В этот час утра Ральф легко нашел место для десятиминутной стоянки прямо напротив здания. Он выключил двигатель, вылез из машины и обошел ее вокруг, чтобы распахнуть дверцу для Лоис, как его когда-то учили.
— Как ты собираешься уладить это? — спросила она, когда он подал ей руку и помог выйти из машины.
— Нам, наверное, придется схитрить, только давай не будем увлекаться. Идет?
— Идет. — Она на ходу пробежалась нервной ладошкой по пуговицам своего плаща, а потом осветила охранника улыбкой как прожектором.
— Доброе утро, офицер.
— Доброе утро. — Он посмотрел на часы. — Не думаю, что там сейчас есть кто-нибудь, кроме регистратора и уборщицы.
— Регистратор нам и нужен, — радостно сообщила Лоис. Это явилось новостью для Ральфа. — Барби Ричардс. Ее тетушка Симона просила ей кое-что передать. Это очень важно. Просто скажите ей, что приехала Лоис Чэсс.
Охранник обмозговал это и кивнул на вход:
— Это не обязательно. Пройдите прямо туда, мэм.
Лоис, улыбаясь еще ослепительнее, обратилась к Ральфу:
— Мы ведь не задержимся, правда, Нортон?
— Туда и обратно, — согласно кивнул Ральф. Когда они подошли к зданию, оставив охранника позади, он нагнулся к ней и пробормотал: — Нортон? Бог ты мой, Лоис, Нортон?
— Первое имя, которое пришло мне в голову, — ответила она. — Наверное, я подумала про «Медовый месяц» — Ральф и Нортон, помнишь?
— Да, — сказал он. — В один прекрасный день Алиса… бух! Прямо на луну!
Две из трех дверей были заперты, самая крайняя слева отворилась, и они вошли внутрь. Ральф сжал ладонь Лоис и почувствовал ее ответное пожатие. В тот же момент он ощутил резкую концентрацию воли — узкий и яркий луч целеустремленности и понимания. Мир вокруг него, казалось, сначала моргнул, как глаз, а потом широко распахнулся. Вокруг них обоих.
Приемная была почти подчеркнуто скромна. Плакаты на стенах по большей части были из тех, что туристические агентства высылают по цене доставки. Единственное исключение висело справа от столика регистраторши: большое черно-белое фото молодой женщины в халатике для беременных. Она сидела на высоком стуле за стойкой бара с бокалом мартини в руке. ЕСЛИ ТЫ БЕРЕМЕННА, ТЫ НИКОГДА НЕ ПЬЕШЬ В ОДИНОЧКУ — гласила надпись под фотографией. Не было никаких признаков того, что здесь делают аборты.
Ну, подумал Ральф, а ты чего ожидал? Рекламы? Плаката с извлеченным зародышем в мусорной куче? Спустись на землю, Ральф.
Слева от них грузная женщина, которой было за сорок или под пятьдесят, протирала стеклянную поверхность кофейного столика; рядом с ней стояла тележка с разнообразными моющими средствами. Ее окутывала темно-синяя аура, усеянная нездоровыми на вид черными точками, вертевшимися, как странные насекомые, над теми местами, где располагались ее легкие и сердце. Она посмотрела на вошедших с нескрываемой подозрительностью.
Прямо впереди еще одна женщина внимательно наблюдала за ними, хотя и без особой подозрительности. Ральф узнал ее по репортажу в теленовостях в тот день, когда кое-кому пришло в голову пошвырять кукол. Племянница Симоны Кастонгуэй была темноволосой, лет тридцати пяти, и выглядела почти потрясающе даже в этот утренний час. Она сидела за строгим письменным столом из серого металла, очень подходящим ее внешности, внутри лесисто-зеленой ауры, выглядевшей намного здоровее, чем у уборщицы. Ваза прессованного стекла с осенними цветами стояла на одном углу ее стола.
Она вежливо улыбнулась им, не выказывая немедленного узнавания Лоис, потом указала кончиком пальца на настенные часы.
— Мы не открываем до восьми, — сказала она, — и в любом случае я не думаю, что мы сумеем вам сегодня помочь. Врачей нет — то есть доктор Гамильтон дежурит, но я даже не уверена, что смогу связаться с ней. Очень много всего происходит — сегодня у нас великий день.
— Я знаю, — сказала Лоис и снова сжала ладонь Ральфа, прежде чем выпустить ее. На мгновение он услышал у себя в мозгу ее голос, очень слабый — как на плохой линии международной связи, — но различимый:
[Стой где стоишь, Ральф. У нее…]
Тут Лоис послала ему картинку, даже еще более расплывчатую, чем мысль, и исчезнувшую почти сразу же, как только Ральф успел ухватить ее. Общение такого рода давалось намного легче на более высоких уровнях, но то, что он ухватил, оказалось вполне достаточным. Рука, которой Барбара Ричардс указывала на часы, теперь беззаботно лежала на письменном столе, но другая была под ним, где с одной стороны ниши для ног была вделана маленькая белая кнопка. Если кто-то из них поведет себя сколько-нибудь странно, она нажмет эту кнопку и вызовет сначала их приятеля с папкой, дежурившего снаружи, а потом почти всех легавых из частной охраны в Дерри.
И особенно внимательно она следит за мной, потому что я мужчина, подумал Ральф.
Когда Лоис приблизилась к столу, у Ральфа промелькнула неприятная мысль: при нынешней атмосфере в Дерри эта половая дискриминация — неосознанная, но очень явственная — может повредить этой хорошенькой темноволосой женщине… может быть, даже убить ее. Он вспомнил, как Лейдекер говорил ему, что в маленькой бригаде психопатов Эда есть и женщина. Лицо как тесто, говорил он, полно прыщей, очки такие толстые, что глаза похожи на вареные яйца. Ее зовут Сандра. Сандра как-ее-там… И если Сандра как-ее-там подошла бы к столу мисс Ричардс, как сейчас подходит к нему Лоис, сначала открывая свою сумочку, а потом роясь в ней, нажала бы женщина, одетая в лесисто-зеленую ауру, потайную кнопку тревоги?
— Вы, наверное, меня не помните, Барбара, — говорила Лоис, — потому что мы нечасто встречались с тех пор, как вы учились в колледже и дружили с мальчиком Спаркмейеров…
— Ох, Боже мой, Ленни Спаркмейер… Я не вспоминала о нем столько лет, — сказала Барбара и смущенно рассмеялась. — Но я помню вас. Лоис Деланси. Партнерша тети Симоны по покеру. Вы еще играете в карты с тетей?
— Чэсс, а не Деланси, и мы все еще играем. — Судя по голосу, Лоис была довольна, что Барбара вспомнила ее, и Ральф надеялся, что она не забудет, зачем они пришли и что должны сделать. Ему не стоило волноваться. — Как бы там ни было, Симона просила передать одно сообщение для Гретхен Тиллбери. — Она вытащила из сумочки листок бумаги. — Не могли бы вы передать это ей?
— Я очень сомневаюсь, что сегодня мне удастся поговорить с Гретхен даже по телефону, — сказала Ричардс. — Она так же занята, как и все мы. Даже больше.
— Еще бы! — Лоис издала поразительно искренний смешок. — Впрочем, вряд ли это так уж срочно. У Гретхен есть племянница, и она получила полную стипендию в университете Нью-Хэмпшира. Вы не замечали, насколько активнее люди пытаются связаться друг с другом, когда надо передать плохие новости? Странно, не правда ли?
