[У него мои сережки, Ральф. Этот грязный мелкий ворюга украл мои сережки. Он их носит.]
[Я знаю. Я видел.]
Из разреза в нейлоне показалась половина лица Атропоса, как лицо самого уродливого в мире младенца в момент рождения. Ральф почувствовал, как напрягаются мышцы маленького существа у него под коленом, и вдруг вспомнил одну старую пословицу, которую он где-то прочитал… может быть, на ярлычке чайного пакетика «Салада»: Тот, кто схватил тигра за хвост, не должен его отпускать. Теперь, в этой невероятной подземной пещере, чувствуя себя персонажем сказки, придуманной пациентом клиники для душевнобольных, Ральф подумал, что он постиг божественную суть этой пословицы. С помощью комбинации неожиданной ярости Луизы и везения он смог, хотя бы временно, оказаться сильнее этого мелкого и уродливого мудилы. Вопрос в том – и вопрос неприятный, надо заметить, – что делать дальше.
Рука со скальпелем дернулась вперед, но удар получился вялым и невнятным. Ральф с легкостью уклонился. Сопя и матерясь, не задумываясь о точности, полный бессильной ярости, Атропос продолжал размахивать скальпелем.
[Отпусти меня ты, ублюдок-переросток! Тупой старик! Уродливая старая черепаха!]
[А я выгляжу немного лучше, чем раньше, и уж точно лучше, чем ты, неужели не замечаешь?]
[Скотина! Глупая краткосрочная скотина! Ты пожалеешь! Ты очень сильно пожалеешь!]
Ну, подумал Ральф, по крайней мере он не умоляет. А то я почти не сомневался, что он будет молить меня о пощаде.
Атропос продолжал слабо размахивать скальпелем. Ральф опять уклонился от этих ударов и схватил существо, лежащее на полу, за горло.
[Нет, Ральф! Не надо!]
Он помотал головой, не зная, что он пытается выразить этим жестом: то, что его раздражают ее истошные вопли, или то, что он не знает, что делать, или и то, и другое. Он дотронулся до кожи Атропоса и почувствовал, что тот дрожит. Маленький доктор вскрикнул, и Ральф ощутил, что он чувствует. Это было противно и тошнотворно, но Ральф не убрал руку. Вместо этого он попытался поплотнее обхватить горло Атропоса и не был особенно удивлен, когда понял, что не может этого сделать. Разве Лахесис не говорил, что только краткосрочники могут противостоять воле Атропоса? Что-то такое он помнил. Вопрос только: как?
Атропос мерзко рассмеялся.
[Пожалуйста, Ральф! Просто возьми мои сережки, и мы пойдем!]
Атропос скосил на нее глаза, а потом снова уставился на Ральфа.
[Ты что, думал, что сможешь убить меня, краткосрочник?]
Нет, он так не думал, но надо было удостовериться.
[Жизнь – такая сука, правда, краткосрочник? Может, просто отдашь мне колечко? Я ведь так или иначе его получу. Можешь не сомневаться.]
[Да иди ты на хер, мелкая тварь!]
Круто сказано, но это только слова. Самый важный вопрос так и остался нерешенным. Что ему, черт подери, теперь делать с этим чудовищем?
Что бы то ни было, этого нельзя делать, когда рядом стоит Луиза и смотрит на тебя, сказал ему внутренний голос, холодный и незнакомый, совсем не похожий на голос Каролины. Все было в порядке, когда она была в ярости, но сейчас-то она не в том состоянии. Она слишком добрая для того, что будет дальше, Ральф. Ее надо отсюда убрать.
Он повернулся к Луизе. Ее глаза были прикрыты. И вид у нее был такой, как будто она вот-вот упадет и уснет прямо здесь, в арочном проеме.
[Луиза, я хочу, чтобы ты ушла отсюда. Сейчас же. Поднимайся наверх и жди меня под дерев…]
Скальпель снова взметнулся вверх и на этот раз чуть не отрезал Ральфу кончик носа. Он увернулся, и в этот момент его колено скользнуло по нейлону. Атропос рванулся изо всех сил и все-таки откатился в сторону. В последний момент Ральф снова прижал голову лысого человечка к полу – кажется, это разрешалось правилами – и поставил колено обратно.
[Эй! Эй! Прекрати! Ты же меня угробишь!]
Не обращая внимания на вопли лысого доктора, Ральф опять повернулся к Луизе.
[Иди, Луиза! Иди наверх! Я тебя догоню, как только смогу уйти!]
[Мне кажется, я не смогу подняться наверх сама, я слишком устала.]
Атропос снова затих – на время – под коленом Ральфа. Но это было еще далеко не все. Там, наверху, шло время, и шло оно очень быстро, а время сейчас было их настоящим врагом: не Атропос и даже не Эд Дипно, а именно время.
[Мои сережки…]
[Я принесу их, Луиза, я обещаю.]
Сделав над собой невероятное усилие, Луиза выпрямилась и серьезно посмотрела на Ральфа.
[Только не причиняй ему вреда без необходимости, Ральф. Это не по-христиански.]
Абсолютно не по-христиански, согласилось маленькое злобное существо в голове Ральфа. Но если очень хочется, то можно и не по-христиански.
[Иди, Луиза. Оставь его мне.]
Она печально посмотрела на него.
[Если я попрошу тебя пообещать, что ты не причинишь ему вреда, это ведь ничего не изменит, да?]
Он подумал и покачал головой.
[Не изменит, но я могу тебе пообещать, что все, что я ему сделаю, будет соизмеримо с тем, что сделает он. Этого достаточно?]
Луиза задумалась, потом кивнула.
[Да, наверное, достаточно. И может быть, я смогу подняться сама, если буду делать это медленно и осторожно… а ты?]
[Со мной все будет в порядке. Жди меня под деревом.]
[Ладно, Ральф.]
Он смотрел, как она прошла через грязную комнату, держа в руке тапочек Элен. Она прошла через арку, соединявшую комнату и коридор, и медленно побрела наверх. Ральф подождал, пока она не исчезнет из виду, и повернулся обратно к Атропосу.
[Ну что ж, лапушка, мы тут вдвоем… два старых приятеля снова вместе. И чем бы нам таким заняться? Может быть, поиграем? Ты же любишь играть, правда?]
Атропос немедленно возобновил свои попытки освободиться, размахивая скальпелем над головой и пытаясь сбросить с себя Ральфа.
[Прекрати! Убери от меня свои руки, старый пердун!]
Атропос так бешено извивался, что Ральфу казалось, будто он стоит на большой змее. Он по-прежнему не обращал никакого внимания на вопли Атропоса, на его ерзанье и на скальпель. Теперь из юбки торчала вся голова Атропоса, что существенно облегчало Ральфу задачу. Он схватил сережки Луизы и потянул. Они остались на месте, зато Атропос опять начал орать. Ральф наклонился вперед и улыбнулся.
[Это же серьги, а не клипсы, правда, приятель?]
[Да! Да, мать твою за ногу!]
[Цитируя тебя же, жизнь – такая сука, не так ли, лапушка?]
Ральф снова схватил сережки и резко дернул. Дырки в ушах Атропоса порвались, и две маленькие капли крови появились там, где раньше были сережки. Крик лысого существа был похож на шум буровой установки. Ральф почувствовал что-то среднее между жалостью и презрением.
