друга увидели.
— Ты прав, — сказал Ричард. — Я её не трону.
— А Натэниел? — спросил Джейсон.
Ричард глянул мимо него туда, где, высокий и тёмный, стоял Натэниел.
— Ему тоже придётся уйти.
— Только Анита может мне велеть уйти, — ответил Натэниел.
Ричард посмотрел на меня, потом опустил глаза:
— У меня к тебе две просьбы: какая-нибудь одежда для тебя, и чтобы все ушли. Пожалуйста.
Насчёт одежды было трудно, потому что я все ещё была измазана густой жидкостью. И те немногие вещи, что у меня были, я пачкать не хотела. Халат бы хорошо было, но в этой комнате у меня халата не было.
Слишком долго я думала, наверное, для теперешнего нетерпения Ричарда, потому что он сказал:
— Анита, не заставляй меня говорить с тобой на эти темы, когда ты голая. Пожалуйста.
Это «пожалуйста» он сказал как что-то первоочередное, будто это было отдельное предложение, не мысль вслед, но более важное «пожалуйста», чем обычно, и его следовало выделить.
— Я бы рада, Ричард, но я вся в этой прозрачной слизи, и не хочу вымазать в ней все свои вещи.
— У меня халат висит за дверью ванной, — сказал Джейсон. — Тебе должен подойти.
— С каких пор ты носишь халат? — удивилась я.
— Мне его подарили.
Я посмотрела на него.
— Жан-Клод сказал, что у меня такой вид, будто мне холодно.
Кажется, он постарался усмехнуться, но волчья морда для этого не приспособлена.
— Так-так, дай-ка я угадаю. Чёрный шёлк?
— Голубой, под цвет моих глаз.
Он направился в ванную, не то чтобы хромая, но вроде того.
— Я возьму. Всем стоять, где стоите, и вести себя хорошо, пока я не вернусь.
Я пошла в ванную, хотя, черт побери, не могла припомнить халат на двери. Но он там был, висел именно там, где сказал Джейсон. Красивый, голубой, одновременно и яркий и приглушённый цвет. Наверное, я устала сильнее, чем думала, раз ночью его не увидела.
Я надела халат и посмотрела на себя в зеркало. Остатки вчерашнего макияжа ещё подчёркивали глаза, хотя слегка размазались и выглядели готичнее, чем я обычно ношу. От помады не осталось и следа. Прозрачная слизь высохла на волосах сбоку, создав такой колтун, что только под душем можно будет разобрать. Тело тоже покрыто высыхающей слизью, и она начинала отпадать при движении хлопьями. Если привыкнешь заниматься сексом в презервативе, то забываешь: то, что входит, в конце концов выходит, и я потратила немного времени, чтобы слегка отмыться, потому что так было очень уж неприлично.
Голубой цвет был бледноват для меня, и халат слегка широковат в плечах. В такие минуты я искренне задумывалась, почему вообще меня кто-то хочет. Не могу понять. Конечно, такое отвращение к себе могло быть связано со страхом перед тем, о чем хочет говорить Ричард. Может быть.
Я набрала побольше воздуху, медленно его выпустила и открыла дверь. Это был один из самых храбрых моих поступков. Я бы сейчас предпочла иметь дело с кучей врагов, чем с Ричардом. С ними просто — их надо убивать, пока они тебя не убили. С Ричардом бывает по-всякому, но просто — никогда.
Глава пятьдесят пятая
Джейсон вышел, не говоря ни слова, но Натэниел сказал, что будет ждать снаружи с крысолюдами. Никому не нравилась мысль оставить нас одних. Черт возьми, я даже сомневалась, что Ричарду приятно быть со мной наедине, но он попросил этого, а не я.
Ричард остался на полу, будто вообще не собирался двигаться. Поскольку стула в комнате не было, я содрала с кровати измазанную простыню и села на край. Села вроде как наполовину положив ногу на ногу, так что одна нога свисала с кровати, но халатом я постаралась накрыть все, что можно.
Мы просидели в полном молчании не меньше минуты, хотя казалось, что намного дольше. Я не выдержала первая, потому что от этого зрелища — Ричард сидит на полу, склонив голову, мне захотелось его утешить, а это добром не кончится. Ричард уже не принимает от меня утешения — по крайней мере, не заставив меня потом за это платить, а в эти игры я уже не хочу играть.
— В чем дело, Ричард? Ты хотел говорить наедине. Мы наедине, так говори.
Он только глаза перевёл на меня, и этого взгляда хватило. Злого взгляда. Силу он не пролил, не заполнил ею комнату, но это лишь потому, что поставил щиты, наверное, не хуже моих.
