А тем временем компаньоны занимались делом. Требовалось набрать надежную команду.
Стефан решил не откладывать дело в долгий ящик, и они с Еаном принялись перебирать все известные кандидатуры.
Начали с Бруно.
С Бруно он познакомился при весьма драматических обстоятельствах в шестилетнем возрасте на трассе «Ред Булл Ринг». В их деревню Шпильберг понаехало столько народу, что мама категорически запретила Стефану одному выходить из дома. Сколько он ни доказывал, что уже большой парень, ничего не помогало. Домашний арест продолжался несколько дней, когда мальчик с тоской смотрел из окна, как шумные мужчины группами и поодиночке ходят по улицам и до ночи сидят в кабачке, откуда доносится оглушительное пение. Ожидалась гонка. Что такое гонка, Стефан даже не представлял себе до тех пор, пока не очутился на трибуне, куда въехал верхом на папиной шее – толпа была такая, что даже думать не приходилось, чтобы ребенок мог через нее пробраться.
Он так и сидел верхом на папе, озираясь в недоумении, ровно до тех пор, пока внизу не показались машины. Это были совсем не те машины, которые привычно разъезжали по улице. Маленькие, гораздо уже, чем обычные, яркие, с колесами, диски которых упоительно сверкали на солнце, они с рокотом выезжали из ворот и выстраивались перед широкой клетчатой полосой, где стоял мужчина с флажком.
Трибуны ревели в такт шуму двигателя каждой новой выезжающей машине, но для Стефана это уже не имело значения: он весь был там, внизу, в одной из них – наверное, в этой – синей с серебряной надписью на боку и ослепительно блестящими дисками.
Машины выстроились, и какое-то время ничего не происходило, пока вдруг не раздался оглушительный хлопок и флажок в руках мужчины не рухнул вниз. В это мгновение смешалось все: машины, оглушительно взревев, ринулись вперед, зрители с диким криком вскочили на ноги, его отец, тоже поднялся во весь рост, отчего Стефан взмыл над толпой, отчетливо ощущая, что папа продолжает придерживать его за ногу. И мальчик, огненно-рыжий, который, как и Стефан, сидел на отцовской шее буквально рядом.
Так, на гонке, они и познакомились.
Стефан отчетливо помнил, как они кричали друг другу «Смотри, смотри!», когда первый из умчавшихся болидов, сделав круг, вновь вышел на пространство перед трибуной.
Полтора часа гонки пролетели как один миг, полные восторга от зрелища и эмоций, разделенных с другом.
Эти полтора часа сдружили их на всю жизнь.
После гонки родители каждого обнаружили, что за время соревнования их ребенок нашел себе товарища. Взбудораженные, взрослые пожали друг другу руки и зашли в кабачок отметить знакомство. А вскоре родители точно знали, где искать сыновей: если дома не было Бруно, мама звонила в дом Стефана, и наоборот.
Вместе было куда интересней, чем поодиночке.
В школе дружба тоже давала преимущества – мало кто отваживался их задирать. Против обидчика вставали оба плечом к плечу. И хоть Бруно был на голову ниже друга, он ни разу не подвел. К слову, вскоре он научился гасить ссоры не кулаком, а словом: попасть ему на язык не рисковали даже старшеклассники – уж больно быстро находились у него слова, прочно прилипавшие к обидчику.
По мере взросления обнаруживались отличия.
Понятно, что «Ред Булл Ринг» притягивал всех деревенских мальчишек. И если на чемпионаты Австрии нужно было покупать билет, то на тренировки и соревнования меньшего масштаба вполне можно было попасть, используя любое подручное средство – от дырки в заборе до умения договориться с охраной. Бруно чаще договаривался.
Но это оказалось не единственным отличием.
Стефан, торчавший в гараже, завороженно наблюдая, как готовят болиды к гонке, однажды с удивлением обнаружил, что его друга гораздо больше самой гонки интересует крупное табло, на котором высвечивались результаты после каждого круга. «Смотри, как быстро скачут данные. Как они туда попадают?» – этот вопрос, похоже, не давал другу покоя. А потому после соревнований они пошли искать ответ.
Так Бруно сделал первый шаг к тому, чтобы стать хакером.
Стефан стоял рядом, когда друг уговорил дядьку, сидевшего в тесной стеклянной дикторской, показать, как это работает. Дядька плохо пахнул, и уши у него были красные от наушников, которые он только что снял. Стефану он не понравился. Но Бруно словно прилип к панели, усеянной кнопками и лампочками. Он даже подружился с этим дядькой, потому что всякий раз, когда приятели приходили на трассу, тот впускал Бруно в кабинку.
Так и повелось.
Вскоре Стефану уже доверяли мелкие работы по техническому обслуживанию болидов после гонок, и он гордо демонстрировал другу лоснящиеся от машинного масла ладони, пахнущие металлом. А тот, откинув со лба рыжую челку и задорно блестя стеклами очков, толковал о каких-то «перекрестных связях», про которые рассказал ему дядька в наушниках.
Когда в школе началась информатика, Бруно обнаружил, что кроме учебника есть еще и журналы. Более прилежного читателя специализированной литературы типа подборок «Computer Journal» и «Computing Now» ни школьная, ни деревенская библиотеки не видели. И если поначалу учитель информатики пренебрежительно отмахивался от вопросов рыжего очкарика, то спустя месяц принялся чесать голову и вместе с Бруно листать журналы. А к концу года – по настоянию сына папа выписал домой целый перечень специальной литературы – учитель и вовсе сдулся. Отныне и навсегда Бруно стал непревзойденным авторитетом во всем, что так или иначе касалось компьютеров, программирования, «перекрестных связей» и чего угодно еще.
В выпускном классе что-то с Бруно случилось. Он словно ушел в себя. Тело вроде бы ходило и сидело на уроках, но его самого как подменили.
– Что происходит? – Стефан решил во что бы то ни стало добиться ответа.
Привычное «ничего» его не устраивало. Требовалась ясность. После долгих отнекиваний и увиливаний друг наконец признался, что он, похоже, «вляпался». Выяснилось, что компьютер – это не только интересно, но и таит в себе некоторые весьма неприятные неожиданности. Никогда не знаешь, кто именно твой незримый собеседник в таинственной Сети. Оказалось, что среди единомышленников, обсуждавших те или иные программистские задачки, есть не только программисты, но и «охотники за головами». И Бруно оказался на крючке.
– Мне предлагают взломать банк.
– А ты?
– А что я? Технически я могу.
– Откуда ты знаешь?
– А сам-то ты как думаешь?
Вопрос, прозвучавший в ответ на вопрос, в общем-то, был более чем исчерпывающим ответом. Похоже, Бруно попробовал, и у него получилось.
– И что теперь?
– А я не знаю, что теперь. Если откажусь, они сказали, что сообщат в полицию.
– О чем?
– О том, что залез.
– Но ты же ничего не украл?
– Нет, конечно! – Бруно оскорбила даже сама подобная мысль.
– Так чего ты боишься?
– Так ведь взломал же защиту – значит, залез.
Убедить в чем-либо вконец запутавшегося друга Стефану так и не удалось. И он пошел за советом к маме.
Оказалось, это было мудрым решением – мама придумала гениальный ход:
– А если ты пойдешь в банк и скажешь им, где у них слабое место в защите?
– Да кто меня слушать будет? – Всегдашняя жизнерадостность, казалось, покинула парня навсегда.
– Я тебя буду слушать.
– В смысле?
Оба подростка уставились на фрау Амалию, словно видели ее впервые.
– Ну, и что вы на меня смотрите, как в первый раз? На мне что, цветочки выросли? – Фрау Амалия не находила никакого трагизма в ситуации. – Я, как-никак, в банке работаю.
Мама Стефана в самом деле работала в банке, пусть не в центральном, а в местном, но все-таки.
– Давай ты завтра ко мне придешь, и я помогу тебе написать заявление. Думаю, все образуется.
Образовалось даже больше, чем можно было ожидать: Бруно пригласили в центральный офис. Всполошившиеся родители, таиться от которых больше не представлялось возможным, уже готовились искать адвоката и, отпросившись с работы, повезли непутевого сына в Вену. Однако волнение оказалось излишним. Встретившая их миловидная дама немедленно отправила парня к программистам, взяв на себя заботу о родителях. Бесконечные часы ожидания и несчетные чашки кофе завершились возвращением сына, рукопожатием и обещанием вскоре сообщить им о результате встречи.
Результатом явилось письмо, в котором, во-первых, Бруно Тишера благодарили за проявленную бдительность и неоценимые рекомендации по защите личных данных клиентов банка. Во-вторых же, банк предлагал герру Тишеру рассмотреть возможность совмещать учебу с работой, которую банк готов был щедро оплачивать. Также банк выражал готовность, в случае принятия герром Тишером положительного решения, участвовать в оплате расходов на обучение герра Тишера в Венском техническом университете. Надо ли говорить, что предложение никто отвергать не собирался?
