Я уставилась на дно сумки, не в силах пошевелиться или отвести взгляд.
И поняла, кто убил Шона.
Это сделала я.
Именно я.
— Ты рисуешь его потому, что убила, — всплыли в памяти слова, услышанные по телефону.
Я услышала, как отворилась входная дверь и как мама отправила Адриану ко мне.
Но я все глядела и глядела на серебристую проволоку.
В голове вертелся лишь один вопрос: почему, почему, почему?
Он заглушил голоса, доносившиеся из коридора. Заглушал биение сердца, стук крови в висках и мое прерывистое дыхание.
Почему, почему, почему?
Почему я убила Шона?
Я зажмурилась, пытаясь вспомнить, из-за чего мы поссорились, но не смогла.
… Он хотел меня поцеловать, а я с яростью оттолкнула его.
Но что случилось дальше, я все еще не вспомнила.
— Во всем этом есть какой-то смысл, — пробормотала я безжизненным голосом. — Во всем этом есть какой-то смысл.
Память потеряла лишь я одна.
А потом начала рисовать это лицо. Каждый раз, берясь за карандаш, набрасывала портрет Шона. Из-за чувства вины. Из-за того, что где-то в подсознании таились ответы на все вопросы.
Я вскрикнула, выронив сумку.
Я не могла больше выносить все это. Колени начали подгибаться, голова закружилась. Я чувствовала, что вот-вот упаду.
И тут меня обожгла еще одна неожиданная мысль.
А что, если ребята знают обо всем?
Знают, что я его убила?
Или хотя бы подозревают?
И поэтому ведут себя странно? Поэтому относятся ко мне так бережно и заботливо?
Поэтому Аарон и бросил меня?
Вот если бы только вспомнить, почему я убила Шона.
— Марта! — Адриана ворвалась в комнату и попыталась меня обнять, но я отстранилась.
— Мне известна правда, — выдавила я и зашлась слезами.
Подруга все-таки обняла меня:
— Марта, что ты говоришь? Марта, все будет хорошо. Правда. Все будет нормально.
— Нет, не будет! — воскликнула я, оттолкнув ее и лихорадочно вытирая слезы обеими руками. — Теперь, когда мне все известно, хорошо не будет!
На ее лице проступило удивление. Она принялась растерянно теребить свои волосы.
И мне стало ясно, что Адриана не считает меня убийцей.
— Посмотри! — воскликнула я, рухнув на колени рядом с сумкой и распахнув ее. — Посмотри!
Она заглянула туда, все так же дергая себя за волосы, и прошептала:
— Нет! Нет!
— Это проволока, — сказала я, хотя пояснений не требовалось. — И кусачки.
— Но, Марта…
— Я убила Шона. Вот доказательства.
— Но почему? — спросила Адриана, держась за свои волосы, словно за спасительную соломинку.
— Не знаю, — ответила я. — То есть не помню. Но улики налицо. Я его убила и спрятала остатки проволоки в свою сумку.
Адриана поглядела на дно сумки, зажмурилась и задрожала всем телом, потом спросила:
— Что ты собираешься делать дальше?
— Сказать родителям, — ответила я. — А они, наверное, отведут меня в полицию.
Адриана грохнулась на кровать и всплеснула руками:
— Но почему, Марта? Почему ты его убила?
— Не помню, — повторила я, едва сдерживая слезы.
— Я видела, как вы с ним ушли в заднюю комнату, — напомнила Адриана. — Потом, проходя мимо, я видела как вы ссоритесь. Что между вами произошло?
— Хотелось бы мне знать, — пожала я плечами. — Он начал меня целовать. А может, я сама начала. А потом мы поругались. А после… — Мой голос сорвался. Я глубоко вздохнула.
— Больше ничего не помню. Только знаю, что я убийца.
— Нет, это невозможно! — донесся из коридора еще чей-то голос.
Мальчишеский голос.
Обернувшись, я увидела Ивана. Его волосы растрепались, а глаза безумно блестели.
— Иван! — воскликнула Адриана, вскочив на ноги. — Как ты здесь оказался? Что тебе надо?
— Я отправился за тобой, — ответил он. — И родители Марты меня впустили, а сами ушли.
— Но что тебе нужно? — спросила Адриана резко. — Нам с Мартой нужно поговорить без свидетелей.
Иван лишь махнул рукой, приказывая ей заткнуться.
Потом повернулся ко мне, сверкая глазами.
«Может быть, он под мухой? — подумал я. — Зачем ему понадобилось сюда приходить?»
— Я… я слышал твои слова, Марта, — сказал Иван. — Ты ошибаешься. Убийца — кое-кто другой.
— Что?! — воскликнула я изумленно. — О чем ты? Почему так говоришь?
Он сделал глубокий вдох. Его грудь поднялась и опустилась. Не смотря на то что было довольно холодно, на лбу у него выступила испарина.
— Мне точно известно, что не ты убийца, Марта, — сказал Иван. — Потому что это я. Я убил Шона.
— Нет! — дико вскрикнула Адриана и кинулась к брату. Схватила его за плечи и принялась трясти. — Нет! Зачем ты так говоришь? Зачем?
Он легко отпихнул ее в сторону, и она ударилась о шкаф.
— Ты не можешь быть убийцей! — воскликнула Адриана.
— Могу! — ответил Иван. — Я сделал это. Мне пришлось признаться, потому что я не хочу подставлять Марту.
Адриана снова вскрикнула. Потом хотела что-то сказать, но передумала. Ее плечи поникли, кровь отлила от лица.
Иван оперся о край моего стола и, посмотрев на меня, сказал:
— Да, я не хотел тебя подставлять.
У меня просто не находилось слов. Я уставилась на распахнутую сумку, думая, что отныне моя жизнь уже не будет прежней. Как и у остальных ребят.
— А почему ты его убил? — спросила я наконец почти спокойным тоном.
— Он знал, что я угнал машину, — ответил Иван. — Угнал и продал. Меня так и не поймали.
— Ушам своим не верю, — выдавила Адриана, качая головой, и опустилась на колени.
— Я сам рассказал ему обо всем, — продолжал Иван. — Хотелось выговориться. Думал, что он мне друг.
Парень опустил голову и зажмурился. Волосы упали ему на лоб.
— И что же случилось? — спросила я.
Иван вздохнул.
— Шон стал меня шантажировать. Требовал денег, грозя заявить в полицию.
— И ты согласился? — спросила Адриана.
— Что же мне еще оставалось? Если бы меня посадили за угон, то моя жизнь была бы кончена. Я дал ему денег, но это оказалось лишь началом.
— Почему? — спросила я.
— Шон требовал все больше и больше. Он бы никогда не остановился. Я… я…
Голос Ивана сорвался. Он глотнул воздуха и продолжил:
— Пару раз мне пришлось воровать деньги для него. Тогда стало ясно, что нужно принимать меры. Решительные меры. Но не мог же я откупаться от него всю жизнь.
Адриана громко всхлипнула, но ничего не сказала.
— А ты не пробовал его вразумить? — спросила я.
