7
Я ждала, что Ричард поедет в город, в какие-нибудь склады в трущобах. А вместо этого он направился в округ Джефферсон. Мы ехали по старому хайвею № 21 мимо пологих холмов, посеребренных луной. Было самое начало мая.
Лес подступал к обочинам. Иногда мелькал одинокий дом, но почти все время мы ехали одни в темноте, будто дорога тянулась вечно и на нее никогда не ступала нога человека.
– Какой у нас план? – спросила я.
Ричард бросил взгляд на меня и снова стал смотреть на дорогу.
– План?
– Ага, план. Если Райна там, то она не одна и ей не захочется, чтобы ты забирал Стивена.
– Райна – самка-альфа, она лупа. Мне нельзя с ней драться.
– Почему?
– Самец-альфа становится Ульфриком, царем волков, убив прежнего вожака, но лупу выбирает, победитель.
– Значит, Райне не надо биться за свое место?
– Чтобы быть лупой – нет, но чтобы быть доминирующей самкой стаи, надо.
– Ты мне когда-то сказал, что стая считает меня доминантом. В чем разница между доминантом и самкой-альфа? Я в том смысле, что могла бы я стать альфой?
– Альфа – это что-то вроде эквивалента Мастера у вампиров.
– А что такое доминант?
– Любой не из стаи, не из ликои, заслуживший наше уважение. Жан-Клод доминант, и выше ему не подняться, если он не станет членом стаи.
– Значит, ты – альфа, но не вожак стаи.
– У нас альф с полдюжины, самцов и самок. Я был вторым после Маркуса, его Фреки.
– Фреки – так звали одного из волков Одина. Почему название для второго в стае выбрали из мифологии?
– Стая очень стара, Анита. Мы называем себя ликои. Вторых может быть два – Фреки и Гери.
– Почему вдруг уроки истории и новый лексикон?
– Чужакам мы это не рассказываем. Но я хочу, чтобы ты знала, кто мы и что мы.
– Ликои – слово греческое?
Он улыбнулся:
– А ты знаешь, откуда оно пошло?
– Нет.
– Ликаон, царь Аркадии, был вервольфом. Ликоями мы назвали себя в его честь.
– А если ты больше не Фреки, то кто ты?
– Фенрир, бросивший вызов.
– Волк-великан, убивающий Одина в Рагнареке.
– Ты меня удивляешь. Мало кто об этом знает.
– Два семестра сравнительного религиоведения, – сказала я. – Женщина может стать Ульфриком?
– Да, но это редко бывает.
– Почему?
– Надо победить в битве чисто физической. Никакая сверхъестественная сила не спасет твое лицо от вдавливания в землю.
Я хотела поспорить, но не стала. Он был прав. Не потому, что я – женского пола. Маленьким людям тоже случается бить кому-нибудь морду. Но размер и вес имеют значение, если оба противника одинаково умелые.
– А почему самки-альфа не должны драться за место наверху?
– Потому что Ульфрик и его лупа – брачная пара, Анита. Он не захочет выбирать женщину, с которой физически не сладит.
Я поглядела на Ричарда:
– Постой-ка, ты следующий по иерархии за вожаком стаи. Если ты наследуешь Маркусу, ты должен будешь спать со своей лупой?
– Технически говоря, да.
– Технически?
– Я просто ее не выберу. Не собираюсь спать с кем попало, лишь бы стая была довольна.
– Приятно слышать, – сказала я, – но не рискуешь ли ты тогда своим положением в стае?
Он вздохнул – глубоко, слышно.
– Меня многие в стае поддерживают, но некоторым мешают мои моральные правила. Они считают, что я должен выбрать себе подругу.
– А ты этого не делаешь... из-за меня?
Он поглядел на меня:
– В основном, Анита. Это вещь нe разовая. Пара-альфа сочетается на всю жизнь, это как брак. И в жизни они, как правило, тоже женаты, не только в стае.
– Теперь понимаю, почему вожак стаи должен выбрать подругу.
– Я свою подругу выбрал.
– Но я же не вервольф.
– Нет, но стая считает тебя доминантом.
– Только потому что я нескольких из них убила.
– Да, это на них обычно производит впечатление.
Ричард сбросил скорость. С левой стороны дороги стояла полоска сосен, слишком, правильная и густая, чтобы быть естественной. В ее середине от шоссе отходила гравийная дорога, и Ричард туда свернул.
Дорожка привела к небольшой стоянке, тоже со щебеночным покрытием, и там было полно машин, не меньше дюжины. Ричард дернул ручной тормоз и вылетел из машины раньше, чем я успела расстегнуть ремень. Мне пришлось побежать, чтобы догнать его, как раз когда он дернул на себя дверь сарая. За дверью висела толстая материя, не портьера, скорее барьер. Ричард отбросил ее в сторону, и из двери хлынул свет, Ричард вошел, я за ним следом.
Светильники были повсюду, они свисали с балок, как огромные уродливые плоды. Внутри стояли человек двадцать. Две камеры были направлены на декорацию – две стены и двуспальная кровать. Два оператора ждали. Возле входа стоял длинный стол, заставленный пакетами с едой и остывшей пиццей, и около него с дюжину собралось народу. На нас они только глянули. Несколько присутствовавших быстро отвернулись и подались назад. Ликантропы же смотрели неподвижно и пристально. Я вдруг поняла, что чувствует антилопа вблизи львиной стаи.
Не меньше двух третей здесь – оборотни. Наверное, не все они вервольфы. Животное я на взгляд определять не умею, но оборотня отличаю. Энергия их горела в воздухе, как намек на молнию. И хоть со мной был “узи”, все было не так как надо. Я вдруг разозлилась на Ричарда. Мы не должны были приезжать одни. Беспечность слишком дурацкая, чтобы сказать словами.
От группы отделилась женщина. На плече у нее было что-то вроде косметички, только промышленных масштабов. Темные волосы были сбриты почти до кожи, открывая чистое симпатичное лицо без всяких следов косметики.
Она неуверенно подвинулась к нам, будто опасаясь, что ее покусают. Воздух вокруг нее вибрировал, чуть переливаясь, будто реальность вокруг нее была чуть слабее, чем должна быть. Ликантроп. Не знаю, какого рода, но это на самом дeлe все равно. Они опасны, каков бы ни был их зверь.
– Ричард, – сказала она, выйдя из наблюдающей толпы, нервно перебирая небольшими руками ремень своей сумки. – Что ты тут делаешь?
– Ты отлично знаешь, зачем я здесь, Хейди. Где Стивен?
– Они ему ничего плохого не сделают, – сказала она. – Я хочу сказать, что там с ним его брат. Ведь его брат же не даст ничего плохого ему сделать?
– Ты, похоже, себя хочешь уговорить, а не нас, – сказала я.
Она метнула на меня взгляд.
– Вы, значит, Анита Блейк. – Она обернулась назад, на наблюдателей. – Ричард, пожалуйста, уйди по-хорошему.
Аура ее энергии завибрировала сильнее, почти видимым дрожанием воздуха. У меня по коже побежали мурашки.
Ричард протянул к ней руку.
Хейди вздрогнула, но не отступила.
Ричард остановил руку у нее перед лицом, чуть не касаясь кожи. При движении его руки энергия вокруг Хейди стихла, как успокаивается вода.
– Все в порядке, Хейди. Я знаю положение, в которое тебя поставил Маркус. Ты хочешь перейти в другую стаю, но тебе нужно его разрешение. Чтобы его получить, ты должна делать, что он говорит, или ничего не выйдет. Как бы ни повернулось дело, я не буду держать на тебя зла.
Волнение стихло. Неотмирная энергия Хейди ослабла, будто ее и не было. Она могла бы сойти за человека.
– Потрясающе.
Из толпы вышел мужчина. Был он шести футов четырех дюймов ростом, может быть, на дюйм выше. Голова у него была лысая, как яйцо, только темные брови виднелись над светлыми глазами. Черную футболку распирали мышцы, будто панцирь насекомого, готового к линьке. Он двигался с наглой уверенностью хулигана, и покалывающая мою кожу энергия говорила, что он эту уверенность может подтвердить.
– Это кто-то новый, – сказала я.
– Себастьян, – ответил Ричард. – Он у нас появился после смерти Альфреда.
– Он теперь кулак Маркуса, – шепнула Хейди. Она отступила назад, спиной к шторе, через которую мы входили.
– Вызываю тебя, Ричард. Я хочу быть Фреки.
Вот и все. Западня захлопнулась.
