Двое мальчишек на светящихся, как флуоресцентные лампы, велосипедах с экстравагантными, похожими на изогнутые обезьяньи хвосты рулями выписывали круги на автостоянке, пересекая дорожки друг друга с ловкостью, свидетельствующей о солидном опыте в видеоиграх и возможной в будущем хорошо оплачиваемой профессии авиадиспетчеров… Если им, конечно, удастся держаться подальше от кокаина и автомобильных катастроф. Оба носили свои кепки задом наперед. Ральф мельком прикинул, почему они не в школе в пятницу утром или по крайней мере не на пути в школу, и решил, что ему наплевать. Наверное, им тоже.
Вдруг два велосипеда, с такой легкостью до этого момента разъезжавшиеся друг с другом, столкнулись. Оба парня упали на мостовую и почти тут же вскочили на ноги.
Ральф с облегчением увидел, что никто не пострадал; их ауры даже не мигнули.
— Сыкун чертов! — раздраженно крикнул парень в майке «Нирвана» своему дружку. Ему было лет одиннадцать. — Что с тобой стряслось? Ездишь, как старый пердун!
— Я что-то слышал, — сказал другой, напяливая кепку на свои грязно-светлые волосы. — Так здорово бухнуло. Ты что, хочешь сказать, что не слышал? Да ну-у-у-у!
— Ни хрена я не слышал, — буркнул парнишка в «Нирване». Он вытянул вперед свои ладони — теперь грязные (или, быть может, чуть грязнее, чем прежде) и слегка расцарапанные. — Смотри, ездок хренов!
— Будешь жить, — пожал плечами его дружок.
— Ага, но… — Парнишка в «Нирване» заметил Ральфа, прислонившегося к ржавой туше своего «олдсмобила», засунув руки в карманы, и наблюдавшего за ними. — На что ты, мать твою, уставился?
— На тебя и на твоего дружка, — сказал Ральф. — А больше ни на что.
— Больше ни на что, да?
— Ага… И только.
Парнишка в «Нирване» глянул на своего приятеля, а потом снова перевел взгляд на Ральфа. В глазах его мерцала такая откровенная подозрительность, которую, как Ральф знал по опыту, можно было встретить лишь здесь, в Олд-Кейп.
— Какие-то проблемы?
— Не у меня, — сказал Ральф. Он вдохнул порядочно от красно-коричневой ауры мальчишки в «Нирване» и теперь чувствовал себя суперменом на скоростной трассе. И еще он чувствовал себя приставалой к детишкам. — Я просто думал, что, когда я был мальчишкой, мы не разговаривали, как ты со своим приятелем.
— Да? — Парнишка в «Нирване» смерил его нахальным взглядом. — И как же вы разговаривали?
— Точно не помню, — сказал Ральф, — но не думаю, что это звучало похоже на ваш пустой треп. — Он отвернулся от них, когда хлопнула стеклянная дверь закусочной. Из «Данкин донатс» вышла Лоис, в каждой руке держа по большому термосу с кофе. Мальчишки тем временем вскочили на свои светящиеся велики и покатили прочь; парнишка в «Нирване» оглянулся и кинул через плечо последний подозрительный взгляд на Ральфа.
— Ты можешь пить это и одновременно вести машину? — спросила Лоис, протягивая ему термос с кофе.
— Думаю, да, — сказал Ральф, — но на самом деле мне больше не нужен кофе. Со мной все в порядке, Лоис.
Она проводила взглядом двух мальчишек и кивнула:
— Поехали.
2
Мир полыхал вокруг них, пока они съезжали с шоссе № 33 и направлялись туда, где когда-то были Сады Барретта, и им не нужно было скользить ни на дюйм вверх по лестнице восприятия, чтобы видеть это буйство красок. Город исчез из виду, и они ехали через молодой лесок, горящий красками осени. Небо голубой равниной простиралось над дорогой, и тень «олдсмобила» мчалась рядом с ними, мелькая по листьям и веткам.
— Господи, это так красиво, — сказала Лоис. — Правда, красиво, Ральф?
— Да. Здорово.
— Знаешь, чего я хочу? Больше всего на свете?
Он отрицательно качнул головой.
— Чтобы мы могли просто съехать на обочину, остановиться, выйти и погулять по лесу. Найти полянку, посидеть на солнышке и посмотреть на облака. Ты бы сказал: «Посмотри на это, Лоис, оно похоже на лошадь». А я бы сказала: «Взгляни вон на то, Ральф, это вылитый человек с метлой». Как бы было здорово, правда?
— Да, — сказал Ральф. Слева открылась узкая прогалина в лесу; столбы высоковольтной линии электропередачи спускались со склона как солдаты. Провода высоковольтки сверкали серебром между ними под лучами утреннего солнца, тонкие, как паутинки. Основания столбов зарывались в медные наносы красного сумаха, и, взглянув вверх, над прогалиной Ральф увидел ястреба, скользящего на воздушном потоке, таком же невидимом, как мир аур. — Да, — повторил он, — это было бы здорово. Может, нам даже удастся когда-нибудь сделать это. Но…
— Но что?
— Если я начинаю, я действую стремительно, чтобы успеть потом что-то еще, — сказал Ральф.
Она слегка изумленно уставилась на него:
— Что за жуткая мысль!
— Ага. Думаю, самые верные мысли действительно жуткие. Это из сборника стихов под названием «Кладбищенские ночи». Его дал мне Дорранс Марстеллар в тот самый день, когда он пробрался наверх, в мою квартиру, и положил баллончик с газом в карман моего пиджака.
Он глянул в зеркало заднего обзора и увидел как минимум две мили шоссе 33, простиравшегося за ними, — черная полоса, прорезающая полыхающий красками лес. Луч солнца вспыхнул на хромированной поверхности. Машина. А может быть, две или три. И быстро догоняют.
— Старина Дор? — изумилась она.
— Да. Знаешь, Лоис, я думаю, он тоже часть всего этого.
— Может быть, и так, — сказала Лоис. — И если Эд — особый случай, может, Дорранс — тоже особый.
— Да, это приходило мне в голову. Самое интересное в нем — я имею в виду старину Дора, а не Эда — то, что, по-моему, ни Клото, ни Лахесис о нем не знают. Он словно из совершенно другой местности.
— Что ты хочешь сказать?
— Я сам не уверен. Но ни мистер К., ни мистер Л. ни разу не упомянули о нем, и это… Это кажется мне…
Он взглянул в зеркало. Там появилась четвертая машина, едущая на большой скорости, и он увидел синие мигалки на крышах первых трех. Полицейские машины. Направляются в Ньюпорт? Нет, скорее чуть поближе.
Может быть, они гонятся за нами, подумал Ральф. Может быть, внушение Лоис дамочке Ричардс, чтобы она забыла про нас, не сработало.
Но стала бы полиция отправлять четыре патрульные машины за двумя престарелыми в такой ржавой рухляди, как «олдсмобил» Ральфа? Ральф так не думал. Вдруг в его мозгу вспыхнуло лицо Элен. Он почувствовал, как у него засосало в желудке, и вывел «олдс» на обочину.
— Ральф? Что… — Но тут же она услыхала нарастающее завывание сирен и круто повернулась на сиденье, а глаза ее расширились от ужаса. Первые три полицейских автомобиля с ревом пронеслись мимо них, выжимая больше восьмидесяти миль в час, обдав тачку Ральфа гравием и пустив хрустящие опавшие листья в пляску безумных дервишей у себя в кильватере.
