— Лоис? С тобой все в порядке?
— Нормально, — выдохнула она. — Просто лишний вес…
Пах-пах-пах: пистолетные выстрелы за машиной, пере городившей дорогу. За ними последовал звук, похожий на торопливый хриплый кашель, который Ральф легко узнал по репортажам в телевизионных новостях о гражданских войнах в странах «третьего мира» и о дорожных перестрелках в американских городках третьего сорта: скоростная стрельба из автоматического оружия. Снова пистолетные выстрелы, а потом более громкий и грубый лай винтовки. За ним последовал вопль боли, заставивший Ральфа зажмуриться и вызвавший у него желание заткнуть уши. Ему показалось, что это женский крик, и он вдруг вспомнил то, что начисто выпало из его памяти: фамилия женщины, о которой упоминал Лейдекер. Маккей. Сандра Маккей.
Эта мысль, пришедшая так неожиданно, наполнила его беспричинным ужасом. Он попытался убедить себя в том, что кричать мог кто угодно — даже мужчина, ведь мужики порой кричат женскими голосами, когда они ранены, — но все равно он знал. Это она. Это они. Психопаты Эда. Они напали на Хай-Ридж.
Рев сирен за ними. Запах дыма, теперь еще сильнее. Лоис глядела на него с испугом и отчаянием и все еще задыхалась. Ральф глянул на верхушку холма и увидел серебристый почтовый ящик, стоявший на обочине. На нем, конечно, не было названия; женщины, управлявшие Хай-Ридж, делали все возможное, чтобы сохранять анонимность, — здорово же им это помогло сегодня. Флажок почтового ящика был поднят — знак для почтальона, что кто-то кинул письмо. Это заставило Ральфа вспомнить о письме, которое послала Элен ему из Хай-Ридж — осторожное письмо, но тем не менее полное надежды.
Еще выстрелы. Свист отлетающих рикошетом пуль. Звон разбитого стекла. Рев — возможно, от злобы, но скорее всего от боли. Голодный треск горячих языков пламени, пожирающих сухое дерево. Завывание сирен. И темные испанские глаза Лоис, уставившиеся на него, потому что он был мужчиной, а ее воспитали в вере в то, что мужчины знают, как вести себя в таких ситуациях.
Тогда делай что-нибудь, заорал он себе. Ради всего святого, делай что-нибудь!
Но что? Что?
— ПИКЕРИНГ! — проревел усиленный раструбом голос за тем местом, где дорога врезалась в рощу молодых канадских елей размером с рождественские елочки. Теперь Ральфу стали видны красные искры и оранжевые языки пламени в сгустившемся дыму, поднимавшемся над елями. — ПИКЕРИНГ, ТАМ ВНУТРИ ЖЕНЩИНЫ! ДАЙ НАМ СПАСТИ ЖЕНЩИН!
— Он знает, что там женщины, — пробормотала Лоис. — Разве они не понимают, что он знает это? Они что, дураки, Ральф?
Странный прерывистый крик прозвучал в ответ легавому с рупором, и у Ральфа ушла секунда или две на то, чтобы понять, что крик этот на самом деле был дребезжащим смехом. Раздалась еще одна автоматная очередь. Ей ответил шквал пистолетных и ружейных выстрелов.
Лоис холодными пальцами стиснула его ладонь:
— Что нам делать, Ральф? Что нам теперь делать?
Он поглядел на клубящийся серо-черный дым над деревьями, потом вниз, на взбирающиеся на холм полицейские машины — на этот раз их было около полудюжины, — и, наконец, снова на бледное, напряженное лицо Лоис. В мозгу у него слегка прояснилось — не совсем, но достаточно, чтоб сообразить, что есть лишь один ответ на ее вопрос.
— Идти наверх, — сказал он.
5
Щелк! — и языки пламени, мелькающие над рощей канадских елей, из оранжевых стали зелеными. Голодный треск огня стал приглушенным, словно звук хлопушек, взрывающихся в закрытой коробке. Все еще держа Лоис за руку, Ральф повел ее вокруг переднего бампера патрульной машины полиции штата, оставленной для блокировки шоссе.
Новоприбывшие полицейские тачки тормозили возле этого препятствия. Мужчины в синей униформе выскакивали из них, казалось, раньше, чем машины успевали затормозить. У некоторых полицейских были обрезы, и почти на всех были пухлые черные жилеты. Один из них промчался сквозь Ральфа, прежде чем тот успел отскочить в сторону, как порыв теплого ветра: молодой паренек по имени Дэвид Уилберт, подозревающий, что его жена крутит любовную интрижку со своим шефом в офисе фирмы по купле-продаже недвижимости, где работает секретаршей. Однако проблема жены отошла на задний план (по крайней мере временно) под давлением почти непреодолимого желания Дэвида Уилберта помочиться и настойчивой испуганной скороговорки, извивавшейся в его мозгу как змейка:
[Ты не опозоришься, ты не опозоришься, нет-нет-нет, не опозоришься.]
— ПИКЕРИНГ! — заревел усиленный динамиком голос, и Ральф обнаружил, что почти чувствует слова на вкус у себя во рту, как маленькие серебряные капсулки. — ТВОИ ДРУЗЬЯ МЕРТВЫ, ПИКЕРИНГ! БРОСАЙ ОРУЖИЕ И ВЫХОДИ ВО ДВОР! ДАЙ НАМ СПАСТИ ЖЕНЩИН!
Ральф и Лоис, невидимые для людей, бегающих вокруг них, срезали угол и вышли к скоплению полицейских машин, припаркованных в том месте, где шоссе переходило в подъездную дорожку, обрамленную с обеих сторон красивыми ящичками с яркими цветами.
Женская рука важна во все века, подумал Ральф.
Подъездная дорожка вела в передний дворик белого фермерского дома, которому было по меньшей мере лет семьдесят. Он был трехэтажный, с двумя крыльями и длинной террасой, идущей вдоль всего здания; с нее открывался потрясающий вид на запад, где в утреннем свете вздымались тускло-голубые горы. Дом на фоне мирного пейзажа когда-то служил семейству Барретт и их яблочному бизнесу, а с недавних пор стал пристанищем для десятков избитых и напуганных женщин, но Ральфу было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что с сегодняшнего утра в этом доме уже никто жить не будет. Южное крыло дома было охвачено огнем, перекинувшимся на ту сторону террасы; языки пламени вылетали из окон, сладострастно лизали карнизы, взметая вверх горящие лоскутья дранки. В дальнем конце террасы он увидел горящее плетеное кресло-качалку. До половины связанный шарф висел на одной из ручек кресла; торчащие из него спицы раскалились добела. Где-то вызванивал повторяющуюся сумасшедшую мелодию колокольчик.
Мертвая женщина в зеленом комбинезоне и расстегнутой куртке лежала вниз головой на ступеньках крыльца, уставясь в небо через испачканные в крови стекла очков. В волосах у нее была грязь, в руке — пистолет, и рваная черная дыра в туловище. На поручнях в северном конце террасы повис мужчина, касаясь ботинком газонокосилки. Он тоже был в комбинезоне и защитной куртке. На клумбе под ним валялась автоматическая винтовка с торчащим из нее рожком магазина. Кровь стекала по его пальцам и капала с ногтей. Для Ральфа капли крови выглядели черными и мертвыми.
