- Уходим отсюда, - тихо сказал он. – Секст, Юний, заберите наши доспехи из хижины. Фурий, ты предупреди Самхета, что дело дрянь.
Тут один из островитян заметил, что римляне насторожились и что-то крикнул товарищам. Вся толпа бросилась в сторону пришельцев. Их мгновенно окружили. Римляне встали спина к спине и выхватили из ножен мечи.
- Что за дерьмо?! – заорал декан. – Дурмана вы что-ли нажрались?
Слов римлянина никто не понял, но по интонации было ясно, что чужак требует объяснений столь внезапной агрессии. Лот не стал ничего объяснять, он сделал знак четверым воинам и те принесли тела Румины и Ками.
Римляне вытаращили от изумления глаза. В голове Марка Деция мысли завертелись, как бешенные. Вряд ли девчонок прикончили островитяне. Ясно, что кто-то из своих. Это какой же глупец сотворил такое? И что же теперь будет? Но додумать это он не успел. Лот ударил его копьем прямо в лицо. Острие вонзилось в щеку под правый глаз и проникло глубоко в череп. Обиваясь кровью, декан начал оседать на землю. Он умер мгновенно. Этот удар послужил сигналом. С дикими воплями островитяне набросились на римлян со всех сторон. Юний, прежде чем три копья пронзили его, успел распороть живот одному из нападавших. Фурий разрубил голову ещё одному дикарю, но мгновением спустя копье насквозь пробило ему горло. Секст был сбит с ног и сразу пять копий пронзили его со всех сторон.
Лучник Самхет с ужасом наблюдал за гибелью товарищей из кустов. Когда последний из римлян был убит, он, пригнувшись, побежал прочь. Кусты росли в этом месте довольно густо и тянулись вдоль дороги почти до окраины селения. Но там, возле крайних хижин они заканчивались и заросли начинались лишь на склонах ближайшего к дороге холма. Чтобы попасть туда и скрыться в джунглях Самхету пришлось преодолеть открытый участок. Его тут же заметили. Дикари подняли ужасающий свист и вой. Потрясая копьями, они устремились за беглецом.
В погоню не отправился лишь Лот. Он остался стоять возле тел девушек и римлян. Чуть ковыляя к нему приблизился Арубал.
- Черный день сегодня, - тяжело вздохнув, произнёс жрец. – Но самое ужасное ещё грядёт.
Лот повернулся к отцу и пристально взглянул на него. Взгляд молодого воина был страшен. В нем не осталось ничего кроме боли и ярости.
- Мы должны отомстить! Эти чужеземцы, - он кивнул на окровавленные трупы у своих ног, - заплатили за кровавое дело своих товарищей и это правильно, но истинные убийцы Румины и Ками живы. Я собираю воинов, отец. Мы нападём сегодня же!
- Нападать на чужеземцев опасно, – покачал головой Арубал. – Нужно уходить в Нижние пещеры. После, мы начнем нападать на их небольшие группы.
- Нет, отец! – запальчиво воскликнул Лот. - Мы не должны прятаться на своей земле! Нужно захватить лагерь чужаков, пока их там немного. Клянусь, к ночи я принесу тебе их головы!
- Может, стоит для начала поговорить с их начальником Северианом? – предложил старейшина. – Он показался мне человеком разумным. Я думаю, стоило бы постараться всё уладить миром. Никому не нужно это кровопролитие.
- Нет, отец, теперь уже поздно. Мы убили их людей. И я думаю, что нужно убить их всех. Вспомни, что говорил их другой командир, первый пришедший в деревню. Они захотят захватить наши земли. Непременно захотят! Эти, что прибыли сейчас, лишь они знают путь к нашему острову и нельзя выпускать их отсюда живыми. Ни одного нельзя выпускать! Я, как командир воинов принял решение. Быть войне!
С этими словами Лот в окружении воинов направился прочь из деревни. Он разослал гонцов в горы и в несколько мелких селений, что располагались на восточном побережье острова. Он полагал, что под его началом соберётся больше тысячи воинов. С такими силами Лот рассчитывал победить чужеземцев, даже с их доспехами и оружием.
Марк Сабин и его люди возвратились в лагерь злые и усталые. Солдаты, увидевшие пленниц и поначалу начавшие радостно свистеть и улюлюкать, тут же замолчали, когда в ворота внесли тело Випсания.
К Сабину и Марку Петрию приблизился центурион Гай Фалиск.
- Что случилось? – спросил он встревожено.
- Закрыть ворота, часовых на все башни, - резко приказал Сабин. Потом, добавил, отвечая на вопрос центуриона.
- На нас напали дикари и мы вынуждены были защищаться. Эти женщины – заложницы.
Для пленниц была выделена палатка, куда их и затолкали, подгоняя пинками и руганью. Вокруг выставили шестерых часовых. Неподалёку от загона для рабов из стволов пальм сложили невысокий помост, на который поместили тело Випсания. Вечером, после проведения соответствующих церемоний труп собирались сжечь и по обычаю италиков пепел собрать в урну.
За всем, что происходило в лагере, из своего загона внимательно следили рабы-фракийцы.
- Смотрите-ка, похоже, у римлян неприятности, - тихо произнёс Одакс.
- И дня не прошло, как поссорились с местными, - хмыкнул Диас. – Вот подонки. Видно и вправду у них волчья порода[26] - не могут ни с кем ужиться. Надо держать ухо востро. Кто знает, как всё сложится.
- О чём это ты? – спросил Бакий. – Что задумал?
- Пока ничего. Но я думаю, скоро местные явятся сюда и попытаются освободить своих женщин. Это наш шанс вернуть себе свободу.
- А что мы потом будем делать? – фыркнул Бакий. – Как выберемся с этого острова?
- Может и никак, - глядя в никуда, произнёс Диас. – Боюсь, мы больше не увидим родной Фракии. Но если я останусь, жив и снова буду, свободен, с удовольствием поселюсь здесь. Тут неплохо. Места красивые, море. И женщины… Ты видел? Хороши. Нужно, лишь завоевать доверие местных. Поэтому, говорю вам, будьте внимательны.
Марк Сабин прибыл в свой шатер в скверном настроении. Он позвал своего личного слугу грека Аскелая и велел принести вина. Тот явился, держа в одной руке мех[27] в другой скифос[28]. Марк Сабин выхватил из рук грека мех и начал жадно пить прямо из него. Затем, он прилёг на кушетку. Женщину ему сейчас совсем не хотелось. Младшего трибуна одолевали мрачные мысли. Вся эта затея с захватом женщин, теперь казалась ему не просто ошибочной, но и чистейшей глупостью. И как он позволил Марку Петрию уговорить себя на такое? Келевст – понятное дело, хотя и служит в римском флоте, но по сути настоящий разбойник. Но он, то Сабин – римский патриций, кадровый военный. Как он мог уподобиться флотскому отребью?
В то время, как Марк Сабин терзался сомнениями и переживал за содеянное, келевст Марк Петрий напротив, считал, что всё сделал правильно. В их руках были красивые пленницы, от вражеских воинов удалой скрыться незаметно. Теперь они в своём лагере и в полной безопасности за крепкими стенами. Чего ещё желать? Что до недавнего вынужденного кровопролития, так оно, лишь разгорячило его.
