- Ирина Васильевна, ещё пару человек позовите, не помешает. - В действиях охранника чувствовался изрядный опыт. - Марину с фасовки да еще кого-нибудь, вон - Фарида хотя бы… Свидетелями будут, мало ли что.
Управляющая беспрекословно убежала созывать будущих свидетелей. Они явились буквально через минуту. Полноватая русская женщина лет пятидесяти, чем-то похожая на актрису Крачковскую, и молодой - не то таджик, не то узбек - с туповатым лицом. Михаил стал не спеша выкладывать из карманов ключи от дома, старенькое портмоне, носовой платок, начатую упаковку жвачки "Стиморол".
Толстый с жадной надеждой следил за процессом, разочарованно кривясь каждый раз, когда вещь не оказывалась ожидаемым «лопатником».
- Пальто дайте, пожалуйста, - Семёныч протянул руку, когда Курмин развёл руками: «всё!». - Да ничего с ним не сделаю, не бойтесь.
Курмин подал ему пальто, тот ловко прощупал его сверху донизу и положил рядом с корзиной. За пальто последовал свитер. Человек-гора скривился в очередной раз.
- Руки поднимите, если не трудно.
Оставшийся в рубашке Михаил послушно задрал вверх конечности, философски ожидая конца процедуры.
Охранник грамотно и относительно деликатно обыскал Курмина, не упустив ничего. Результат в точности копировал предыдущие: толстый выглядел уже напрочь унылым и разочарованным.
- Может, в обуви? - предположил он, цепляясь за последнюю соломинку. - В носки можно спрятать. Пачка не очень толстая, мог заныкать.
Курмин без лишних вопросов снял ботинки, встал на чистую картонку, предусмотрительно предложенную управляющей. Задрал брючины, продемонстрировал, что его носки не являются хранилищем материальных ценностей.
- В трусы полезете? - с легчайшей издёвкой поинтересовался Михаил, зашнуровывая ботинки. - Или обойдёмся?
Человек-глыба молчал, с унылой злостью раздувая ноздри.
- Всё? - Спросил Курмин.
- Нет? - Управляющая посмотрела на Семёныча.
Тот посмотрел на толстого. Человек-гора помотал головой, признавая свою неправоту. Разлепил скорбно сжатые губы.
- Но ведь какая-то сука подрезала… Найду - с дерьмом смешаю.
- Но не он! - Семёныч подытоживающее мотнул головой. - Я бы нашел. Опыт не пробездельничаешь… Может, сами проверить желаете? Так сказать, для полноты картины. А?
- Зачем... - На толстого было грустно глядеть. - Я же видел, как вы обыскивали.
- Тогда я пошел. - Михаил оделся, распихал личные вещи по карманам, взял корзинку: и направился к выходу.
- Секундочку! - Негромкий возглас Семёныча догнал его почти у двери подсобки. - Давайте для очистки совести ещё корзиночку проверим. На всякий случай…
- Не вопрос… - Курмин вернулся назад, протянул ему корзинку. - Досматривайте. Только за испорченные при осмотре товары будете платить сами.
Семёныч поставил корзинку на стеллаж, человек-глыба вперился в неё взором, в котором неярким огоньком затлела новая надежда. Охранник принялся аккуратно выкладывать товары. Растительное масло, злополучный коньяк, сушки, сахар. Коробка с пиццей…
Большой, фасонный тёмно-коричневый кошелёк со щегольским тиснением и изящной серебристой пряжечкой замка-защёлки лежал под ней.
Человек-глыба издал какой-то совершенно детский «ой!» и схватил свою пропажу. Семёныч скользнул Курмину за спину, но Михаил и не собирался бежать. Дурной сон какой-то, ей Богу…
- Деньги где? - взревел толстый, бегло изучив содержимое кошелька. - Сука, раздербаню наглухо! Деньги верни, пидор!
- Сам пидор… - машинально ответил Курмин, которому изрядно надоела брань человека-горы. - Не брал ни…
В следующее мгновение его почти раздавило между тушей собеседника и стеллажом. В глазах потемнело от острой боли, вонзившейся в позвоночник.
…ярко-красная дамская сумочка, выставленная вперед в качестве хоть какой-то защиты, улетела в сторону от короткого удара тяжёлой лапы. Девица в чрезмерной «боевой раскраске» на глуповатой мордашке отчаянно визжала, задом отступая на высоких каблуках вглубь ночного сквера. Окна домов белесоватыми пятнами вспыхивали один за другим, неясно видимые за густой стеной многолетних тополей. Встревоженные голоса не долетали до места действия, перекрываемые истошным визгом дешёвой уличной путаны. Объятая безотчётным ужасом проститутка бросилась бежать, громко стуча высокими каблуками недорогих туфель. Кошмар за её спиной взвился в прыжке, настигая убегающую цель. Острые, загнутые книзу когти легко вошли в плоть чуть пониже лопаток, рассекая мышцы спины и ягодиц. Хлынула кровь, девица упала, и, не оглядываясь, поползла прочь.
Ужас шагнул вперед. Следующий удар когтей пришёлся точно в шейные позвонки, пройдя сквозь плоть и выйдя из горла спереди…
…реальность вернулась новой вспышкой боли в позвоночнике, словно кто-то забил в него большой кривой гвоздь и теперь дергал его из стороны в сторону, стараясь вытащить. Курмин в ужасе захрипел, заворочался, пытаясь как-то облегчить боль. Толстый напирал всем весом, обещая немедленно вынуть душу из «этого рваного гондона». Командным баритоном орал Семёныч, пытаясь предотвратить самосуд, панически визжали фасовщица с управляющей, молчал восточный человек Фарид. И все вместе они вцепились в человека-гору, пытаясь оттащить его от Михаила. Краем глаза, Курмин заметил ещё двух молодых парней в комбинезонах с символикой магазина, бегущих на помощь.
Толстого стали понемногу оттаскивать назад. Человек-глыба понял, что возмездие ускользает, и махнул правой рукой. Кулачище, оказавшийся твёрдым, как бетонная свая, влип в скулу Михаила. Того унесло на пару метров вбок и распластало по полу. К боли в позвоночнике, шарахавшейся вверх-вниз, по чуть-чуть затихая, прибавилась боль в левой половине лица. Которое, казалось, деформировалось до полной неузнаваемости.
- Эй, вы как?
Взмыленный Семёныч склонился над ним, вглядываясь с предельной озабоченностью. Но не потеряв во взгляде ни капельки цепкой деловитости, с которой он пытался исчерпать выпавший ему конфликт. Михаил слабо покрутил головой, прислушиваясь к ощущениям в организме.
- Ничего хорошего…
Человек-гора свирепо ворочался в паре метров от него, не собираясь сдаваться. На нём висело уже семеро сотрудников магазина, изо всех сил не дающих случиться чему-то ужасному. На дублёнке толстого отсутствовало три пуговицы, но сам он казался неутомимым.
Положение спас Семёныч.
- Спокойно! Замри, я сказал!!! - заорал он на толстого. - По статье пойдёшь, идиот! Лежи, не рыпайся!
Крики пропали втуне. Семёныч огляделся с отчаянием человека, которому нечего терять, и схватил с находящегося поблизости паллета двухлитровую бутылку "Бон Аквы". Газированная струя влетела прямо в рот толстого. Следующие порции оросили его физиономию и одежду.
