Зак, скучая, нажал рукоятку вендинговой машины, и в желобок упал батончик «Милки вей». Жуя шоколадку, он поднялся этажом выше. Зак вышел наружу, размышляя, что бы ему еще такое учинить. И, словно прочтя его мысли, мать вскарабкалась по неровному скалистому основанию, служившему фундаментом замка. Она сделала это с кошачьей сноровкой, поднялась по мокрой сланцевой поверхности, казалось, без всяких усилий. Ее босые ноги и пальцы с отросшими когтями перемещались с опоры на опору, словно она поднималась этим путем тысячу раз. Добравшись до верха, вампирша перепрыгнула на дорожку; следом за ней, скача туда-сюда на четвереньках, появились два похожих на пауков «щупальца».
Когда они приблизились, Зак, который стоял в дверях, но не вышел под дождь, даже сквозь слой грязи увидел, что ее шейная бородка налилась, увеличилась и покраснела. Это означало, что она недавно кормилась.
— Хорошо пообедала, ма? — с отвращением спросил он.
Пугало, прежде бывшее его матерью, смотрело пустыми глазами. Каждый раз, видя ее, Зак чувствовал одни и те же противоречивые позывы: отвращение и любовь. Она могла часами ходить следом, иногда удаляясь на почтительное расстояние, как осторожный волк. Однажды он протянул руку, чтобы погладить ее волосы, а потом беззвучно заплакал.
Келли вошла в замок, даже не посмотрев в сторону Зака. Ее мокрые ноги, грязные ладони и ступни «щупалец» нанесли новый слой нечистот на каменный пол. На короткое мгновение Зак увидел лицо матери, хотя и искаженное вампирской мутацией. Но в то же мгновение иллюзия рассеялась, воспоминание было загажено ни на миг не исчезавшим чудовищем, которое он не мог не любить. Остальные, кого он знал в прошлой жизни, исчезли. Это все, что осталось у Зака: сломанная кукла для компании.
Мальчик почувствовал, как тепло наполнило помещение. По замку прошел сквозняк, словно поднятый каким-то стремительным движением. Владыка вернулся, его голос зазвучал в голове Зака. Тот посмотрел на мать, поднимавшуюся вверх по лестнице, и двинулся следом — хотелось узнать, что тут намечается.
Когда-то Владыка слышал голос Господа. Когда-то таил его в себе. В некоторой степени вампир сохранил слабое подобие того состояния благодати. В конечном счете Владыка был существом с одним разумом и множеством глаз, он мог видеть все одновременно, анализировать информацию, воспринимать множество голосов своих подданных. И, как и голос Бога, голос Владыки был исполнен согласованности и противоречий, в нем сосуществовали легкий ветерок и ураган, баюканье и гром, взлет и падение, сумерки и рассвет…
Но беспредельный глас Божий охватывал все — не землю, не континенты, а мир целиком. Владыка же мог только чувствовать, но не осмысливать это, тогда как в начале времен обладал такой способностью.
«Вот что значит впасть в немилость…» — в миллионный раз думал он.
Как бы там ни было, Владыка посредством своего расплода озирал всю планету. Множество источников информации и один центральный разум. Мозг Владыки накрыл наблюдательной сетью весь земной шар. Сжал тысячепалую планету в кулак.
Только что Гудвезер, взорвав здание больницы, уничтожил семнадцать его рабов. Что ж, семнадцать потеряно, но их число вскоре восстановится — сохранение баланса инфицированных и необращенных имело для Владыки первостепенное значение.
«Щупальца» остались прочесывать близлежащие кварталы в поисках беглого доктора, искать его ментальный след. Пока что ничего не обнаружили. В конечном счете победа была обеспечена, великий шахматный матч завершился, вот только противник никак не хотел признать поражение — вынуждал Владыку гоняться за последней фигурой по всей доске.
Но последняя фигура на самом деле не Гудвезер, а «Окцидо люмен», единственное сохранившееся издание проклятого текста. Мало того что в книге подробно рассказывается о таинственном появлении на свет Владыки и Патриархов, там также имеется инструкция по его, Владыки, уничтожению (то есть указывается место его происхождения), нужно только знать, где искать.
К счастью, нынешний владелец книги — безграмотное животное. Фолиант похитил на аукционе старый профессор Авраам Сетракян, который в то время был единственным человеком на земле, владевшим необходимыми знаниями для расшифровки книги и ее сокровенных тайн. Но у старика-профессора не хватило времени прочесть «Люмен» — Сетракян умер. И за короткие мгновения телепатической связи между Владыкой и Сетракяном (за те драгоценные секунды между обращением старого профессора и его уничтожением) вампир их общим разумом познал все то, что профессор успел почерпнуть из книги с серебряными накладками.
Все — но этого было недостаточно. Место происхождения Владыки (так называемое Черное урочище) в момент обращения профессора оставалось ему неизвестно. Эта досаждало вампиру, но еще доказывало, что сплоченной группе его врагов оно тоже не известно. Сетракян единственный среди людей владел уникальными знаниями по фольклору и истории черных кланов, и эти знания, как пламя задутой свечи, погасли вместе с ним. Вампир был уверен, что даже с проклятой книгой в руках последователи Сетракяна не смогут раскрыть тайну «Люмена». Но координаты были необходимы и самому Владыке, чтобы гарантировать себе безопасность на веки вечные. Только глупец оставляет важные вещи на волю случая.
В миг обладания, этого беспримерного ментального единства с Сетракяном, Владыка узнал о соратниках старого профессора. Василий Фет, украинец. Нора Мартинес и Августин Элисальде.
Но самым важным был тот, с кем он уже успел познакомиться: доктор Эфраим Гудвезер. Владыка не предполагал, что Сетракян считал эпидемиолога сильнейшим звеном среди заговорщиков, и, узнав это, удивился. Даже притом, что у Гудвезера было немало уязвимых мест (его характер, потеря бывшей жены и сына), Сетракян считал, что растлить его абсолютно невозможно.
Удивление Владыке не было чуждо; если существуешь веками, мрачные открытия для тебя не новость, но это не давало вампиру покоя. Как такое возможно? Вампир неохотно признавал, что высоко оценивает мнение Сетракяна как человека. Аналогично случаю с «Люменом» интерес Владыки к Гудвезеру проявился просто как некий раздражающий фактор.
Этот фактор превратился в наваждение.
Наваждение стало теперь одержимостью. Все люди в конечном счете сдались. Иногда, чтобы их сломить, требовались минуты, иногда дни, иногда десятилетия, но Владыка неизменно побеждал. Это была партия на выносливость. Временны́е возможности вампира были гораздо шире, чем у любого из людей, его мозг — гораздо изощреннее, к тому же он не знал ни надежд, ни заблуждений.
Именно эти мысли и привели Владыку к сыну Гудвезера. Именно по этой причине Владыка не обратил мальчика. По этой причине Владыка снимал астматические симптомы в легких Зака, жертвуя раз в неделю капелькой-другой своей драгоценной крови. Это имело и некоторый побочный эффект: позволяло заглядывать в теплый и пластичный разум Зака.
Мальчик чувствовал силу вампира, и тот пользовался этим, чтобы интеллектуально подчинить ребенка. Он опровергал его наивные мысли о божественном. Когда прошли страх и отвращение, Зак с помощью Владыки стал ощущать восхищение и уважение. Те назойливые чувства, что он испытывал к отцу, съежились, как опухоль после облучения. Юный разум был податлив, как тесто, и вампир продолжал его месить.
Готовить его. Чтобы сознание, перебродив, начало подниматься.
Обычно Владыка ставил подобные цели в конце процесса растления. Но здесь у него появилась редкая возможность поучаствовать в растлении сына и некоего суррогата того, кто пользовался репутацией нерастлеваемого. Вампир мог ощутить это падение непосредственно через мальчика благодаря кровным узам. Владыка чувствовал конфликт, что переживал Зак в истории со снежным барсом, чувствовал его страх, его радость. Никогда прежде у Владыки не возникало желания подарить кому-либо жизнь, никогда прежде не хотел он, чтобы кто-то оставался необращенным. Вампир уже решил для себя, что тело мальчика будет следующим, в которое он переселится. К такой судьбе он и готовил Закарию. По своему опыту он знал, что не стоит переселяться в тело моложе тринадцати лет. С физической точки зрения преимущества включали бьющую через край энергию, подвижные суставы, упругие мышцы, почти не требовавшие ухода. Но недостатки тоже имели место: ты переселялся в более слабое тело, структурно хрупкое, имеющее ограниченную силу. И хотя огромные размеры и сила не требовались теперь Владыке (как это было в случае с Сарду, в гигантском теле которого он проделал путь до Нью-Йорка и сбросил как старую кожу, после того как его отравил Сетракян), не требовалась ему и чрезвычайная физическая привлекательность и соблазнительность, как в случае с Боливаром. Это подождет… На будущее Владыка искал только одного — удобства.
