За один месяц это повторялось три или четыре раза — все по ночам. Смущенные жители селения беспокойством ожидали плодов этой странной новости, и, разумеется, они не заставили себя долго ждать: три-четыре поджога, похищение скота и несколько обезображенных трупов, сброшенных со скал в пропасть, повергли в ужас весь край на многое расстояние вокруг.
Не оставалось сомнения в том, что шайка разбойников поселилась в подземельях разрушенного замка.
Сначала они появлялись только поздней ночью и в определенных местах леса, который и до сих пор растет вдоль берега реки, но кончили тем, что заняли почти все горные ущелья, устроили засаду близ дороги, стали грабить долину и спустились на равнину неукротимым потоком, разорив ее, как могли.
Убийства множились, девушек похищали, младенцев хватали из колыбелей, невзирая на крики матерей, и все полагали, что утаскивали их для чудовищных пиров, где вместо кубков употребляли священные сосуды, украденные из оскверненных церквей.
Ужас до такой степени овладел всеми, что после вечерней молитвы никто не решался выйти из дому, да и дом не считали защитой от разбойников. Но кто же они были и откуда пришли? Как звали их таинственного вожака? Эту загадку хотелось разрешить, но она оставалась неразгаданной, хотя с того времени все заметили, что латы убитого барона исчезли, а потом многие поселяне утверждали, что предводитель чудовищной шайки шел впереди в тех самых или очень похожих латах.
Если отделить от этих рассказов то, чем страх неминуемо украшает произведения своей фантазии, здесь не было ничего необыкновенного и сверхъестественного.
Разбойники всегда жестоки, а вожак шайки мог присвоить латы барона.
Однако некоторые признания умирающего разбойника, взятого в плен, превзошли всякую меру и заставили призадуматься самых недоверчивых. Вот его исповедь.
«Я, — сказал он, — принадлежу к знатному семейству. Заблуждения молодости, безумная расточительность, а под конец и преступления навлекли на меня гнев родственников и проклятие отца, который, умирая, лишил меня наследства. Очутившись один и без всяких средств, я послушался бесовского наущения и решил собрать несколько молодцов, бедных и одиноких, как я, которые согласились бы исполнять мои приказания, соблазнившись привольной, веселой и беззаботной жизнью. Мои же намерения заключались в том, чтобы набрать шайку молодых удалых людей, беспечных и не робеющих перед опасностью, и жить с ними за счет округи, полагаясь на свою храбрость, до тех пор пока Богу не угодно будет распорядиться каждым из нас по своему усмотрению, что и случилось теперь со мной. Вот почему мы решили совершать набеги именно здесь и выбрали для своих сборищ развалины замка не только за его выгодное положение, но еще и потому, что суеверный страх оберегал его от народа. Однажды ночью, когда мы собрались под разрушенными сводами вокруг пылающего костра, который освещал красноватым светом пустынные галереи, у нас завязался горячий спор о том, кому быть вожаком. Всякий ссылался на свои заслуги; тогда я предъявил свои права. Одни роптали, грозно поглядывали друг на друга, другие бранились охрипшими от вина голосами и хватались за рукоять кинжала, желая разрешить им спор. Как вдруг мы услыхали странный звон оружия, и вслед за тем раздались глухие, тяжелые шаги, которые все приближались. Мы тревожно оглянулись, вскочили и подняли кинжалы, решив постоять за себя, но замерли неподвижно, когда увидали, что к нам ровной и мерной поступью подходит высокий человек в латах, с опущенным забралом, вооруженный с ног до головы. Он обнажил меч, который едва могли бы поднять два обыкновенных человека, положил его на обломок упавшего свода и воскликнул глухим могучим голосом, подобным шуму подземного водопада: „Если кто-нибудь из вас отважится стать вожаком, пока я обитаю в замке, пусть он возьмет этот меч, символ власти“. Все молчали, но, когда прошли первые минуты изумления, мы с громкими криками провозгласили его нашим вожаком и предложили ему кубок вина, от которого он молча отказался, может быть, потому, что не хотел открывать лицо, которое мы тщетно старались рассмотреть сквозь железное забрало. В ту же ночь мы произнесли самую ужасную клятву, а на следующую начались наши похождения. Таинственный вожак всегда впереди. Огонь его не берет, опасности не устрашают, слезы не трогают. Он никогда не говорит ни слова; лишь когда руки наши в крови, когда рушатся храмы, пожираемые пламенем, когда обезумевшие женщины мечутся среди развалин, а дети испускают отчаянные крики, когда старики гибнут под нашими ударами, — лишь тогда отвечает он зловещим и страшным смехом на стоны, проклятия и жалобы. Никогда, даже после победы, он не оставляет оружия и не подымает забрала, не пирует с нами и не предается сну. Мечи, направленные против него, вонзаются в латы и не только не ранят его, но даже не окрашиваются кровью. Когда огонь накаляет докрасна его наплечники и кольчугу, он бесстрашно идет среди пламени, разыскивая новые жертвы. Он презирает золото, ненавидит красоту и не ведает честолюбия. Некоторые из нас считают его сумасбродом, другие думают, будто он разорившийся вельможа, скрывающий лицо из стыда, а есть и такие, кто убежден, что это сам черт».
Рассказчик умер с насмешливой улыбкой на устах, не раскаявшись в своих прегрешениях. Многие его товарищи последовали за ним на плаху в разное время; но страшный вожак, к которому присоединялись новые и новые разбойники, не прекращал разрушительных набегов.
Несчастные жители все больше отчаивались и не знали, на что им решиться, чтобы разом покончить с бедою, которая становилась невыносимее день ото дня.
Как раз около селения, в глубине густого леса, жил в то время отшельник; он поселился в маленьком скиту, посвященном святому Варфоломею, и вел благочестивую, добродетельную жизнь. Народ считал его праведником, ибо он давал мудрые советы и нередко предсказывал будущее.
Полагаясь на осторожность и ум почтенного отшельника, жители Бельвера попросили его решить их трудную задачу. Испросив помощи у своего покровителя, который, как вам известно, знает черта очень хорошо и не раз давал ему жару, старец посоветовал им спрятаться ночью у подножия каменистой тропинки, вьющейся по утесу, на вершине которого стоял замок, но наказал, чтобы они не пускали в дело никакого оружия, кроме чудотворной молитвы, которую он велел выучить наизусть. По преданию, с помощью той самой молитвы святой Варфоломей взял власть над чертом.
Все это было исполнено в точности, и результат превзошел ожидания: не успело солнце озолотить высокую бельверскую башню, как жители уже собрались на главной площади и рассказывали друг другу с таинственным видом, как прошедшей ночью привезли на муле знаменитого вожака разбойников, крепко связанного по рукам и ногам.
