– Только он никогда не работает, – прокомментировала девочка, – мама говорила… Она хотела меня сюда сводить, но все время закрыто.
– Разберемся, – сказал Суворов, – за тем и приехали. Ну, будь здорова, надеюсь, вырастешь в хорошего человека, а меркантильность не помешает. Пошли, – скомандовал он Толе. Они остановились перед запертой дверью. – Театр марионеток «Коломбина», – вслух прочел Суворов. – Интересно, что это за Коломбина такая… Уехали на гастроли в Потьму? Ничего себе! Чушь какая-то!
– Почему же? – спросил Толя.
– Ты знаешь, где эта Потьма находится?
Толя пожал плечами.
– В Мордовии… Там кругом лагеря…
– Да какая разница.
– Ведь не пионерские же! Они, по-твоему, зэкам кукольные представления отправились давать? Явная туфта. Ну ладно. Хотелось бы заглянуть во внутренности этой «Коломбины».
– Прошлый раз мы шли через гастроном, – сообщил Толя. – Через какие-то подвалы…
– На этот раз пойдем другим путем. – Суворов присмотрелся к замку. – Ничего сложного, откроется в две секунды. Кстати, им время от времени пользуются, следов ржавчины не видать. – Он вернулся к машине, принес оттуда связку ключей и стал выбирать подходящий.
– А если увидят? – неуверенно произнес Толя.
– Кто? До нас никому нет дела. Сейчас вообще люди стараются не обращать внимания на происходящее вокруг.
Замок щелкнул. Круто вниз во мрак уходили ступеньки. Потянуло холодом и сладковатым запашком. Суворов повел носом, поморщился:
– Странная вонь.
– Там внизу склады, холодильники…
– Разберемся, какие там холодильники. – Суворов достал из сумочки небольшой, но мощный фонарик и двинулся вперед.
Толя поплелся следом. Ему все больше казалось, что он совершает глупость, хотя и непонятно, какую именно. Ступеньки уперлись в дверь, отворив которую они очутились в совершенно пустом помещении, слабо освещенном парой слабеньких электрических лампочек.
– Это, что ли, театр? – удивленно спросил Суворов, обернувшись к своему напарнику. – Убранство не блещет богатством, а ведь ты рассказывал про небывалую роскошь. Так где же она?
Толя недоуменно озирался.
– Не знаю, – смущенно промолвил он, – все было по высшему разряду. Может, мы не туда попали?
– Может, и не туда, – согласился Суворов. – Будем искать. Вон в углу еще какая-то дверь имеется.
Но и за этой дверью их ждала все та же картина: голые бетонные стены, пустые пространства без намека на присутствие человека. Луч света вырвал из мрака обрывки газет на полу, какие-то измятые картонные ящики… Суворов вздохнул.
– Но я не обманываю! – закричал Толя.
– Спокойно. Не нужно орать. Не сомневаюсь в правдивости твоего рассказа. Вот только не верю, что ты видел именно то, что так живописно описал.
– Как же это может быть?
– Объяснить пока не могу, но чувствую, нас водят за нос, да еще как! Ладно, продолжаем поиски. Только прошу тебя, не голоси, что бы ни увидел. Сохраняй спокойствие.
– А куда дальше?
– Вон еще дверь имеется. – Суворов потянул за ржавую железную скобу. – Прямо бункер фюрера! Но что это? Тут, похоже, следы обитания человека, хотя отнюдь не бархатные кресла…
– Холодильник, – чуть слышно пояснил Толя.
– Точно, склад мясопродуктов.
– Я, кажется, проходил здесь в прошлый раз, когда шел через подсобку магазина.
Внутренность холодильника была так же слабо освещена, как и остальные помещения. Электрический свет едва пробивался сквозь укутанные инеем сетки плафонов. Было очень холодно. Стены склада покрывал толстый слой изморози. Вдоль стен на крюках рядами висели едва различимые в сумраке мясные туши.
– Пойдем быстрее отсюда, – взмолился Толя. – Я совсем задубел.
– Погоди, браток. Кажется, представление начинается. Глянь-ка сюда… – Луч фонарика уткнулся в одну из висящих на крюке туш, и Толя невольно вскрикнул. Перед ними находилась вовсе не освежеванная хрюшка, а человек, вернее то, что от него осталось после соответствующей обработки. Металлический крючок продет под лопатку, голова безжизненно свисает на грудь.
Толя застыл, скованный не холодом, а ужасом, который вызывало зрелище, открывшееся перед ним. Однако Суворов, похоже, не был напуган. Он приблизился к висящему трупу и за волосы приподнял голову.
– Узнаешь?
– Ой, – выдохнул Толя, – барабанщик…
– Ага-ага…
Толя пригляделся повнимательнее. Перед ним точно висел несчастный Шура Доместиков, совсем недавно выступавший в роли провожатого.
– Не тот ли, который уже один раз якобы умер? – как бы между прочим поинтересовался Суворов. – Эпитафию мы с тобой еще видели в альбоме… как там… «пред вами жертва суррогата…»
– «… и бестолкового медбрата», – машинально закончил Толя.
– Точно. – Суворов ударил по плечу трупа ручкой фонарика. Раздался глухой звук, словно стучали по дереву. – Насквозь проморожен. Отлично.
Что уж тут отличного, Толя не понял. Больше всего в эту минуту ему хотелось убраться куда-нибудь подальше.
– А нет ли среди этого мясного ряда еще знакомцев? – Суворов как ни в чем не бывало двинулся вдоль страшного ряда. Толя остался на месте. Он старался не смотреть на труп барабанщика, однако время от времени невольно скашивал на него глаза и тут же отводил взгляд в сторону.
– Эй, Толяныч! – услышал он голос Суворова. – Давай-ка сюда!
– Зачем?
– Поспешай, браток, тут еще кое-что интересное обнаружилось. Причем именно для тебя.
Парень нехотя поплелся вдоль туш. Суворов стоял возле одной и светил фонариком.
– Ну как тебе?
Подняв глаза, Толя ощутил неожиданную слабость в коленях и чуть не сел на ледяной пол. На крюке болтался… он сам! Ужас сковал парня. Глаза вылезли из орбит, затылок налился свинцом. Бессмысленно разевая рот, Толя таращился на свою копию, не в силах вымолвить ни слова. Его двойник оказался подвешен таким образом, что голова не лежала на груди, а находилась в вертикальном положении. Глаза несчастного были широко раскрыты и наполнены жизнью. Не страдание и боль излучали они, а откровенную насмешку. При этом тело повешенного оставалось совершенно неподвижным.
– Что скажешь? – спросил Суворов. – Смотри! – Он ухватил пояс джинсов мертвеца и дернул за него. Висящий даже не шелохнулся.
– Примерзли, – наконец изрек Толя.
– Какое примерзли! Идиот! – Суворов, видимо, начинал терять присущее ему самообладание. – Вот смотри! – Он извлек из кармана небольшой, но чрезвычайно острый складной нож и попытался разрезать на висящем одежду. Нож издавал звук, точно царапали по стеклу, но результатов не последовало. Одежда словно составляла одно целое с телом.
– Въехал?!
