Джек резко поворачивает на Тамарак-роуд. Протестующе визжат шины «доджа». Ремень безопасности прижимает Джека к спинке, и на мгновение он даже думает, что пикап перевернется. Но автомобиль остается на колесах и мчится к Норвэй-Вэлли-роуд. Мышонок протянет еще недолго, а Генри нельзя оставлять одного. Его приятель этого еще не знает, но ему предстоит поездка на Нейлхауз-роуд. И до того, как обстановка нормализуется, Джек не намерен отпускать от себя Генри.
***
Возможно, все бы и обошлось, окажись Генри дома. Но на непрерывные звонки Джека дверь открыла Элвена Мортон, с тряпкой в руке, которой она вытирала пыль.
— Он уехал на KDCU, у него сегодня рекламный день, — говорит Элвена. — Я сама его туда отвезла. Не знаю, почему он не может наговаривать рекламу в студии? Правда, он что-то объяснял насчет звуковых эффектов. Странно, что он тебе этого не говорил.
Да, конечно же, говорил. «Кузен Баддис Риб Криб». Саут-Вабаш-стрит. Центр Ла Ривьеры. Все такое. Даже сказал, что его отвезет Элвена Мортон. Многое произошло с Джеком после того разговора: он встретил друга детства, влюбился в Двойника Джуди Маршалл, узнал, для чего, собственно, появился на свет Божий, какое задание уготовило ему провидение. Но все это не мешает Джеку сжать левую руку в кулак и засветить себе по лбу, аккурат между глаз. И пожалуй, напрасно. Очень уж быстро меняется ситуация, в таком круговороте что-то и забывается.
Миссис Мортон с тревогой смотрит на него широко раскрытыми глазами.
— Вы собираетесь поехать за ним, миссис Мортон?
— Нет, потом он посидит в баре с каким-то парнем с ESPN.[105] Генри сказал, что этот парень и привезет его домой. — Она понижает голос, переходит на заговорщический шепот. — Генри ничего об этом не говорил, но я думаю, что Джорджа Рэтбана ждет блестящее будущее. Он может очень далеко пойти.
Программа Генри станет общенациональной? Джека это не удивляет, но у него нет времени радоваться за Генри. Он протягивает миссис Мортон кассету только потому, чтобы не ругать себя за потерянное время.
— Оставьте ее на вид…
Он замолкает. В глазах миссис мелькают веселые искорки.
Джек чуть не сказал: «Оставьте ее на видном месте». Еще одна ошибка. Что-то не так с нашим детективом.
— Я положу ее на звуковой пульт в студии, — обещает миссис Мортон. — Там он ее найдет. Джек, возможно, это не мое дело, но ты плохо выглядишь. Очень бледный и, готова поклясться, за последнюю неделю похудел на десять фунтов. И еще… — Он смущается. — Туфли у тебя надеты не на ту ногу.
Так и есть. Он тут же переобувается, снимает туфли, надевает их правильно.
— Последние сорок восемь часов выдались трудными, но я держусь, миссис Эм.
— Из-за этого Рыбака?
Он кивает:
— И я должен ехать. Времени в обрез. — Он поворачивается к пикапу, передумывает, вновь смотрит на миссис Мортон. — Оставьте ему сообщение, на магнитофоне в кухне, ладно? Попросите его позвонить мне на сотовый. Как только он вернется. — Одна мысль цепляется за другую. Он показывает на кассету в ее руке. — Ее не прослушивайте, хорошо?
Миссис Мортон в шоке:
— Я бы никогда такого не сделала! Прослушать чужую кассету — все равно что вскрыть чужое письмо!
Джек кивает, дарит миссис Мортон быструю улыбку:
— Хорошо.
— Это… на кассете он? Рыбак?
— Да, — кивает Джек. — Он.
«И те, кто хуже него, — думает он, но не говорит. — Гораздо хуже».
Он спешит к пикапу. Быстрым шагом — не бежит.
***
Двадцать минут спустя Джек паркует «додж» перед двухэтажным домом цвета детской неожиданности. Номер 1 по Нейлхауз-роуд. Сама Нейлхауз-роуд и соседние грязные улочки замерли под жарким послеполуденным солнцем. Дворняжка (та самая, которую прошлым вечером мы видели у отеля «Нельсон»), хромая, перебегает перекресток Амос-стрит и дороги Оо, но более ничего движущегося не наблюдается. Джек вдруг видит, как Морж и Плотник шествуют по восточному берегу Миссисипи, а за ними следуют загипнотизированные жители Нейлхауз-роуд. Шествуют они к костру. И котелку над ним.
Он трижды вдыхает полной грудью, стараясь взять себя в руки. На подъезде к городу, неподалеку от дороги к «Закусим у Эда», неприятное гудение в голове достигло максимума, превратившись в жуткий вой. На какие-то мгновения Джек даже перепугался, что непроизвольно вывернет руль и съедет с асфальта, поэтому снизил скорость до сорока миль в час. Но потом гудение начало утихать, уходить к затылку. Джек не видел щита с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», у проселка, ведущего к «Черному дому», но понял: проехал мимо. Вопрос лишь в том, сможет ли он пройти по этому проселку или голова у него разорвется при первом шаге.
— Не думай об этом, — говорит он себе. — Сейчас не время.
Он вылезает из кабины и идет по потрескавшемуся бетонному тротуару. Видит нарисованные мелом, уже поблекшие классики, и огибает их, понимая, что перед ним одно из немногих свидетельств пребывания Эми Сен-Пьер на этой земле. Рассохшиеся ступени крыльца скрипят под ногами. Джеку ужасно хочется пить.
«Наверное, убил бы за стакан воды или кружку холодного…»
Дверь распахивается, ударяясь о стену с грохотом пистолетного выстрела, на крыльцо выскакивает Нюхач:
— Святой Боже, я думал, ты никогда не появишься!
Глядя в глаза Нюхача, полные тревоги и боли, Джек понимает, что никогда не сможет сказать этому человеку, что смог бы найти «Черный дом» и без помощи Мышонка. Потому что, спасибо пребыванию в Долинах, его голова — настроенный на «Черный дом» радар. Нет, не скажет, даже если до конца жизни они останутся самыми близкими друзьями, у которых нет друг от друга тайн. Нюхач страдает, как Иов, и ему нет нужды знать, что агония его друга напрасна.
— Он все еще жив, Нюхач?
— На дюйм от смерти. Может, на дюйм с четвертью. С ним только я, Док и Медведица. Сонни и Кайзер Билл перепугались, убежали, как пара побитых псов. Быстрее заходи. — И прежде чем Джек успевает шевельнуться, хватает его за плечо и вталкивает в маленький двухэтажный дом на Нейлхауз-роуд.
— Еще по одной! — говорит парень с ESPN.
Звучит скорее как приказ, а не предложение, и хотя Генри не видит этого человека, он знает, что его собеседник никогда не занимался спортом, ни на профессиональном, ни на любительском уровне. От него идет масляный дух человека, который слишком тяжел даже для того, чтобы подпрыгнуть. И работа на спортивном канале, возможно, компенсация, позволяющая заглушить воспоминания детства: покупку одежды в секции для полных в «Сирее», издевательства более поджарых одноклассников.
