не мог. «Если начнется судорога, — рассуждал он, — придется выплывать на берег. Надеюсь, на это у меня еще хватит сил. Надо будет выползти на берег, хоть это и не так-то просто с аквалангом на спине и судорогой в ногах». Руки у него уже ослабли, поэтому на берегу он вынужден будет отдохнуть, сделать массаж ног и ждать, пока они снова не смогут работать нормально.
Жаль, что он в такой плохой форме. И опять старые мысли начали назойливо преследовать его — что плохое состояние у него из-за того, что он никогда ничем серьезно не занимался, все бросал, когда становилось трудно. «Ну уж только не в этот раз, — подумал Джек. — Сейчас я не сдамся. Да и выбора у меня особого нет. Я не могу позволить себе сдаваться. Только не теперь, когда на карту поставлена жизнь».
«Продолжай плыть, и выплывешь. Не думай о судороге, и ее не будет. Думай о городе, о том, что ты скоро будешь в безопасности, о том, что уходишь на юг от бабочек. Думай о хорошем, забудь о плохом, и все будет в порядке».
«Да, легко так говорить, — думал он. — Особенно, когда плохое так сильно перевешивает все хорошее. Просто с невероятной силой».
Джек почувствовал, что замечает изменения в температуре воды. Наверное, это вода из реки, встречное течение. Он понял, что движется быстрее, чем полагал, и скоро окажется у ответвления. Ну вот, наконец, и приток.
Он начал бороться с течением с удвоенной силой, перестав думать обо всем, кроме необходимости продвигаться вперед сквозь невидимую преграду воды. Мышцы плеч у него заныли, и он понял, что скоро силы его иссякнут. Движения стали автоматическими и резкими, он греб, как машина. Возможно, ноги работали уже не так сильно и слаженно, но все же они двигались, и он продолжал перемещаться вперед, а остальное не имело значения.
Сейчас он расходовал значительно больше кислорода — ему приходилось глубоко дышать, и от этого заболела грудь. Он все сильнее перекатывался с боку на бок, все его движения были направлены на борьбу с течением. Неважно, как он теперь выглядит, как он устал и как болят его мышцы. Джек знал, что он уже близко к реке, и вдруг ощутил новый прилив сил — экстренный запас энергии, о наличии которого он и не подозревал. Ему оставалось проплыть совсем немного, и он ни на что уже не обращал внимания.
Джек плыл как робот, забыв о своем теле Последние ярды показались ему самыми трудными из всего путешествия. Ему казалось, что с каждым гребком он продвигается вперед всего на несколько дюймов. Течение было сильным и холодным — поток воды, питающий всю систему искусственных каналов, набирал здесь наибольшую силу. И он отчаянно боролся, не желая сдаваться, не слушая воплей своих ноющих рук и ног. И вдруг он представил себе Стоула, с улыбкой сидящего на дне реки. И решил во что бы то ни стало доплыть до него, чтобы отомстить этому подонку, который сделал дичайший кошмар живой реальностью.
Это было все, о чем он мечтал. Как пробка, отпущенная из-под воды, как стрела, брошенная тугой тетивой, Джек рванулся вперед к реке.
И радость наполняла его, вытесняя все остальные чувства. Он вырвался! Он захотел прыгать, кричать, улыбаться и делиться своим счастьем с бегущей водой. Он хотел глубоко вздохнуть с облегчением, но с трубкой в зубах это было, увы, невозможно.
Течение понесло его вниз по реке быстрей, чем он думал. Теперь Джек передвигался примерно с такой же скоростью, с какой он плыл по озеру, но при этом почти ничего не делал, а только следил за тем, чтобы быть примерно на середине реки, между двух ее берегов.
Впервые за последние несколько часов, впервые с тех пор, как налетели бабочки, он почувствовал, что у него ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЕСТЬ шансы выжить. Теперь ему уже не надо было лгать себе. Теперь он не должен был держаться только на вере и надежде. Он почти вырвался, а остальное — это уже вопрос времени. В конце концов он все равно будет в городе, будет разговаривать с живыми, дышащими людьми, для которых бабочки покажутся волшебной сказкой, галлюцинацией изможденного человека, стоящего посреди северного города в водолазном костюме.
Джек плыл и ясно представлял себе выражение лиц людей, меняющееся от жалостливого к испуганному, а потом и полностью недоумевающему.
Он знал, что надо будет тщательно подобрать слова, иначе ему никто не поверит. Конечно, лучше всего уговорить кого-нибудь поехать вместе с ним в поместье, и тогда все сомнения рассеются. Но делать все надо разумно, не теряя контроля над собой, иначе они подумают, что он слетел с катушек.
Река несла его вперед, навстречу спасению и безопасности, и он продумывал, что будет говорить и как станет это делать. Джек хотел от них помощи, но если ему не удастся сразу кого-нибудь убедить, то он знал, какая помощь ему будет оказана, — та, которую обычно здравый человек может предложить ненормальному — отдых в белой, обитой мягким материалом палате.
А это не совсем то, что ему нужно. И все же теперь, когда он был уже так далеко от поместья и находился в безопасности под водой, даже ему было трудно поверить в то, что произошло наяву. Что же ОНИ могут еще подумать, кроме того, что он сошел с ума? «Человек помешался — подсознание теперь платит ему за долгие годы мучительной жизни…»
«Ну конечно же, — размышлял он. — Доплыть сюда было делом только физической выносливости и силы воли. Но чтобы достать помощь, придется встретиться еще с одним зверем».
Бабочки не покрывали реку так густо, как озеро, и Джек был очень этим доволен. Возможно, их смущало течение, но что бы там ни было, он был рад, что их нет рядом в таких количествах. Он то и дело выныривал на поверхность и плыл неглубоко, наблюдая, как мимо проносятся берега. Двигался он не очень быстро, но уверенно, стараясь не затрачивать много сил на то, чтобы перегнать течение. Когда ему надоело плыть у поверхности, он нырнул на несколько футов в глубину и плыл там опять, пока не испытал желания подняться повыше. Плыть по реке было одним удовольствием по сравнению с тем, что он ощущал во время путешествия по озеру и каналу.
Сражение с тем течением не прошло даром. Теперь он все чаще отдыхал, используя для продвижения лишь течение реки. Все, что ему
