– Прежде всего, этим бродягам запрещено останавливаться на Пелли и даже просто пересекать ее; кроме того, жалобы не поступали и преступление зарегистрировано не было. Этому негодяю Фримантлу нет никаких извинений, но я берегу репутацию Ингершама и спокойствие его обитателей. Стоит заговорить о происшествии, как на город налетит ядовитая стая лондонских репортеров. Я не желаю их нашествия.
– Им будет трудно помешать, – заметил Триггс.
– А вот и нет, Триггс. Я заткну рот своим людям; они меня знают и понимают, что в моих руках имеется немало средств заставить молчать самых болтливых.
– Мне кажется, подобное дело замять нелегко, – заявил Триггс. – Я, со своей стороны, не смогу этого сделать, господин мэр, поскольку вы послали меня туда в качестве помощника констебля.
– А кто собирается замять дело? – воскликнул мэр. Напротив, оно получит свое завершение в полном согласии с законом и нормами правосудия. Доктор Купер освидетельствовав Фримантла и вынес заключение: полная невменяемость субъекта. Через час его отвезут в сумасшедший дом, где он и будет отныне пребывать.
– Действительно, – кротко сказал доктор Купер. – Мое заключение будет подтверждено дипломированным психиатром. Перед лицом подобных фактов судебное разбирательство прекращается, как, впрочем, и следствие по данному делу.
Все было ясно и понятно, и мистеру Триггсу не оставалось ничего иного, как уступить.
Когда мэр протянул ему чек, он заколебался:
– Не знаю, должен ли принимать его.
– Это ваш гонорар, – сказал мистер Чедберн. – Повторяю, вы положили конец ужасу, от которого страдали все. Вы великий мастер своего дела, мистер Триггс!
Триггс удалился, смущенный н довольный.
Днем он получил громадный букет роз и поэтический альбом, на первой странице которого красовалась «Песнь о козодое» с эпиграфом: «Моему спасителю – великому детективу Триггсу».
К альбому был приложен тщательно завязанный пакет. Триггс нашел в нем питолу с новыми струнами; на визитной карточке, прикрепленной к грифу, было начертано: «Да воспоет она ваше счастье и вашу славу!»
Мистер Триггс вздохнул; он вновь ощутил резкий запах пота влажной руки мисс Лавинии Чемсен и, неизвестно почему, вспомнил таинственно исчезнувшую мисс Руфь Памкинс.
Вечером он по-царски принимал своего приятеле Дува. И вместо обычного грога они пили во славу победного дня французское вино.
– Сегодня утром, – заявил Триггс, наполняя бокалы, мистер Чедберн сказал мне, что я покончил с ужасом Пелли… Так вот, Дув! Я не верю в это. Жалкий безумец Фримантл не мог быть воплощением Великого Страха, по крайней мере полным его воплощением.
Мистер Дув курил и хранил молчание.
И тогда мистер Триггс понял, что он не так уж доволен самим собой.
VI
МИСТЕР ДУВ СНОВА РАССКАЗЫВАЕТ СВОИ ИСТОРИИ
Мистер Триггс стал великим человеком Ингершама.
Конечно, никто открыто не говорил о Фримантле, о таинственных ужасах Пелли, но втихомолку все восхваляли заслуги человека из Скотленд-Ярда, с лихвой оплатившего свой долг признательности покойному сэру Бруди.
Когда Триггс шел по улице, все шляпы я шапки взлетали над головами в приливе энтузиазма, и, кажется, только энергичное вмешательство самого мистера Чедберна избавило его от шумных ночных серенад при фонарях.
Отовсюду сыпались приглашение на обеды, чаи, на партии в вист, и миссис Снипграсс каждый день с гордостью опорожняла почтовый ящик, набитый восторженными посланиями.
Мистер Триггс вежливо отклонял все предложения либо оставлял их без ответа, но по настоянию мистера Дува принял одно предложение мистера Пайкрофта, аптекаря.
И сделал это не без удовольствия. Его детские воспоминания были довольно смутными, ибо еще малым ребенком его отправили за счет доброго мистера Бруди в дальний пансионат; во время единственных каникул, проведенных в Ингершаме, он частенько забредал в аптеку, владельцем которой в ту эпоху был мягкий, приветливый старичок, передавший дело мистеру Пайкрофту после женитьбы последнего на единственной дочери аптекаря.
Мистер Триггс еще помнил бледную красивую девчушку со светло-голубыми глазами.
Войдя в эту старенькую деревенскую аптеку, мистер Триггс совершил волнующее путешествие в прошлое, узнав запахи и формы далекого детства.
Пайкрофт принял гостей в голландской столовой, похожей на уютную кают-компанию.
– Мистер Триггс, – торжественно произнес аптекарь, – заяц из басни почтенного Лафонтена предавался в своем логове бесплодным мечтаниям, ибо у него не было иных дел. Житель же маленького городка следит за своим соседом, болтает, делится своими воспоминаниями и ест – у него тоже нет занятий. Чаще всего его болтовня приятна, а еда вкусна. И посему предлагаю продолжить приятную беседу за вкусной едой.
Так и произошло – в ценной посуде были поданы отличные блюда.
– Отведайте этих жаренных на вертеле раков из Грини, мистер Триггс. Нет, эта сочная птица не гусенок и не фазан, а павлин. Лучшей дичи не сыскать, но не следует его фаршировать трюфелями.
Конечно, жаль негодяя Фримантла, но ему не было равных в изготовлении паштета из телятины и окорока, и я уверен, что простофиля, который заменил его в надежде жениться на глупейшей миссис Фримантл, если она овдовеет, и в подметки ему не годится по части кулинарии. Но это не причина забывать о паштете, я изготовил его собственными руками. Он вам нравится? Я очень рад. А напитки… Если я вам скажу, что готовлю их сам по рецептам великого Распая?
Вечер начинался превосходно, но на чистом небе оставалось одно облачко, которое мистер Триггс поспешил бесхитростно развеять.
– Я знавал вашу супругу, – сказал детектив.
– Вот как? – пробормотал аптекарь, и губы его задрожали.
– Тогда ей было лет семь или восемь, да и мне не больше!
– Бедняжка Ингрид! Она была красива… Ее нордическое очарование происходило от матери, шведки. Как я ее любил, мистер Триггс. Но она никогда не отличалась крепким здоровьем и простудилась – в Ингершаме ужасные зимы. Ее стал мучить кашель… Лондонские специалисты посоветовали долгое пребывание в Швейцарии. Она не вернулась, мистер Триггс. Она спит на крохотном кладбище в Анодине под сенью громадных сосен…
Мистер Дув ловко сменил тему разговора.
– Предлагаю выпить за успех нашего друга Триггса. Думаю, детективы Скотленд-Ярда позавидовали бы столь полному и решительному успеху, с каким он уничтожил ужас Пелли.
– Э… – промычал Сигма, – я, право, не заслуживаю…
– Некогда, – продолжил мистер Дув, – я знавал в Лондоне знаменитого Мепла Репингтона. – Это имя вам что-нибудь говорит, мистер Триггс?
