Линкольн Чайлд - Реликварий

– Откуда ты знаешь?! – вырвав руку, спросила Марго.

Смитбек победоносно осклабился, и Марго с упавшим сердцем осознала, как умело её поймали на крючок. Ведь он просто строил догадки. А она своей реакцией подтвердила их.

– А ты все-таки большой мерзавец, – сказала Марго, опускаясь на стул.

– Это была не только игра ума, – пожал плечами Смитбек. – Я точно знал, что тела перевезли в музей. И если ты читала мое интервью с Мефисто – подземным вожаком, то, наверное, помнишь, что он говорил о каннибалах, обитающих под Манхэттеном.

– Ты не можешь печатать это, Билл. – Она покачала головой.

– Но почему? Никто не узнает, что я получил сведения от тебя.

– Меня вовсе не это беспокоит, – выпалила она. – Попытайся хоть на секунду отключиться от своих проблем! Ты представляешь, что произойдет в городе после появления подобной статьи? Подумай о своей приятельнице миссис Вишер. Она пока ничего не знает. И каково ей будет услышать о том, что её дочь не только убили и обезглавили, но ещё и маленько пообглодали?

Лицо Смитбека на мгновение исказила гримаса боли.

– Я все это хорошо понимаю. Но это же сенсация!

– Отложи хотя бы на день.

– С какой стати?

Марго молчала.

– Тебе, Цветок лотоса, следует привести аргументы, – стоял на своем Смитбек.

– Ну хорошо, – вздохнула она. – Дело в том, что это могут быть следы собачьих зубов. Судя по всему, прежде чем тела вынесло ливнем, они долго пролежали под землей. Не исключено, что бродячие псы их слегка погрызли.

– Так ты хочешь сказать, что каннибалов не было? – не скрывая огорчения, спросил Смитбек.

– Жаль, что приходится тебя разочаровывать. Мы сможем дать точный ответ завтра, когда закончатся лабораторные исследования. После этого я предоставлю тебе эксклюзивную информацию. Обещаю. Завтра во второй половине дня мы проводим совещание в музее. Я потолкую обо всем с д’Агостой и Фроком.

– Но что может изменить один день?

– Я тебе уже сказала. Опубликуй ты статью сейчас, начнется страшная паника. Ты только что видел беснующиеся сливки общества. Подумай, что произойдет, если они узнают, что на свободе бродит какое-то чудовище. Еще один Мбвун, например, или другой серийный маньяк-убийца. А когда на следующий день мы объявим, что это были следы собачьих зубов, ты окажешься полным идиотом. Если ты беспричинно учинишь панику, тебя из города вынесут на шесте, предварительно вымазав дегтем и обваляв в перьях.

– Хм-м, – протянул Смитбек, откинувшись на спинку стула.

– Еще один день, Билл, – сказала Марго. – Пока статьи ещё нет.

Смитбек молча сидел, погрузясь в размышления.

– О’кей, – неохотно согласился он. – Интуиция кричит мне, что я сошел с ума. Но один день я тебе даю. После этого я получаю эксклюзив. Не забудь. Никакой утечки информации.

– Не беспокойся, – с легкой улыбкой ответила Марго.

Некоторое время они сидели молча, а потом Марго сказала:

– Чуть раньше ты спросил, что со мной случилось. Я не знаю. Думаю, все эти убийства вернули к жизни очень нехорошие воспоминания.

– Ты о Музейном звере? – спросил Смитбек, методично атакуя вазу с орешками. – Да, крутое было время.

– Думаю, что можно выразиться и так, – содрогнувшись всем телом, сказала Марго. – После всего того, что случилось, мне захотелось… захотелось оставить все в прошлом. Ночь за ночью меня преследовали кошмары, и я просыпалась в холодном поту. Когда я поступила на работу в Колумбийский университет, дело пошло на поправку. Я решила, что все кончилось. Но когда я вернулась в музей, и началось все это… – Она помолчала, а затем неожиданно спросила: – Билл, ты не знаешь, что случилось с Грегори Кавакитой?

– С Грегом? – переспросил Смитбек. Он уже покончил с орешками и взял вазу в руки, как бы желая посмотреть, не осталось ли чего-нибудь под ней. – Не видел его с тех пор, как он взял в музее отпуск без сохранения содержания. Почему он тебя интересует? – Его глаза хищно сузились. – Вы ведь не особо между собой ладили. Разве нет?

– Ничего подобного. В худшем случае мы с ним соперничали за доктора Фрока. Он хотел поговорить со мной несколько месяцев тому назад, но из этого ничего не вышло. Мне кажется, что он был болен. Голос в автоответчике звучал не так, как я помнила. Так или иначе, но я почувствовала себя виноватой и попыталась найти его номер в телефонном справочнике Манхэттена. Его там не оказалось. Может быть, он уехал? Подыскал хорошую работу в другом месте?

– Понятия не имею, – ответил Смитбек. – Но Грег – он из тех парней, которые всегда приземляются на обе ноги. Скорее всего он зашибает деньгу в каком-нибудь мозговом центре. Сотню тысяч в год. – Журналист взглянул на часы: – К девяти я должен закончить материал о демонстрации, а это означает, что у нас есть время ещё на одну порцию.

Марго посмотрела на него с насмешливым недоумением:

– Билл Смитбек предлагает выпить за его счет по второму кругу?! Разве могу я уйти, когда здесь куется история?

Ник Биттерман нетерпеливо взлетел по каменным ступеням на смотровую площадку Замка Бельведер и, остановившись у парапета, стал ждать появления Тани. Под ним в лучах заходящего солнца простиралась темная громада Центрального парка. Ник ощущал ледяной холод бутылки “Дом Периньон” в бумажном пакете под мышкой. В такой жаркий вечер это было даже приятно. При каждом движении в кармане пиджака позвякивали бокалы. Он машинально коснулся пальцами коробочки, в которой хранилось кольцо. Платиновое кольцо Дома Тиффани с бриллиантом в один карат огранки Тиффани обошлось ему на Сорок седьмой улице ровно в четыре штуки. Он все сделал правильно. На лестнице, смеясь, появилась слегка задыхающаяся Таня. О шампанском она знала, но относительно кольца пребывала в полном неведении.

Нику нравился фильм, в котором он и она, выпив на Бруклинском мосту шампанское, бросили бокалы в реку. Это было неплохо, но у них с Таней будет гораздо лучше. С башни Замка Бельведер открывается прекрасный вид на Манхэттен в лучах заката. Только лучше бы им все же убраться из парка до наступления темноты.

Ник протянул ей руку и помог преодолеть последние ступени, а потом они подошли, взявшись за руки, к каменному парапету. Над ними возвышалась башня – черная на фоне раскаленного заката. Готическая строгость башни забавно контрастировала с метеорологическими приборами, выступающими из верхних амбразур. Ник посмотрел туда, откуда они только что пришли. У самого основания Замка блестел небольшой пруд, за ним начиналась Большая лужайка, протянувшаяся до линии деревьев, затеняющих Резервуар. В этот предзакатный час Резервуар, казалось, был наполнен расплавленным золотом. Справа неторопливо шагали на север массивные здания Пятой авеню. Их окна сверкали багрово-рыжим светом. Слева в полумраке виднелась каменная ограда, а за ней, чуть ниже облаков, темнели фасады домов на Западной улице Центрального парка.

Ник вынул из пакета шампанское, оборвал фольгу, снял проволочную сетку и, тщательно нацелив горлышко в небо, неумело ослабил пробку. Пробка вылетела из бутылки с громким хлопком и скрылась из виду. Через несколько секунд снизу, от пруда донесся негромкий всплеск.

– Браво! – воскликнула Таня.

Ник наполнил бокалы и протянул один Тане.

– Будем здоровы! – Они чокнулись, и Ник одним глотком осушил свой бокал. Девушка неторопливо потягивала напиток.

– Пей до дна! – скомандовал он, и Таня осушила бокал, забавно сморщив носик.

– Оно щекочет! – хихикнула она, когда Ник снова начал наполнять бокалы. На сей раз она выпила шампанское несколькими большими глотками.

– Внимайте, граждане Манхэттена, – громогласно провозгласил он в пустоту, держа перед собой пустой бокал. – С вами говорит Ник Биттерман! Я провозглашаю седьмое августа днем, который отныне и во веки веков будет именоваться днем Тани Шмидт!

Таня рассмеялась, а он в третий раз наполнил бокалы, опустошив бутылку и пролив часть шампанского на пол. Когда бокалы снова опустели, Ник обнял девушку и сурово заявил:

– Обычай требует, чтобы мы их выбросили.

Они швырнули бокалы и, перегнувшись через парапет, смотрели, как хрусталь, описав широкую дугу, с плеском упал в воду. Глядя вниз, Ник обратил внимание, что любители солнечных ванн и роликовых коньков исчезли, как и прочие посетители парка. У подножия Замка не было никого. “Пора уходить”, – подумал Ник и, достав из кармана коробочку, вручил её Тане. Затем он отступил назад, с гордостью глядя, как девушка открывает футляр.

– Боже мой, Ник! – воскликнула она. – Да оно, наверное, стоит целое состояние!

– Это ты стоишь целого состояния! – Он улыбался, продолжая наблюдать, как Таня надевает кольцо на палец, а потом привлек её к себе и, коротко поцеловав, спросил: – Ты, конечно, понимаешь, что это значит? – Она посмотрела на него сияющими глазами. В парке сгущалась тьма. – Что скажешь?