Правда, Сет не позволял себе в ответ на ругательства водителя с соседней полосы невозмутимо показывать ему средний палец.
При этом светофоров в городе стояло немерено, так что поездка походила на агрессивные рывки.
Единственным моментом, когда Персефона смогла выдохнуть, оказалась короткая остановка у Гайд-парка. Она сильно подозревала, что припарковался Анубис в неположенном месте, но об этом быстро забылось, когда Амон потащил всех к мороженому, а потом на траву.
Они прошли мимо изящных кустов роз, фонтанов и толпы туристов, ничем не смущавших ворону на мусорке. Она с упорством извлекала бумажный пакет из-под еды. За мороженым оказалась очередь, Амон расстроился и в отместку распугал стаю уток, большинство из которых предпочли не улетать, а убегать, переваливаясь с боку на бок.
Когда добрались до лужайки, земля оказалась прохладной, и Персефона предпочла лавочку. Луиза села рядом с ней, а вот Апоп устроилась между Амоном и Анубисом на траве. Она не снимала тёмные очки, и Персефона решила – это к лучшему. Не стоит людям видеть её странные змеиные глаза.
Солнце пригревало, возможно, Амон постарался. Эбби искренне интересовалась окружающим миром, так что Амон и Анубис наперебой составляли планы, куда стоит пойти и что сделать, смело мешая музеи, клубы и колесо обозрения.
На выходе из парка Эбби внезапно остановилась и отошла к траве. Подняла что-то и вернулась к остальным, держа на ладонях маленькую серую птичку.
– Почему она не летает?
– Она умерла, – сказала Луиза.
– Вот так выглядит смерть?
– Так выглядит труп.
Луиза провела пальцем по пёрышкам и покачала головой:
– Её время ещё не наступило, её убили.
– Инпу! – Амон повернулся к Анубису. – Ты принц мёртвых или кто? Воскреси птичку!
Персефона не слышала, что такое возможно. Мёртвые остаются мёртвыми, это непреложный закон. Но, к ее удивлению, Анубис нерешительно протянул руки к трупику.
– Никто не может воскрешать, – не терпящим возражений тоном сказала Луиза. – Можешь не пытаться впечатлить нас.
– А ты мне нравишься, – хихикнул Амон.
Анубис их не слышал. Он коснулся средним пальцем головы птицы, прошептал что-то похожее на древнеегипетские слова. Сначала ничего не происходило, но потом маленькое тельце дрогнуло, а через пару мгновений птичка вспорхнула с ладоней Эбби.
– Ничего себе. – Она казалась искренне поражённой. – Как ты это сделал?
– Её время ещё не пришло. Но с чем-то более разумным не сработает, даже с собаками.
Слова Анубиса звучали отрывисто, хрипло, и Персефона ощущала его взметнувшуюся и тут же тщательно успокоенную силу. Но пока они шли к машине, Сеф казалось, она видит за спиной Анубиса призрачные крылья, сотканные из мертвецов, ведущие в Дуат.
За руль на этот раз уселся Амон. Куда ехать, он совершенно не представлял, терялся на каждом светофоре и терпеть не мог навигатор, так что поездка заняла много времени.
В салоне красоты персонал очаровался Амоном, чем окончательно его смутил. Не переставая хихикать, Анубис поддразнивал, что теперь-то они знают, что он «персиковый блондин». В итоге Амон не выдержал и попросил его принести кофе.
Углубившись в телефон, Амон тут же помрачнел.
– Что-то случилось? – осторожно спросила Персефона.
– Ацтеки. Мне не нравится их настойчивость.
– Зевс всё скинул на тебя?
Амон вздохнул, сейчас меньше всего похожий на смертного мальчишку:
– Зевс отлично умеет тянуть время, именно этим он сейчас занимается. Ему не нужны проблемы ни с Анубисом и Сетом, ни с ацтеками.
С раздражением Амон постучал пальцами по телефону:
– Они говорят, раз я глава пантеона, то должен решить проблему. Но решение видят одно.
– А ты не хочешь запирать Анубиса.
– Дело не только в том, что он мой друг, – вздохнул Амон. – Сила его добьёт. Или он правда сойдёт с ума. Кому от этого станет лучше?
Видеть Амона расстроенным, каким-то усталым казалось невозможным, и Персефоне хотелось его ободрить, подсказать решение, которое устроит всех, но в голову ничего не приходило.
В этот момент появились Апоп и Луиза. У первой кончики волос оказались окрашены в задорный розовый, и она с нескрываемым восторгом покрутилась перед зеркалом. Амону пришлось по вкусу, он снова засиял и бесцеремонно начал трогать окрашенные пряди, пока Апоп не шлёпнула его по рукам.
Персефона не поняла в первый миг, что произошло. Она услышала, как Амон зашипел от боли, отдёргивая руку, а потом уже заметила на ней длинный ожог.
– Извини, – зашептала Апоп. – Я не хотела, это случайно…
– Я так понимаю, твоё стремление убить меня заложено куда глубже сознания.
Амон не выглядел обиженным или раздосадованным. Он потёр ожог, а потом увлёк Апоп оплачивать услуги, видимо, хотел показать, что не сердится.
– Они странные, – сказала Луиза, глядя им вслед.
Свои длинные тёмные волосы она предпочла обрезать, теперь они едва касались плеч.
– Тебе идёт, – вежливо сказала Персефона.
Они обе ощутили отголоски силы – тёмной, густой, ощущение склепов и истёртых в пыль органов. Обе одновременно обернулись в сторону коридора, откуда должен появиться Анубис. Обе пошли туда.
Анубис сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Перед ним валялись стаканчики с кофе, крышечка с одного отвалилась, и жидкость расплескалась по полу. Чёрная лужица почти добралась до подошв его высоких ботинок.
Анубис сжимал голову и тяжело дышал, но вместо того, чтобы успокаиваться, казалось, его дыхание учащается. Персефона не понимала отрывистых слов на древнеегипетском, скорее всего, он обращался к мертвецам.
Сеф остановилась, но Луиза решительно подошла к Анубису. Сев на колени, она заставила его оторвать руки от головы. Обхватила его лицо ладонями:
– Посмотри на меня! Почувствуй живых.
Персефона задыхалась в запахе благовоний и смерти, в ощущении чужой силы, но та постепенно опадала, а взгляд Анубиса прояснялся. Луиза всё ещё сжимала его лицо в ладонях, когда он поднял руку и коснулся её подрезанных волос:
– Мне нравится.
Луиза отпрянула, да и сам Анубис казался смущённым. Он поднялся на ноги как раз в тот момент, когда показался Амон, о чём-то спорящий с Эбби. Когда Анубис заметил ожог на руке Амона, сила смерти и склепов снова взметнулась, но на этот раз управляемая и чёткая.
– Что она с тобой сделала?
– Эй-эй, успокойся! Случайно вышло.
Прищурившись, Анубис посмотрел на Апоп, но силу приглушил:
– Только тронь его.
Персефона не сомневалась: никто не сможет победить тёмную змею Апоп, кроме Сета. Но сейчас убедилась – это не остановит Анубиса.
– Что у нас дальше? – поинтересовалась Луиза. – Колесо обозрения?
Персефона достала телефон, чтобы свериться со временем: похоже, у неё по плану Подземный мир.
Она спросила у Гипноса, сколько проспит Гадес, ей хотелось вернуться до этого. Скинуть одежду, полную пыли Лондона, нырнуть к нему под одеяло. Прижаться к разгорячённой со сна спине. Ощутить его мышцы, его силу, его сущность.
Дыхание Гадеса неуловимо изменилось, он перевернулся, улыбнулся и открыл один глаз:
– Давно ты здесь?
– Только пришла.
Она прижалась к его груди, ощущая под пальцами биение сердца Гадеса. Весь мир за пределами этой кровати не имел значения. Ничто не имело значения. Лишь их смешивающиеся тепло и дыхание.
– Долго я спал?
– Достаточно. Как себя чувствуешь?
– Отдохнувшим. А ты как провела день?
– О! Это слишком долгая история. Давай позже.
И она призывно царапнула грудь Гадеса коготками. Он перекатился, оказываясь над Персефоной, прижимая её к постели. Его слова щекотали ухо и обжигали:
– Чего желает моя королева?
– Своего короля.
Много позже они выбрались из кровати и поужинали в Подземном мире, после чего Гадес предложил вернуться. Плечо хоть и не затянулось до конца, перестало сильно беспокоить.
Шагнув из Врат в комнату в квартире Сета, Гадес тут же насторожился. Персефона ничего не слышала, но верила чутью мужа.
