— Видит Бог, как я их не люблю, — раздраженно заметила она, вставляя протезы. — Нам необходимо поговорить, — продолжила она. — Вы двое здесь вожаки, и нам надо кое-что обсудить и выяснить.
— Ну, — ответил Ральф, — только не я. Я всю жизнь был простым рабочим и фермером. В моей голове больше путаницы, чем ясных мыслей. Ник, вот кто, я думаю, главный.
— Это правда? — спросила она, глядя на Ника.
Ник что-то быстро написал, а Ральф читал это вслух, пока тот продолжал писать; «Да, это была моя мысль отправиться сюда. А насчет главенства я не знаю».
— Мы встретили Джун и Оливию в девяноста милях южнее, — сказал Ральф. — Позавчера, ведь так, Ник? И уже тогда мы направлялись к вам, матушка. Женщины тоже шли на север. Как и Дик. Мы просто объединились.
— А вы встречали других людей? — спросила она.
«Нет, — написал Ник. — Но у меня такое чувство — как и у Ральфа, — что есть другие люди, которые прячутся и следят за нами. Возможно, боятся. Никак не могут оправиться после шока от трагедии».
Абигайль согласно кивнула.
«Дик сказал, что за день до того, как он присоединился к нам, он слышал шум мотоцикла откуда-то с юга. Значит, вокруг есть и другие люди. Я думаю, они пугаются, видя такую группу людей, собравшихся вместе».
— Почему ты пришел сюда? — Ее глаза, спрятанные в лучах морщинок, внимательно и остро смотрели на него.
Ник написал: «Вы мне снились. Дик Эллис говорит, что и ему однажды снился такой сон. А малышка Джина называла вас бабушкой задолго до того, как мы приехали сюда. Она описывала ваш дом. И качели из колеса».
— Благослови ребенка, Господи, — рассеянно произнесла Абигайль. Она взглянула на Ральфа, — А ты?
— Раз или два я видел вас во сне, мэм, — ответил Ральф. Он облизнул губы. — Но чаще мне снился только… только тот другой приятель.
— Какой другой приятель?
Ник написал. Обвел кружком написанное. И передал написанное прямо ей в руки. Матушка Абигайль не очень хорошо видела вблизи без очков, но это она смогла прочитать. Написано было крупными буквами, как те четыре слова, начертанные Господом на стене дворца Валтасара. А эти два слова, обведенные кружком, заставили ее поежится. Она вспомнила о ласках, крадущихся по шоссе, вырывающих у нее из рук сумку своими острыми, как иглы, смертоносными зубами. Она подумала об открывающемся красном глазе, появляющемся в темноте, смотрящем, выискивающем теперь не только старую женщину, но целую группу мужчин и женщин… и маленькую девочку.
Два слова, взятые в кружок: «Темный человек».
— Мне указано, — сказала матушка Абигайль, складывая листок, расправляя его, затем снова складывая, не обращая внимания на артритную боль, — что мы отправимся на запад. Во сне мне сообщил это Господь Бог. Я не хотела слушать. Я уже старая женщина, единственное, чего я хочу, это умереть на этом клочке земли. Она была собственностью моей семьи в течение ста двенадцати лет, но мне не суждено умереть здесь, так же как и Моисею было суждено повести в Ханаан сынов Израилевых.
Она замолчала. Двое мужчин сосредоточенно смотрели на нее, освещенную светом лампы, а снаружи продолжал идти дождь, медленно и бесконечно. Гроза прошла стороной. «Господи, — подумала старушка, — эти протезы так давят мне на десны. Я хочу снять их и лечь в постель».
— За два года до этой эпидемии мне начали сниться вещие сны. Я всегда видела сны, и иногда они исполнялись. Пророчество — это дар Господа, но каждый способен на это. Моя бабушка называла это сиянием лампы Господней, иногда просто сиянием. В этих снах я видела себя, идущей на запад. Сначала только с кучкой людей, затем их количество росло и росло. На запад, всегда на запад, пока я не увидела Скалистые горы. Получалось так, что нас уже было очень много, человек двести, даже больше. И там были знаки… нет, не предзнаменования Господни, а обыкновенные дорожные указатели, на каждом из них было написано что-то типа «БОУЛДЕР, КОЛОРАДО, 609 МИЛЬ» или «ДОРОГА ВЕДЕТ В БОУЛДЕР».
Она помолчала.
— Эти сны, они пугали меня. Ни одной душе я не рассказывала о них, вот как я была напугана. Я чувствовала себя так, как, должно быть, чувствовал себя Иов, когда Господь заговорил с ним из центра урагана. Я даже пыталась сделать вид, что это все пустячные сны, глупая старуха, бегущая от Бога, совсем как Енох. Но огромная рыба все равно проглотила нас, видите! И если Господь говорит Абби: «Ты должна рассказать», то я так и делаю. Я всегда чувствовала, что кто-то должен прийти ко мне, некто особенный, вот так я и поняла, что это время пришло.
Она взглянула на Ника, который внимательно следил за ней своим единственным глазом сквозь дым сигареты Ральфа Брентнера.
— Я сразу узнала тебя, как только увидела, — сказала она. — Это ты, Ник. Господь прикоснулся своим пальцем к твоему сердцу. Но у Него есть и другие пальцы, есть еще и другие люди, они тоже уже в пути, слава Господу. Он тоже дотронулся до них пальцем. Я тоже видела его во сне, он уже теперь разыскивает нас. Господь простил мне слабость духа, ведь я прокляла этого человека. — Она расплакалась и встала, чтобы выпить воды и успокоиться. Слезы были человеческой слабостью.
Когда она вернулась, Ник что-то писал. Потом он вырвал листок из своего блокнота и передал его Ральфу.
«Я не знаю ничего об участии Бога, но я уверен, что что-то совершается. Все встреченные мною двигались на север. Как будто вы были ответом на все вопросы. Вам снились другие? Дик? Джун или Оливия? А может быть, девочка?»
— Нет, не эта люди, другие. Мужчина, который не очень любит говорить. Беременная женщина. Мужчина приблизительно твоего возраста, который идет ко мне со своей гитарой. И ты, Ник.
«Вы считаете, что нам следует отправиться в Боулдер?»
Матушка Абигайль ответила:
— Это то, чего от нас ожидают.
Ник бесцельно полистал свой блокнот, а затем написал: «Что вам известно о темном человеке? Вы знаете, кто он?»
— Я знаю, что он собой представляет, но не кто он. Он самый настоящий дьявол во плоти. Все остальные — просто маленькие чертенята. Магазинные воришки, сексуальные маньяки и люди, привыкшие пускать в ход кулаки. Но он соберет их. Он уже собирает свое войско. Он собирает их быстрее, чем это делаем мы. Прежде чем он будет готов к атаке, он соберет вокруг себя много приверженцев. Не только дьяволов, похожих на него, но слабых… одиноких… и тех, кто изгнал Господа из своего сердца.
«Возможно, он не существует на самом деле, — написал Ник. — Может, он просто… — Ник погрыз кончик ручки, размышляя. Наконец он добавил: — … испуганная, худшая часть нас самих. Возможно, нам снится то, что мы боимся совершить».
