– Это моя вина. Когда Инпу был маленьким, его сила оставалась спокойной. Я решила… подумала, ему будет лучше остаться с Осирисом, среди близких мертвецов. Я ошиблась. Хорошо, Осирис все-таки позволил ему прийти в мир людей. Может, ещё не поздно.
С тех пор многое изменилось, Анубис неплохо контролировал свою силу, но последние события явно не пошли ему на пользу. Ацтеки этого не знали и не могли знать, неудивительно, что они требовали если не крови, то хотя бы возмездия.
– А что Апоп? – спросила Персефона. – Он не проберётся сюда? Она…
– Нет. В Подземный мир ни одно чудовище не влезет.
– И что ты думаешь?
– Об этой барышне? – Персефона не могла видеть, но ощущала улыбку Гадеса. – Мне плевать, что это за чудовище и какого оно пола, пока не нападает на Амона.
– Кронос может управлять монстрами.
– И это не очень хорошо. Пойдем, Геката уже здесь.
Это ощутила и сама Персефона. Что-то чужое, проникшее сквозь границы Подземного мира. Инородное. Она отпрянула от поднявшегося Гадеса, он повёл раненым плечом, как будто пробуя, и Персефона знала, он не хочет показывать слабость перед Гекатой.
Они вошли в комнату под руку, и Цербер шагал с другой стороны от Аида.
Король и королева Подземного мира. Воплощённая смерть и торжествующая жизнь. Свет и тьма, плотно спаянные воедино. Фиолетовые искры собирались в короны у них в волосах, горели несколько мгновений в следах, где они ступали.
Геката не поднялась им навстречу. Она сидела в кресле и смотрела без высокомерия, без превосходства, спокойно. В тёмном струящемся платье, чёрные волосы заплетены в косы, её сила струилась рядом перегнившими ягодами и мхом.
– Рада видеть тебя, сестра.
– Здравствуй… сестра.
Геката захотела встретиться в «их» комнате, и Персефона сразу поняла, о чём речь. Небольшая, но уютная гостиная, меньше всего похожая на остальной замок: светлые обои с лесным мотивом, массивная мебель века из девятнадцатого у людей, тяжёлые покрывала и вышитая Деметрой картина на стене.
Когда Геката приходила в Подземный мир, в гости к Персефоне, она предпочитала именно эту комнату.
– Как Кронос? – поинтересовался Гадес, усевшись с Персефоной в кресла. И кто-то другой вполне мог принять его голос за любезный. Таким интересуются о здоровье дальнего, но горячо любимого родственника.
Геката тонко улыбнулась:
– Хочет завоевать мир.
– Он столкнётся со сложностями.
– Конечно.
– Не боишься, что станешь не нужна?
– Я была бы дурой, если б не подготовилась к этому.
Геката не хвалилась, она констатировала факт, и в этот момент её тёмные глаза смотрели вовсе не на Гадеса, а на молчавшую Персефону. Она разбудила Кроноса, выступала на его стороне, но у неё имелись собственные мотивы.
– В заклинании, что стёрло мою память, тоже не сомневалась? – спросила Сеф.
Геката качнула головой, туман поглотил запах ягод.
– Я знала, что память может вернуться, но не хотела обнадёживать. Да и мать так проще убедить.
– И всё ради того, чтобы у Подземного мира не было королевы?
– Чтобы ты не лезла, пока врата в Тартар не пали. Может, ты и сама не понимаешь, но я думала о твоей безопасности.
Персефона подалась вперёд:
– Не говори, что стёрла мне память ради защиты.
– Не буду, – не моргнув глазом ответила Геката. – Но можешь считать, из-за этого я сегодня здесь. Кронос не знает.
– Решила его сдать?
Внезапно Геката тоже подалась вперёд, Цербер угрожающе зарычал. Персефона почувствовала, как напрягся Гадес, но вмешиваться не стал.
– Я никогда не предаю, сестра.
Голос Гекаты походил на шипение змеи. Ее тёмные глаза неотрывно смотрели на Сеф. Если Нефтида походила на царственную, но стремительную в нужный момент кобру, то Геката была гадюкой, юркой, опасной и порой прикидывающейся ужом.
Персефона не обманывалась. Она знала, что её сестра, повелевающая колдовством, не так проста.
Персефона сказала негромко, позволяя Подземному миру течь в её голосе:
– Ты предала богов.
– Я не предавала тебя.
Геката откинулась на спинку кресла, снова превращаясь в маленькую змейку, что греется на солнце.
– Кронос повелевает чудовищами. Они подчиняются ему.
– Скажи то, чего мы не знаем, – холодно сказал Гадес.
– Кроноса поддержал скандинавский пантеон.
С трудом удержавшись, чтобы не сказать что-то из лексикона Сета, Персефона ощутила, что и у Гадеса примерно те же чувства. Она спросила:
– Зачем?
Геката ответила прямо:
– Они хотят власти над другими пантеонами и поставили на победителя. Считают, что у богов не будет шансов. Хотя Один до последнего будет выжидать и не станет вмешиваться, а остальные против него не пойдут.
– У них тоже рычаги воздействия на Кроноса?
– Достаточно того, что они не против него. Кронос не планирует уничтожать всех, только склонить и править. Убить он жаждет сыновей. Очень расстроился, что Посейдон уже мёртв.
Гадес никак не отреагировал на слова.
– Поэтому я пришла, – продолжила Геката, и взгляд её чёрных глаз остановился на Персефоне. – Будь осторожна, сестра. Кронос хочет не просто убить сыновей, но причинить им как можно больше боли. Сколько у него уйдёт времени выяснить болевые точки?
Гадес зарычал не хуже Цербера, глухо, предупреждающе:
– Ты сказала достаточно. Если нечего добавить, убирайся.
– Как пожелает король!
На этот раз в голосе Гекаты прозвучала отчётливая насмешка. Вокруг неё взметнулись тени, подхватили лёгкую ткань платья, крутанулись смерчем, и Геката исчезла. Но Персефона видела, что сестра не сводила с неё взгляда.
Вздохнув, Гадес прикрыл глаза:
– У нас прибавилось проблем. Ровно на один пантеон. Извини, Сеф, сон откладывается, для начала я должен рассказать Зевсу.
Персефона рассеянно кивнула. Она видела в клубе, сколько хаоса могут принести несколько чудовищ, и не представляла, что делать, если их придёт больше. Но что предпринять с целым пантеоном, она даже не представляла. Они знали, как нападать, им известны слабые места. И неужели боги будут бороться против других богов?
– Аид, поговори с братом. Зевс должен собрать всех против Кроноса.
Гадес кивнул. Открыл глаза.
– Да.
6
На её ресницах мерцают искры-блёстки, которые щедро усыпают лицо вместе с плечами. Она смеётся, блёстки опадают на пол. В рыжих волосах запутались цветные конфетти, и пальцы Аида ловко вытаскивают цветные кружочки бумаги.
На заднем плане играет музыка, слышно равномерное «бум-бум-бум».
Она представила его друзьям как своего парня. А он не стал говорить подвыпившим студентам, что их связывают тысячелетия. Он – Аид, владыка царства мёртвых, а их сокурсница, которая в этой жизни решила доучиться и получить диплом, – Персефона.
Стряхнув блёстки, они рука об руку шагнут в Подземный мир. В аромате магнолий. В шелесте костей. В собственном величии.
Но сейчас они – молодой мужчина и девушка в квартире её друзей на шумной студенческой вечеринке. Он приближается, ощущает под ладонями её тело. Персефона улыбается, пальцы цепляются за шторку на ванне.
– Аид, здесь же полно народу, вдруг кто зайдет.
Он легко подхватывает её, ставит в ванну. Забирается следом и задёргивает шторку.
– Никто не увидит.
Когда он целует, то чувствует, как блёстки с её ресниц падают на его кожу.
Сет сидел в полумраке на кухне, не включая яркий свет, и, кажется, совсем не удивился Гадесу. Проследил взглядом, когда тот начал искать чай. Слишком внимательно. Ещё Сет курил.
Налив ароматного чая, который остро пах чабрецом, Гадес уселся напротив и осторожно спросил:
– Тебя беспокоит Анубис?
– Дурень, меня беспокоишь ты. – Сет бесцеремонно ткнул рукой с зажатой сигаретой в направлении плеча Гадеса. – Ты рассказывал Сеф, как оно болит?
