Когда бандиты бросились перезаряжать опустошенные магазины, он отомкнул решетку.
Оттолкнув его, наружу бросился Кривоногов, и он еле успел огреть его рукояткой паузера. Стараясь не замечать укоризненный взгляды обеих девушек, он спросил:
— Надо убираться отсюда! Где находится Ход?
— В подвале фирмы! На уровне ОПП, только надо пройти метров сто! — прокричала девушка, не сразу уразумев, что проделывает это в наступившей тишине.
Борман оглядел оставшихся людей. Исключая Осю с дырой в полчерепа, остальные не имели даже царапины. Атмосфера после прекращения пальбы была настолько мирной, что из ближайшего забора вышел и уселся кот.
— Композитор, сдавайся! Верни деньги, тебя никто не тронет! — пообещал Борман, а Свистуну велел, когда Шуберт высунется, шлепнуть его.
Едва в пристройке кто-то пошевелился, как Свистун опустошил туда обойму.
— Принесите мне этого ублюдка! — самодовольно произнес Борман.
В ответ тявкнул паузер. Заряд прошил насквозь три препятствия: забор, ногу Гунявого, машину и медленно угас у самых ног опешившего от ужаса кота. Если в заборе и машине пуля оставила лишь чисто косметические следы в виде наплыва вещества темно зеленого цвета, то нога Гунявого ниже колена перестала существовать, а сам он умер прежде, чем успел заорать.
Бормана взяла ярость. Достав из багажника пулемет калибра 17, 62, он выставил его на сошки поверх кабины и стал садить очередь поверх забора. От пристроя полетело кирпичное крошево, и ответный огонь прекратился.
— Долго нам не продержаться, надо уходить! — перекричал Бен шум стрельбы.
Помещение полнилось пылью и дымом. Очереди шли выше, но успели поджечь что-то на чердаке.
— Куда ты поставила фургон? — спросил Бен у Полины.
— Машина за домом. Но как мы выйдем?
— Используем прикрытие.
Они не поняли. Тогда он указал им на труп Ерепова, продолжавший лежать с открытыми глазами. Девушки посмотрели с ужасом.
— Так нельзя обращаться с покойниками!
— А с живыми можно? — резонно возразил Бен.
Он распределил обязанности. Вере с «женихом» выпало тащить бабушку, Полина естественно не рассталась бы с Желько. Им повезло, что оба не страдали избытком веса. Бену выпало самое трудное: нести Ерепова и по возможности стрелять.
Дождавшись паузы в пулеметных очередях, Бен вскинул тяжелого, словно бревно Ерепова и шагнул к двери. Поддерживая труп под мышками одной рукой, выпихнул во двор. Одиночные выстрелы били по фасаду, не доставляя особых хлопот, но когда опять ударил пулемет, везение его кончилось. Тело задергалось как живое, и в ужасе от того, что его вот-вот прошьют насквозь, Бен три раза выстрелил из паузера в направлении забора.
Ответные выстрелы разом оборвались. Вместо них раздались отчаянные крики, но это была его последняя удача, потому что паузер оплыл словно свеча, опалив ему руку.
— Бежим! — завопил Бен.
Девушки тащили «своих» за дом. Он тоже зачем-то поволок Ерепова, хотя мог бы и бросить. Стрельба не возобновлялась, а до угла было рукой подать. В этот момент труп, принявший в себя не одну очередь крупного калибра, порвался пополам. Бен в омерзении стряхнул с себя останки и припустил за девушками.
Несмотря на щекотливость ситуации, он не смог сдержать восхищения. «Гуттаперчевый» стоял на задней стене дома. Открыв дверцу, они кое- как впихнули туда свои ноши и залезли сами.
— Что с паузером? — спросил Бен.
— Интервал между выстрелами не должен быть меньше трех секунд, а то он не успевает охлаждаться.
— Не могла раньше предупредить!
Бандиты, громко топоча, бежали по двору. Полина, сидящая за рулем дала газ.
Фургон соскочил со стены, вломился в забор и выехал на соседнюю улицу.
Бен почувствовал бы себя лучше, знай он, что последние выстрелы издохшего паузера унесли в могилу пять человек. Четверо, которым поотрывало руки ноги, умерли от болевого шока, как и Гунявый. Пятый сгорел, как облитый керосином.
У Бормана осталось шесть человек из 12-ти, и он впервые подумал, а не послать ли композитора подальше, и нехай с ним, с лимоном. Не стоит это, чтобы подставлять свою гладко выбритую башку. Чтобы не терять лица, он направил на КПП Свистуна и Длинного. Чтобы увезти остальных, хватило одной машины.
Преследуя беглецов, они были вынуждены объезжать крупную канаву, через которую фургон то ли переехал, то ли попросту перелетел. Следы обрывались на одном берегу и появлялись на другом. Одно успокаивало, беглецы не могли по любому миновать КПП.
К КПП первым подъехал Красный. Он издали приметил казачка и притормозил, тотчас в висок уперся ствол пистолета.
— Ба, Красный! — удивился Свистун. — Какими судьбами?
Мертвый казачок оказался прикручен к шлагбауму куском проволоки. Как честный человек Красный с ходу предложил сделку.
— Ты меня не видел, получаешь десять штук эйров, у меня больше нет. Вы ведь не меня ловите.
— И тебя тоже. Борман за тебя сто тысяч обещал. Так что извини, Красный. Еще вчера ты был начальник, а сегодня ты гавно. А ну вылазь! — гаркнул Свистун.
Красный обозначил движение к лежащему на соседнем сиденье оружию, чем отвлек внимание бандита, после чего ударил его распахнутой дверцей. Пистолет отлетел.
Красный схватил Свистуна за лацканы и воткнул колено ему в гениталии. После чего прикрылся обезумевшим от боли бандитом от изволившего замаячить на горизонте Длинного. Он приставил к шее Свистуна нож, зазубринами напоминающего ножовку и сказал, что ему очень идет папаха.
— Только брать у мертвых плохая примета, — сожалеюще сообщил Красный, а Длинному крикнул, чтобы бросал оружие.
Из-за длинной шеи дылде доходило медленно. Тогда Красный нежно захватил в руки остатки гениталий Свистуна, заботливо расправил, а потом раздавил. Перед тем, как умереть, тот успел просипеть "Б-росай!" И тот тупой еще тупее бросил.
Красный подспудно всегда мечтал перепилить его выдающуюся шею, и его мечта, наконец, сбылась.
Бен и Красный разминулись буквально на минуты. Стоило Бену увидеть погром на КПП, как он сразу все понял. Они не стали задерживаться и на прямом участке шоссе фургон почти нагнал удирающую легковушку Красного, но тут обе машины практически одновременно вошло в полосу ливня. Видимость оказалась практически нулевой.
Шоссе парило как в бане, седой туман стлался по земле, цеплялся за кусты на обочине. Казалось, что на листьях лежит снег.
Когда туман пронзила молния, Бен почувствовал озноб. Он словно видел повторяющийся кошмарный сон. Молнии продолжали метаться в тумане, Полина стала останавливаться, и они шагом выкатились к стоявшей с проблесковым маячком милицейской машине.
